Анатолий Гладилин - Французская Советская Социалистическая Республика
На столе у меня ждала гора бумаг, но я должен был выполнять инструкцию Белобородова. Береженого Бог бережет. За новичком в первые дни могли и присматривать.
Я вышел из посольства и неторопливой походкой, через бульвар Ланн и авеню Фош, направился к Елисейским полям. На Елисейских полях я "вылизал" витрины и выпил кофе за столиком кафе Фуке. Все советские вновь прибывшие товарищи поначалу заглядывают в это кафе (потом, наученные опытом, обходят его стороной - цены rayi дикие). Я поговорил с официантом о погоде. Теперь, если французская контрразведка покажет ему мою фотокарточку - официант меня вспомнит.
Кофе мне не понравился. В нашей комитетской столовой на седьмом этаже его варят крепче.
Париж меня раздражал. Праздношатающиеся толпы бездельников - и это в разгар рабочего дня! Рядом за столиком нежно ворковала парочка. Небось студент и студентка сбежали с лекций.
Потом оба закрыли глаза и слились в десятиминутном поцелуе. Boкpyr люди шастают, посетители кафе глазеют - а этим все до лампочки, ни стыда ни совести. Он ее лапал, она тихо повизгивала.
"Ну хорошо, - думал я, - девка, что с нее взять? Выпороть для науки! А вот парень? Лохмы до плеч отрастил, а если Родину придется защищать? Ты же с такой прической прицел винтовки не увидишь! Нет, не будет защищать он свою страну, у него лишь бабы и выпивка на уме, да в кафе с компанией посидеть. Потеряла Франция свою молодежь - вот они, последствия буржуазной морали..."
Вплотную столкнуться с буржуазными нравами мне пришлось вечером, в стриптизном кабаке "Ева". Не по доброй воле отправляются сюда советские товарищи. Когда сотрудники нашего торгпредства заключали выгодную сделку с французами, обычай требовал, чтобы обмывали ее шампанским в подобных заведениях. Иначе фирмачи не поймут, обидятся.
С волками жить - по-волчьи выть. На такие мероприятия у торгпредства был особый фонд.
Бёлобородов организовал все соответствующе. Двое французских фирмачей, двое наших из Стальэкспортимпорта, переводчица Лида и новый первый советник посольства, которого из подхалимажа пригласили погулять за казенный счет. С точки зрения ДСТ все ложилось логично.
Я поднял тост за франко-советскую дружбу, не очень встревал в торгово-дипломатический треп за столом (а когда встревал, то благодарил французов, которые поправляли ошибки в моем произношении). Мы обменялись визитными карточками, я обещал пригласить фирмачей на торжественный прием в посольство 6 ноября. Лида ко мне прижалась, я победно ухмыльнулся - а сам про себя повторял: "Только бы баба, что сейчас на эстраде скидывает нижнее белье, только бы она оставила этот блестящий треугольник между ног!"
Видимо, правы были коллеги по Комитету, когда называли меня Фишером-шахматистом. Действительно, я теоретик. К практическим серьезным испытаниям не подготовлен.
Однако на мое счастье блестящий треугольник оставался на месте.
Счет нам подали в размере моей месячной зарплаты. Надеюсь, в подписанном Стальэкспортимпортом и фирмами контракте французов все равно облапошили, иначе кидаться такими деньгами было бы преступлением.
Мы спустились на площадь, и Лида заявила, что хочет показать мне этот злосчастный район. Прощаясь, французы мне заговорщицки подмигнули.
Мы прошлись немного рука об руку, а затем взяли такси и поехали к Лиде на квартиру. И когда в машине Лида сказала, что обожает быструю езду, меня осенило; ну, конечно, это Лида по прозвищу Тачанка. У меня на дела исключительная память. Я держу имена всех наших агентов в голове, но Лида с Тачанкой не замыкалась, я ее представлял себе другой. А агента по кличке Тачанка-Лида я хорошо знал. На ее четырех колесах каталось в свое время много народу - и в Москве, и в Париже. Ее завербовали, когда она первый раз, уже будучи французской гражданкой, вернулась в Москву навестить мать и отца. Схватили ее на спекуляции золотыми монетами. Ну а после - разговор короток. Или десять лет лагерей, или... А в случае чего - родители остаются заложниками, да и в Париже найдем, у КГБ руки длинные.
И было известно, что Лида работала с охотой. Ну а репутация - так мне не жениться на ней. Даже удобнее. ДСТ мог предполагать, что Лида нам нужна для чисто специфических мужских надобностей.
Лида жила в старом буржуазном многоэтажном доме с консьержкой. Квартиру она занимала большую, с длинными коридорами. Она меня провела по комнатам, в которых, к моему удивлению, был идеальный порядок, и показала дверь черного хода:
- По лестнице спускаетесь во- двор - и на другую улицу. Если иметь ключ от черного хода, то никто никогда не установит, что вы идете ко мне.
