Светлана Петрова - Кавказский гамбит
С нынешнего года пенсию перестали задерживать, внуки подросли, мамаша померла и вторую комнату тоже стали сдавать. Конечно, с отдыхающих полагалось платить налог, но отобрать хоть часть денег, которые уже коснулись рук Капы, еще не удавалось никому. Увидев впервые налоговую инспекторшу, Капитолина замахала кулаками и понесла ее такими словами, что та была рада убраться по добру по здорову.
В общем, без приработка на парниках теперь можно бы и обойтись, но после смерти сына Капа втянулась. Каждое утро, потирая ноющую поясницу, клялась, что завяжет с чужой землей и займется вплотную собственной, однако прежде, чем вставало солнце, вставала Капа и ехала на работу, а по выходным и на своем участке наводила полный порядок. Муж на даче тоже копаться любит, огород поливает из шланга, который пристроил к проходившей неподалеку санаторной трубе, получалось — вода задаром, это Вася умеет, а так, по-крупному — не дождешься. Спасибочки родной милиции, воспитала: честности и неподкупности в нем много, а толку мало. Поначалу-то, после войны с немцами, было строго, да и потом старались служить честно, хоть и не сильно надрывались. Это нынешние стражи порядка совсем распустились: ничего не делай, власть имей, деньги с нарушителей себе в карман тяни. Начальник отделения на все проделки подчиненных смотрит сквозь пальцы: главное — процент отстегивай и в рабочие часы будь на месте. Такого бардака Васька не застал, но к легкой жизни привык. Цельный день по поселку шляется, девок конфетами угощает, хоть и дешевыми, но не совсем же даром достались! Почитай каждый год в свою деревню на Севере ездит, с гостинцами. На кого, спрашивается, деньги тратит? Какие-то троюродные племянники, и те давно в города поубегли, одни старухи последние дни доживают. В тот год двенадцать дворов было, а ныне письмо получил — только десять и осталось. Переписку ведет исправно, а по осени и в дорогу соберется. Тетка там какая-то у него — седьмая вода на киселе, а помнит!
Капа ворчала:
— Бездельник.
Васька огрызался.
Капа замолкала. При всей своей боевитости, она мужа уважала, хоть и находила в его пристрастиях чудаковатость. Василий жил какой-то отдельной от нее, счастливой жизнью и радовался каждому новому магазину в Хосте или ресторану, будто сам получал с них доход. Дружбу вот завел с москвичами. Люди солидные, плохого не скажешь, но чужие — кто их поймет, да и к жизни своей их никак не приспособишь. Капа старалась Ваську к Шапошниковым не пускать — нечего людей беспокоить. Тоже, нашел себе приятеля! Не по твоей бараньей шубе эти господа! Вот если им что от нас надо — тогда пожалуйста, с большим удовольствием.
Десять лет назад она без раздумий приютила Наталью Петровну, когда та битый месяц оформляла покупку квартиры. Очень любила москвичка море и мечтала на лето уезжать из столицы, за которую не держалась и маялась там из-за мужа, насквозь городского жителя. Капе было приятно, что родной поселок нравится жене пианиста, это рождало неосознанное доверие. Капа с гордостью демонстрировала ей богатство, сложенное стопками в шкафу — не последние, мол, люди — белье постельное, занавески тюлевые и шелковые, на смену и про запас. Не самим, так детям пригодятся. Какие нас ждут впереди времена — худые или нет, — никто не знает. Пока еще Бог не баловал.
Вещи Капа покупала тайком от мужа, не в силах удержаться. Прежде ничего подобного нельзя было достать ни за какие шиши, а теперь все лежит свободно — глаза разбегаются. Когда всего много — выбрать трудно, хорошо прежде — что в магазине появилось, то и хватаешь. Но и к разнообразию начала привыкать. Наторгует овощей, деньги на хозяйство отложит в кухонный стол, а на ближайшие крупные покупки — в лифчик, остальное — спрячет подальше. Сберкассе доверия нету — там уже не раз обманули. Потому Капа прибила поверх шкафа мелкий мебельный гвоздик, за шляпку завязала шелковинку, на другом конце нитки по стене спустила пакет с деньгами. От беспутного Васьки схрон, заначка на случай, если что стрясется. А что может стрястись? Да чего хочешь! У нас в стране на этот счет большой опыт.
Невдомек было простодушной Капе, что мужу ее хитрости известны: когда жена деньги прятала или доставала, или даже просто пыль со шкафа стирала, всегда по-особому сопела. Василий посмеивался про себя и сбережения жены не трогал. Хоть и привык жить одним днем, но по опыту знал: растратить легко, а так пусть лежат, может, и пригодятся для какого-нибудь важного дела.
