Анатолий Гладилин - Французская Советская Социалистическая Республика
Служба в армии высмеивалась.
К полиции было откровенно враждебное отнoшение. "Капиталист", "фабрикант" - стали ругательными терминами.
Слово "патриот" было синонимом слова "мудак". Антиамериканские настроения цвели пышным цветом.
Но тут я должен уточнить. Антиамериканизм лег на благодатную взрыхленную почву французского национализма. Потомки победоносной наполеоновской армии, сдавшиеся на милость Гитлеру, не могли простить американцам, что те их освободили в 1944 году.
В Комитете на закрытых просмотрах, а потом в Париже я видел много хроникальных французских кинолент, посвященных США. Их сатира была убийственна. По сравнению с ними наши советские антиамериканские кинорепортажи напоминали пресную манную кашу.
Не нарисовал ли я картину французской общественной жизни в розовых тонах? Нет, не думаю. Естественно, французская левая интеллигенция не была однородной. Встречались и откровенные наши враги, особенно в среде троцкистов и бывших главарей студенческих волнений мая 1968 года. Но я говорю об общей тенденции. А общая тенденция была такова: левая французская интеллигенция работала на нас. И самое замечательное - работала, не получая ни копейки.
"Кто готов на нас работать?" - повторил мой вопрос замдиректора торгпредства, полковник Залукидзе и, помнится, рассмеялся: "Борис Борисович, на нас готов работать любой крупный хозяин, промышленник и фабрикант. Как всегда, на Западе переизбыток продукции, а отсюда - спад производства. Хозяева изыскивают любые средства, чтобы сохранить рабочие места и избежать конфликта со своим персоналом. Поэтому если я завтра предложу любому из них выгодный контракт с условием, чтобы президент компании выучил за ночь текст Гимна Советского Союза - слова Михалкова и Эль-Регистана - не сомневайтесь, утром следующего дня этот капиталист споет мне советский гимн с выражением и по-русски!"
Наступала пора кидать первый пробный шар. Еще в Москве мы подготовили докладную записку министру обороны США за подписью начальника штаба американских сухопутных вооруженнь сил в Европе. Документ с грифом "совершенно секретно". В этом послании американский генерал указывал на растующую опасность захвата власти во Франции коммунистами, возможность ввода в страну, по приглашению коммунистов, ограниченного контингента советских войск и предлагал план оккупации Франции силами НАТО, а точнее, американским экспедиционным корпусом. Причем генерал подчеркивал, что надо действовать срочно, внезапно, поставив правительство Франции перед свершившимся фактом.
И хотя это был только проект генерала, а не стенограмма тайного совещания в Белом доме и, тем более, не решение американского правительства - все равно, мы рассчитывали, что доклад должен вызвать бурю во французской прессе и соответствующие дипломатические демарши.
Вопрос: кто опубликует этот доклад? Конечно, коммунистическая "Юманите" напечатала бы его без колебаний, но кто поверит "Юманите", которая и так не упускала случая лягнуть американцев в каждом номере газеты? И откуда в "Юманите" могла попасть копия такого сверхсекретного документа?
Эффектнее была бы публикация в "Монд", но редакция этой самой авторитетной французской газеты устроила бы предварительную проверку. Разумеется, непосредственно к начальнику штаба американских вооруженных сил в Европе газета бы не обратилась, но навела бы справки: из какого источника этот документ и насколько достоверен источник?
А что мы могли предложить? Вразумительной легенды у нас не было.
С запечатанным конвертом в кармане я выехал из посольства на своем новом "пежо" последней марки, запарковал машину на бульваре Осман и отправился к "Галери Лафайетт". В том, что советский дипломат намерен посетить большие магазины, ничего подозрительного не было.
Пройдя "Галери Лафайетт" насквозь, я вышел на параллельную улицу и позвонил из ближайшего телефона-автомата в редакцию журнала "Купель". Секретарша любезно ответила, что месье Гийом, главный редактор, будет через полчаса.
Я опять вернулся в "Галери" глазеть на прилавки.
В принципе позвонить в "Купель" мог кто-то другой, из команды Белобородова, но мне самому хотелось услышать голос месье Гийома. Дело в том, что редактор этого популярного иллюстрированного журнала правого толка был нашим долголетним агентом. Правда, он безумно бы обиделся, если бы ему об этом сказали.
