Антон Тарасов - Ирония фарта
Но Натали дернулась, закричала, сначала споткнулась, а потом, ощущая на своем теле цепкие, как клещи руки дяди, прицелилась — и наступила ему на ногу. Тяжелая резиновая подошва кед, что были на Натали еще со вчерашнего вечера, сделала свое дело. Рудольф вскрикнул, на мгновение отпустил Натали, но тут же опомнился и снова с размаху ударил ее по лицу.
Натали была спокойна. Следы текли из глаз ручьем, но она не проронила ни звука. Она в упор смотрела на дядю. Возникла пауза.
— Сука, маленькая сука, я убью тебя, — Рудольф закачал головой. — Да, убью. Сегодня ты никуда не идешь, никаких прогулок, тварь. А вечером я посмотрю на твое поведение.
Он подобрал с пола халат и босиком, слегка прихрамывая, вышел из комнаты. Дверь в комнату не закрывалась, ручка была сломана. Натали слышала в ушах свой пульс. Еще. Еще. Так. Спокойно. Еще. Спокойно. Она сделала глубокий вдох и поправила джинсы — и тут же посмотрела на себя в стоявшее на столе маленькое круглое зеркало.
3
— Ничего, ничего, — успокаивала себя Натали, разглядывая огромное красное пятно на щеке и отек под глазом. — Это ерунда.
Послышался шум воды. Рудольф принимал душ. Пульс продолжал стучать в голове Натали. Мерно. Четко.
— Уезжай и не возвращайся, пожалуйста, уезжай, — Натали мысленно уговаривала дядю. — И ты, тетя, задержись подольше там, в торговом центре.
Прошло еще десять или пятнадцать минут. Натали продолжала стоять посредине комнаты в оцепенении и изредка поглядывать в окно. Вот, шаги внизу. Стукнула дверь. Повернулся ключ в замке. Скрип ворот гаража. Да, все верно, он уезжает. Черный джип Рудольфа мелькнул в просвете между крышей пристройки и забором.
— Пора! — сказала Натали сама себе и побежала в комнату, где в шкафу, завернутые в свитер лежали носовые платки, а в них деньги, спрятанные еще во время отъезда. — Как это мне повезло, что их не отнял Рудольф, а потом до них не добрались в аэропорту во время досмотра.
Натали схватила рюкзак. Свитер, пара еще каких-то футболок, куртка, брюки. Все было аккуратно сложено. Небольшая потертая папка с рисунками и фотографиями.
— Что еще? — Натали охватил испуг, она вскрикнула и сама испугалась звука своего голоса. — Документы!
Все документы хранились у дяди Рудольфа в сейфе. Натали спустилась вниз, с опаской оглядываясь по сторонам. В доме никого не было. Она проскользнула на кухню и на всякий случай опустила жалюзи на окне. Направляясь в комнату, Натали с ужасом поняла, что без документов ее план изначально обречен на провал, а это означало гибель, неминуемую гибель. Она подошла к шкафу, за массивной дверцей которого у Рудольфа был спрятан сейф.
Сердце Натали колотилось так, как будто за спиной стоял дядя и готовился мертвой хваткой огромными ручищами сдавить ее горло уже только за то, что она посмела сюда войти. Она кинула взгляд на обстановку. Странная комната. Какие-то нелепые сувениры. Попытки пустить пыль в глаза дешевой роскошью. Его кресло. Его стол. Какие-то фотографии. Бар в углу. А вот и шкаф.
— Это конец, — подумала Натали, и в какое-то мгновение ей показалось, как она приоткрыла дверцу шкафа, а за ней — непробиваемая броня сейфа, секретные замки и огромная железная рукоятка. Она потянула дверцу, та легко поддалась. Вот, сейчас все будет кончено, когда она не сможет открыть сейф, единственный шанс будет безвозвратно упущен.
Она увидела металлический, серого цвета сейф, из маленькой замочной скважины которого торчал ключ. И Натали его повернула. Что-то щелкнуло, сейф был открыт. Среди целой горы бумаг, конвертов, набитых деньгами, каких-то толстых папок она нашла полиэтиленовый пакет. Ее паспорт, свидетельство о рождении, заграничный паспорт, какие-то бумаги на дом, справки. Натали забрала пакет, прикрыла сейф так, чтобы было незаметно, что кто-то к нему прикасался — и пулей устремилась в свою комнату, чуть не упав по дороге.
В комнате она вынула из пакета свои паспорта, пакет с оставшимися документами сунула на дно рюкзака. Руки Натали дрожали. У нее были паспорт и деньги. Только бы все получилось! Другого шанса не будет.
Я отдавала себе отчет в том, что если все провалится, мне не жить. Я как никогда нуждалась в поддержке. Но поддержать могла себя сама только я. И тот, кто поддерживал меня постоянно, кто не давал мне потерять веру в себя. Но кто он? Тогда об этом я не задумывалась. На это не было времени. Я не должна была останавливаться. И я не остановилась. Меня уже ничто не пугало.
