Геннадий Прашкевич - После бала
“В чем там хоть покаялись?”
“А во всем, что натворили за семьдесят лет”.
“Неужели опять сожгли лабораторное оборудование?”
Даже Варька не выдержала: “Саша, ну почему ты такой тупой! Ты что, не видишь, куда мы все катимся?” Будто им все равно, что я нужную радиоаппаратуру выбил…
Хорошо, утром всех собрал Старик.
“Ритмодинамика человеческого организма”.
То есть влияние ритмодинамики на характер, темперамент и другие нематериальные факторы. Тема не хилая. Может это смешно, но заниматься человеческой личностью удобнее всего в сфере алкоголизма и других похожих проблем. Пока человек не пьет и не совершает преступлений, он как бы растворен в обществе. Когда на ученом совете, а потом в обкоме тему академика Сланского утверждали, вопросов было немыслимо. Чтобы пробудить в человеке совесть, ответственность, законопослушность, надо бросать на это всю силу коммунистических убеждений, так что при чем ваши кардиограммы, энцефалограммы и все такое прочее? Приходилось доказывать. Хорошо, что мы, кроме всякой плановой ерунды, успели разработать методику тестирования. Работали с пациентами, школьниками, военнослужащими, спортсменами.
В утверждении темы Мишка здорово помог. Год назад я встретил его в институтском туалете, он стоял у открытого окна и раскуривал гаванскую сигару. На фоне болгарских сигарет и мерзкого “Беломора” это выглядело вызывающе. И мерзкие усики Мишкины выглядели вызывающе. Разговорились. Позже Мишка программистом оказался классным. “Хочешь посмотреть бразильский ролик с карнавала?” – “Он же запрещен к показу в СССР”. Щелк, щелк, и мы бразильцы! Был Мишка ботаник и бобер, а стал дельный товарищ. “Поведенческая модель личности, основанная на данных ритмодинамики” – это во многом его заслуга. Варька, впервые услышав о Мишкиных успехах, не поверила:
“Неужели можно по вашим тестам определить, какой молодой солдат более всего склонен к дезертирству?”
“Без никаких проблем”.
“А если…” – она не договорила, но я понял.
И сказал. Убедительно. “Значит, так, Варька. И молодой солдат, и послуживший. Без никаких проблем, ясно? Сняв твои характеристики, я так же легко могу предсказать момент, когда ты вильнешь хвостом в сторону”.
“Каким еще хвостом?”
“Все-то ты понимаешь!”
“А степень вероятности?”
Вот почему я с Варькой к Виталику не хожу.
Но Виталик сам по себе находка. Он человек самый нам необходимый. Я перетащил его с Бердского радиозавода. Чудные голубые глаза. Как посмотрит на людей, так они балдеют: о, Виталик! Для проверки я первым делом отправил Виталика в обком партии, где в отделе науки зверствует одна падла, звать Вера Ивановна. Больше о ней сообщать не хочу. Она даже академика Сланского выставляла из кабинета, а я вообще не доходил до ее порога. “Ты там похлопай ресницами, – сказал я Виталику. – Вдруг у тебя получится?” – “Конечно, получится!” – “Если даже тебя выгонят, мы открестимся, у тебя ведь даже своего стола в лаборатории нет. А тему закроют (на нас тогда страшно давили), я тебя экспедитором в хорошее КБ устрою”.
“Ладно, схожу, – согласился Виталик, – но ты мне стол в лаборатории поставь”.
“Отдельный?”
“Ну да”.
“У нас и так места нет”.
“Тогда жди, когда работники идеологического фронта сами к тебе придут, – заявил Виталик. Наглости у него хватало. – Они хорошо чуют жареное. Они прекрасно знают, откуда несет душком. Безнравственно тестировать честных советских призывников на возможное дезертирство. Будто ты не понимаешь, а? Советские призывники со школьной скамьи знают всё о своем гражданском долге и все как один мечтают отдать силы и ум армии”.
“А ты отдал свой ум и свои силы армии?”
“Да нет… Как-то не пришлось…”
“Поможем”.
Виталик сразу тон сбавил.
“Ты кто по образованию? – добил я его. – Лингвист? Ну, вот. Советской армии нужны классные специалисты. Будешь отлавливать по акценту шпионов и перебежчиков”.
“А стол поставишь?”
“Подумаю”.
Он ушел, а на другой день меня вызвал Старик.
За длинным столом сидели Саша, Толик и Миша. В кресле – куратор от обкома. Кудрявый, но немолодой, в очках, хорошо выбрит. Сигарета в руке, но не курит, подает пример выдержки. Зато у Виталика – глаза голубые, взгляд обаятельный и огрызок сигары в зубах.
Чтобы у Старика курили! Я глазам не поверил.