Ведала или не ведала Капа, что тайна клада раскрыта, но одно знала твердо — Ваське денег в руки давать нельзя, все с друзьями растратит, черт узкоглазый! А ей надо о внуках думать. Самая младшенькая, тщедушная голенастая третьеклассница, как приедет из Ярославля, сядет возле таза с огурцами, только снятыми с грядки, да так все и умнет — килограмма три-четыре! Куда только влазит! Да пусть ест на здоровье, бледное северное дитятко! Ну, эти-то хоть при родителях, а те, другие, — безотцовщина! Вдова сына сразу стариков упредила: отныне вы мне никто, потому в мою жизнь не лезьте. И пошла менять мужиков. Девчонке пятнадцать — уже с нее пример берет. Старший, Владик, школу кончает, в институт хочет, чтобы без армии и чтобы специальность благородная, и работа не пыльная. Но разве он, троечник, на бесплатное отделение экзамены сдаст? Невестка уже являлась: «Внуку на учебу надо, он заместо своего отца ваш законный наследник, берите, где хотите, хоть участок с недостроем продавайте». Ишь, шустрая! На-ко выкуси! Земля — это на крайний случай. Пришлось пригретое за пазухой отдать. Да ведь для них же и копила. Лишь бы польза была.
Автобус заскрежетал, дернулся и остановился. Капа со вздохом открыла глаза: так и не заснула, столько всего за дорогу передумала и не заметила, как время пробежало. Теперь до вечера будет капусту вырубать, там уж отвлекаться нельзя, не то тесаком пальцы запросто отхватишь. Долгий тяжелый день Капа работала, ни о чем не загадывая. На обратном пути, пристроив мешки с кочанами, истомленно задремала и увидела странный сон. Будто она в санатории — да не официантка или уборщица, а отдыхающая! Ничего делать не надо, только три раза в день в столовую являться кушать. Там уже все по тарелкам разложено, в чашки налито — жуй и пей, даже посуду за собой мыть не заставляют. Весь день лежи себе полеживай на чистом белье или гуляй по асфальтовым дорожкам между цветниками. А руки-ноги такие легкие, словно не родные! И поясница не болит.
Женщина так расслабилась в несбыточной мечте, что чуть не проехала свою остановку. Засуетилась, из последних сил подтаскивая капусту к выходу. Глянула в открытую дверь — а встречающего-то нет! Куда он, черт узкоглазый, запропастился? Спасибо, попутчики помогли вынести груз из автобуса.
Капа напрасно прождала мужа с полчаса и поволокла мешки домой.
3
Васькина забывчивость хоть и не имела оправданий, произошла случайно, из-за незапланированных перемен в расписании дня. В двенадцать он был приглашен к пианисту сыграть в шахматы, но только пересек двор, как Шапошников крикнул с балкона:
— Обожди немного. Тут у меня обстоятельства. Давай к четырем.
Панюшкин покивал согласно: к четырем, так к четырем, значит, после обеда, и пошел домой. Он нисколько не обиделся на Шапошникова, однако не мог взять в толк, какие дела задержали музыканта.
Между тем шахматная баталия откладывалась по самой прозаической причине. У Шапошникова, обремененного сопутствующими его возрасту хроническими недугами, плохо работал желудок. Накануне он выпил слабительное, и оно еще не подействовало. Предусмотреть реакцию организма невозможно, а Василию без разницы — раньше или позже состоится сеанс, все равно весь день слоняется по поселку. Партнер он относительно слабый, теоретически не подготовленный, однако от природы одаренный и главное — пламенный, это сглаживало интеллектуальную разницу. Для Владимира Петровича шахматы были неубывающей страстью с юности. На отдыхе, в самолете, в гостинице всегда находились азартные поклонники этой удивительной игры. Она помогала пианисту снимать напряжение после выступлений и многочасовых тренировок, а нынче лишь одни шахматы давали истинную отраду и забвение от мыслей о несправедливости судьбы.
В Хосте шахматами увлекалась большая часть мужского населения. В первую очередь томящиеся от безделья пенсионеры, к которым в мертвый сезон присоединялась безработная молодежь, а летом — курортники. Кучковались в хлипком павильоне на задах небольшого центрального парка, вмещавшего и фонтан без воды, и карусельки, и электрический мотодром. Шахматные посиделки проходили также во многих дворах в благодатной тени пышных кустов и деревьев. Компания собиралась пестрая, но своя, однако хороших игроков со стороны встречали приветливо. Кто не играл, тот болел, причем не за конкретного шахматиста, а за партию. Игроки сосредоточенно молчали или шикали на наблюдателей, от нетерпения подающих советы. Место проигравшего занимал очередник. Последний победитель ставил бутылку, чтобы утешить неудачников. Этот закон дворовой справедливости действовал неукоснительно.