Натали вытряхнула бумажник. Два доллара мелочью. Потом раскрыла маленькую кожаную косметичку, что когда-то подарила ей мама. Среди зеркальца, маленьких ножниц и прочих вещих, обычно присутствующих в косметичках, у Натали лежали две свернутые сторублевые купюры. Она вспомнила, как откладывала их на что-то, а потом просто забыла о них. Все деньги Натали переложила в бумажник, который перекочевал в карман джинсов. В другой карман Натали с трудом, но запихала оба паспорта.
Она встала и посмотрела на часы. За полчаса ей удалось полностью собраться. Многие бы позавидовали такой скорости, кто-то бы посочувствовал подобной поспешности, но Натали понимала, что медлить нельзя, и она все делает правильно. Еще час-полтора и Светлана или Рудольф наверняка вернутся и хватятся ее. А там…
— Кажется, все взяла, — Натали посмотрела в разные стороны комнаты критическим взглядом и застегнула молнию рюкзака. Затем расстегнула, подняла на кровати подушку, достала плеер, положила его сверху вещей и снова застегнула молнию.
Держа в руках свитер, с рюкзаком за спиной Натали спустилась вниз на кухню, подошла к крану, открыла его, нагнулась и сделала большой глоток. Снова в ушах был слышен пульс, но теперь уже он совершенно ее не пугал. Натали открыла дверь и вышла из дома. Со стороны могло показаться, что обычный подросток просто идет на прогулку или едет за пару кварталов к друзьям. Натали шла спокойным шагом и улыбалась сама себе. Вот уже дом дяди и тети остался позади, и направлялась она прямиком на автобусную остановку на противоположной стороне улицы.
У Натали возникла идея о том, что автобус — не лучший выбор. Но идею с такси она отбросила сразу. Куда ехать, что говорить, если не знаешь толком ничего. Подойдя на остановку, она бросила взгляд на табло стоявшего там автобуса.
— Какой-то парк, не пойдет, — подумала Натали. Она с ужасом сообразила, что спросить-то и не у кого. Рядом стояло несколько темнокожих парней с девицами, была мамаша с ребенком в коляске. Один парень держал в руке бумажный пакет — «Макдоналдс» был через дорогу, у заправки. Натали хотела было быстро перебежать дорогу и купить что-нибудь — только сейчас, дойдя до остановки, она сообразила, насколько голодна. Последний раз она ела накануне вечером.
И когда Натали уже сделала шаг и представила, как она впивается зубами в свежий мягкий гамбургер, ее взгляд скользнул на табло, подъезжавшего к остановке автобуса. На нем поочередно высвечивались три названия улиц, о существовании которых Натали даже не подозревала — она плохо ориентировалась в окружавшей ее местности. Но за последним названием стояли скобки и слово, которое там было, заставило сердце Натали заколотиться. Airport — слово это можно было понять даже в том случае, не будь у Натали ее вполне средних познаний в английском.
Автобус подъехал, открыл двери. Водитель долго и недоверчиво разглядывал Натали. Она сообразила, что выглядит, вероятно, довольно жутко. Сверху щеки и под глазом были заметны синяки от ударов Рудольфа, они побаливали, но Натали не чувствовала боли. Она улыбнулась водителю, он улыбнулся в ответ и быстро отсчитал сдачу со ста долларов. Натали прошла в середину салона и села у окна. Автобус был почти пустым, если не считать вошедшей следом мамаши с ребенком, стоявшей на остановке, да уже сидевшей сзади пожилой пары.
Двери закрылись, автобус тронулся. Натали прислонилась к окну и разглядывала проплывавшие мимо пейзажи. Сообразив, что синяки могут привлечь к ней нездоровое внимание, она слегка накинула капюшон от толстовки. «Девочка с Севера, девочка из ниоткуда…» — почему-то вспомнилась сейчас Натали именно эта песня, и она улыбнулась сама себе.
Добираясь до аэропорта, я молилась, чтобы дядя не возвращался домой до вечера. Только это могло гарантировать, что я выберусь, и он меня не догонит. О том, что будет, если вся эта затея провалится, мне и думать не хотелось. Все было бы настолько мрачно в этом случае, что с такими мыслями я бы далеко не уехала. Нельзя было терять самообладания — и я его не теряла, несмотря на голод, усталость и синяки.
Чикаго — странный город со странными людьми. Спокойствие граничит в нем с беспорядками, небоскребы от «одноэтажной Америки» отделяют каких-то семьсот-восемьсот метров. Во всяком случае, так показалось Натали. Ей вспомнился и роман Драйзера, в котором ловкий кавалер-обольститель одурачил провинциалку-простушку именно здесь, в Чикаго. Только название романа почему-то забылось.