“Садитесь, Александр Александрович, – это Виталик мне, своему шефу. Чудесным спокойным голосом, как хозяин. И Старик смотрит на него с обожанием. – Мы тут хотим обсудить, что нашей лаборатории может понадобиться в ближайшие полгода. – И ласково пускает колечко дыма в сторону мрачного куратора. – Мы с Верой Ивановной, – это он о той падле из обкома, – вчера обсудили список…”
“А он не слишком велик?” – промычал куратор.
Замечание куратора Виталик игнорировал. “Мы вчера с Верой Ивановной в обкоме категорически договорились, что отныне она сама будет проверять списки необходимого. По мере прохождения наших заявок. И она еще просила, – невинно подчеркнул Виталик, – чтобы я незамедлительно докладывал ей о всех заминках в работе”.
“Вы бы не курили в кабинете начальства…”
Но Виталику куратор был до лампочки. Контакт с Верой Ивановной он действительно установил, об этом потом долго шептались. А как провернул такое дельце? “Да как, – ушел он от прямого ответа. – Вера Ивановна – душевный человек. Она сама вызвалась помогать нам. У нее в душе столько невысказанного… – на мгновение какая-то сладкая муть затопила ясную голубизну его глаз. – Вере Ивановне понравилась идея сразу видеть в человеке или будущего злобного диссидента, или будущего честного ленинца”.
“К чему это ты?”
“Да к тому, что кадры и сейчас решают все, Александр Александрович, – ответил мне Виталик. – Обком, как никогда, нуждается в волевых идейных партийцах, а лезут к ним в основном рвачи и приспособленцы, всякая интеллигентская сволочь!”
“Я, Виталий Ильич, сам отношусь к интеллигентской сволочи”, – скромно напомнил Старик.
“Да ну, Роман Данилыч, – снял его сомнения Виталик. – Какая вы сволочь? Вы крупный ученый. Мы с Верой Ивановной договорились, что отныне всех претендентов на ответственные должности в обкоме сперва будут направлять к нам. Имя академика Сланского для ее много значит, – вовремя ввернул он. – Мы точно скажем, будет новый человек работать на партию или лучше гнать его в инженеры. Да, да, – обвел он нас чудным голубым взглядом. – Теперь мы получим богатейший и разнообразный рабочий материал. А то со школьниками работать сложно, там куча тормозов. Добровольцев узнавать о своих странных, скажем так, способностях, вообще что-то не наблюдается, а тут попрет к нам, официально попрет, неисчислимая толпа рвачей и приспособленцев… а с ними железных ленинцев… – вовремя добавил Виталик, перехватив предостерегающий взгляд Романа Данилыча. – Вы бы знали, как люди рвутся в высшие партийные сферы. Там, наверное, воздух не такой разреженный…”
Скоро пришла первая просьба из обкома: провести доверительную проверку некоей Светланы С., бросаемой на работу в одну союзную республику. “Виталий Ильич рекомендовал”. Ну, как же! Если Виталик рекомендовал. У нас в отделе две секретарши – Лена и Света. Так вот, Света как-то по дороге на работу купила себе новые брюки. Ну, понятно, пришла, переоделась, такая радостная юбку бросила на спинку стула, а тут ее зовут шефу, к Виталику, он к тому времени личный кабинет получил. Мне бумаги понадобились, заглянул, спрашиваю, где Света. А Лена делает страшные глаза: “У шефа”. И страшными глазами указывает на стул: вон юбка…
Сеанс назначили на двенадцать.
Ребята неохотно очистили лабораторию.
Человеческий материал – материал хитрый. Чем активнее в него вторгаешься, тем активнее он тебя отторгает. Впрочем, Светлана С. мне понравилась. Сдержанная брюнетка, готова вникнуть в предмет. Технические характеристики снимали Саша и Толик в соседнем кабинете, – туда стекались показания всех датчиков, а я вел собеседование.
Действительно сдержанная женщина, взгляд понимающий, все, что могло помешать, классно упрятано под платье. Видно, что серьезно готовилась к собеседованию. И как иначе? Если обком отправляет ее в институт к известному академику, значит, так нужно. Партийную дисциплину Светлана С. понимала правильно. В союзной республике к ней будут обращаться с важными вопросами. Это обязывает.
Я специально молчал, чтобы Светлана С. встревожилась.
Зато Сашка Ботвинник никак не мог угомониться, то и дело звонил мне: “Изящная сучка, да?”
Наконец Светлана С. улыбнулась.
“Да вы, не волнуйтесь, – сказала она. – Мы с вами, Александр Александрович, ответственные работники. Мы работаем с главным достоянием страны -с людьми. С замечательными советскими людьми. – Я так и думал, что она вывалит на меня такую вот непереваримую хрень. – Мы должны доверять друг другу. Поэтому работайте спокойно, я вам помогу. Кстати, почему это вы работаете в подвальном помещении?”