Мы вернулись в гостиную, и Лида включила тихую музыку, как она объяснила, "для фона", что было разумно. Она мне все больше нравилась. В ней не было ничего вульгарного (а именно такой я ожидал ее увидеть), и когда не стало нужды ломать комедию перед французами, она держала себя тактично и достойно. Наверно, угадав мои мысли, Лида усмехнулась:
- Я же не предлагаю вам целоваться и не называю "Боречкой". Итак, что будем пить? Виски? Вино?
- Кофе.
- 0'кэй! Сейчас заварим. Вы всегда такой серьезный?
- Всегда.
- Жалко.
Лида принесла дымящийся кофейник, две чашки, но себе в стакан плеснула виски.
- Вас таскают в ДСТ?
- Естественно, я ждала, что вы мне зададите этот вопрос. Уже два очка в мою пользу. Согласны?
Я согласился.
- Что касается ДСТ, то меня туда изредка приглашают, а таскают, извините, это у нас.
- Три ноль в вашу пользу. И о чем спрашивают?
- Как обычно - о чем, мол, меня спрашивали в КГБ?
И я отвечаю, что, мол, спрашивают о моих знакомых французах.
Я кивнул головой. Все правильно. И впрямь, глупо скрывать, что мы "таскаем" бывших советских гражданок, которые приезжают в Союз повидать родственников. Любишь кататься - люби и саночки возить, иначе в другой раз не дадим визу. И западным разведкам это известно. Но с теми дамами, что на нас не работают, мы ограничиваемся беседами об их иностранных знакомых. В нашем хозяйстве все может пригодиться.
- Ваше здоровье!
Лида пригубила виски. Я потянулся за кофейником и вдруг явственно услышал, как хлопнула дверь - та, с черного хода, в глубине коридора. Лида следила за выражением моего лица. Я налил кофе в свою чашку.
Женщины в разведке - самые несчастные люди. Причем я имею в виду не добровольных и платных стукачек, которых у Комитета пруд пруди и которые за пятьдесят рублей или за путевку в интуристовскую поездку готовы заложить кого угодно. "Поверьте мне" (второй раз цитирую письмо Ленина к кронштадтским матросам), так вот, поверьте мне, мы знаем, с каким дерьмом нам приходится работать. Московские и ленинградские проститутки, фарцовщицы, мелкие спекулянтки, карманные воровки - кого только нет в наших картотеках! Гораздо хуже стукачки по призванию, которые нашими руками хотят свести личные счеты. Знаменитая история, когда одна солидная дама (между прочим, секретарь парторганизации в НИИ) пыталась посадить своего мужа только за то, что тот ушел от нее к молоденькой лаборантке.. На вести на человека поклеп - довольно просто, защитить - сложнее. Целый сектор большого отдела отбивался в течение месяцев от фронтального наступления бесноватой бабы, ибо было известно, что ее бывший муж ни в чем не виноват, ни ухом, ни рылом. Однако сейчас речь идет о другом, о настоящих кадрах, которые мы вербуем в разведку.
Как правило, мы занимаемся еще с университетской скамьи заманиванием романтикой приключений, материальным стимулов, работой за границей. К тому же когда не сложилась личная жизнь, тянет к перемене мест. А тут возникает выбор: или шебуршиться в средней школе Улан-Удэ и кругом, куда ни посмотришь, одни черти косоглазые, или консульство в Риме и торгпредство в Лондоне. Есть над чем поразмыслить. Правда, до Рима и Лондона - дорога дальняя. Мы долго девушку обкатываем, пока она не начинает верить, что работает за идею. А поверит она в идею обязательно, в силу своей женской натуры, ибо женщина все идеализирует, и в любви, и в жизни, без романтической пелены для нее не жизнь, а проклятый, скучный быт. Вот тогда кадр созрел. Но всячески подогревая и поощряя эту романтику, мы прекрасно отдаем себе отчет, что нам этот "кадр" необходим главным образом как баба, которую в нужный момент надо подложить под интересующий нас объект. А когда женщина прозревает - уже поздно, кругом она повязана. Вот почему среди них так много алкоголичек и наркоманок. И еще есть статистика самоубийств в советских зарубежных колониях, но она - за семью печатями, даже я в нее не заглядывал.
Лида в момент нашей в ней встречи была на перепутье.
То есть уже все про себя знала, однако романтику еще сохранила. Как я потом понял, она к нам пошла по идейным соображениям. Конечно, дело ей "сшили", но дело послужило лишь формальным толчком. Француз, с которым она уехала из Союза, подонком оказался, ничтожеством. Это в Москве была любовь и восторженная блондинка, загадочная русская душа.