Репутация у месье Гийома была безупречной. Работал в "Фигаро" и "Экспресс", потом сам пытался издавать свой журнальчик, пустив на это деньги жены, но прогорел. На одном из светских раутов, когда обсуждалась громкая по тем временам история журналиста Н., уличенного в связи с ЦРУ, месье Гийом убежденно произнес: "Лучше бы бедняга работал в КГБ, все-таки чище". Слова Гийома были услышаны и переданы нам. Белобородов навел справки. Месье Гийом принадлежал к французским националистам, которые были недовольны американизированием французской культуры и второстепенной ролью Франции в фарватере американской внешней политики.
Мы посовещались и решили рискнуть. Пусть левая пресса работает на нас, но мы тоже должны работать на себя.
..И вот некий ливанский коммерсант предложил месье Гийому издавать журнал. Коммерсант финансировал предприятие в надежде, что вложенный капитал принесет жирные дивиденды. Ливанец целиком полагался на богатый журналистский опыт своего партнера, обещал не вмешиваться в редакционные дела, однако заметил, что не может простить американцам поддержку Израиля в ливанской войне. Месье Гийом схватывал на лету.
В журнале публиковались яростные антикоммунистические фельетоны, умеренные антисоциалистические статьи, встречались антисемитские выпады и постоянно доставалось Соединенным Штатам.
Поначалу шло ни шатко ни валко. Посольство через подставных лиц скупало половину тиража, чтоб хоть как-то обеспечить месье Гийому выручку. Сжигать эти экземпляры во дворе посольства было довольно хлопотно. Однако вскоре дело наладилось. Месье Гийом и впрямь кое-что понимал в журналистике, нащупал своего читателя, а главную известность "Купель" приобрел публикацией сенсационных секретных материалов, касающихся деятельности, вашингтонской администрации и штаба НАТО в Брюсселе. Эти материалы из "Куполя" перепечатывала вся западная пресса. Через кого шла утечка информации в "Купель", месье Гийом благоразумно помалкивал (тайна журналистской профессии!), но несколько скандальных расследований в Вашингтоне подтвердили, что информатор у месье Гийома вполне надежный и компетентный.
Тут прямо надо отметить: наши парни на совесть поработали в Вашингтоне и Брюсселе. Здорово выручили! Далее мы уже могли подбрасывать липу, полуфабрикаты (где половина собрана разведкой, половина придумана на Лубянке), но основной этап мы проехали: репутация у "Куполя" сложилась.
Я купил себе зажигалку "Ронсон" ( за полчаса в "Галери Лафайетт" невозможно не раскошелиться), снова вышел на улицу, нашел пустую телефонную кабинку.
-Месье Гийома, пожалуйста!
- Кто его просит? - мелодично пропела секретарша. - Он сейчас проводит совещание.
- Это от мистера Редда.
Месье Гийом взял трубку через две секунды.
- Вам привет от мистера Редда, - сказал я с английским акцентом. - Я опускаю конверт в почтовый ящик. На нем написано, что это лично вам.
- Понимаю, - затараторил месье Гийом, - чек мистеру Редду я тут же высылаю на почту до востребования, как обычно. Жалко, что номер уже сверстан. Большой материал?
- Одна журнальная страница.
- 0'кэй, я задерживаю журнал. Ставим тут же в номер.
Я повесил трубку. К главному редактору "Куполя" у меня претензий не было.
Меня вызвал посол и сказал, что его срочно приглашают на-"Кэ ДЮрсэ" в Министерство иностранных дел.
- Я вас поздравляю, - сказал я, - видимо, это последствия приема в Елисейском дворце, на котором вы беседовали с Президентом Республики в течение пятнадцати минут. Все газеты это отметили.
- Борис Борисыч, - проартикулировал посол свистящим шепотом, и я увидел, что лицо его побелело. - Я тридцать лет на дипломатической работе. По мельчайшим деталям, вплоть до того, какого ранга чиновник звонит нам из министерства, я могу догадаться, зачем меня вызывают. Меня приглашают не для объяснения в любви и дружбе. Мне хотят вручить ноту протеста!
- Очень своевременно, - сказал я как можно спокойнее. - В период подготовки к визиту на высшем уровне такая резкая дипломатическая акция может иметь необратимый резонанс. В МИДе на Смоленской площади....
- Борис Борисыч, - заорал посол, совсем взбеленившись, - не. надо меня учить, что я должен отвечать французскому министру! Извольте мне объяснить, что произошло!
Я почувствовал себя так, как будто меня отхлестали по щекам. Действительно, я увлекся "шахматной игрой", забыл об элементарном человеческом самолюбии. Посол мне это напомнил. Он был прав.
