Александр Покровский - Бортовой журнал 2
А ученым секретарем его прозвали за то, что он легко перекусывал карандаши любой толщины.
* * *В 1260 году братья Никколо и Маффео Поло, два крупных венецианских негоцианта родом из Далмации, живших несколько лет в Константинополе, где они вели свои дела, отправились с большой партией товара в Крым, к своему старшему брату Андреа. Тот имел в Крыму свою контору. Отсюда они перебрались на северо-восток, в страну татар.
Через какое-то время они приехали ко двору Берке-хана, который встретил венецианцев радушно и купил у них все товары по дорогой цене.
Ну что ж, до этих пор все логично, а потом начинаются чудеса. Целый год братья жили при дворе Берке-хана, а потом, когда между ним и Хулагу-ханом в 1262 году началась война, они перебрались в Бухару, в резиденцию хана Борака, где прожили еще три года.
Во всем этом меня смущает тот факт, что брат Никколо, вообще-то, отбывая из Венеции в Константинополь, оставил свою беременную жену, разрешившуюся от бремени в 1254 году мальчиком Марко, и в этом как раз ничего подозрительного нет: купцов гнала вперед алчность, но, продав все товары Берке-хану за хорошие деньги, не логично ли было бы повернуть назад, чтоб запастись еще товаром, который также привезти и продать другим татарам? Нет, этого не случилось. Наоборот, братья Поло загадочным образом дружат со всеми ханами. И война между ними на братьях Поло никак не сказывается. Когда разбили в дым и Берке-хана, и хана Борака, Хулагу-хан пригласил их в Китай ко двору четвертого внука Чингисхана хана Хубилая. Он обещал им ласковый прием.
И Хубилай-хан, как и предсказывалось, был очень рад приезду венецианцев и с большим интересом расспрашивал их о жизни на Западе, об обычаях европейских народов.
А чего это, собственно, два купца из Венеции, распродав весь товар, столько лет шастают среди монголов?
Э-э нет, ребята, тут дела нечисты. Купцы в те далекие времена зачастую были просто лазутчиками. Запад боялся монголов. В 1206 году Чингисхан двинул свою армию из Монголии, и останавливаться на полпути он не собирался.
При преемнике Чингисхана Угедее огромная монгольская армия превратила Русь, Грузию, Польшу, Моравию, Силезию и Венгрию в арену кровавых битв.
Папа римский по этому поводу был сильно взволнован. Он посылал к монголам посольства. Послами были монахи. Они ничего не разведали и ничего не добились.
В 1245 году к монголам едет еще один монах – Джованни дель Плано Карпини – очень, кстати, неглупый мужик. Карпини встретил хан Батый – он тоже был весьма неглуп и раскусил итальянца в один миг. Но никакого насилия над послами не было – их пропустили дальше, к хану Каюку, преемнику Угедея. Каюк принял послов и написал ответное письмо папе. Там было: «Мы разрушим весь мир!» – не думаю, что эти слова пришлись по сердцу первому наместнику Отца Небесного, но кое-что он понял: послы доехали до Сыр-Орды всего-то за три с половиной месяца, а на все поручение они потратили чуть более двух лет – по тем временам ерунду времени.
Братья Поло не были монахами. Но они не только умели свободно говорить по-монгольски и были хорошими рассказчиками. Еще они умели ждать – великое качество для разведчика.
Что же случилось с ними в стране хана Хубилая? То же, что часто случалось и с другими лазутчиками: Хубилай, прекрасно поняв, чего это они здесь ошиваются, их попросту перекупил.
Хубилай тоже задумал послать посольство к папе, и его послами стали. братья Поло.
В 1266 году они отправились в Европу. К этому времени папу Иннокетия IV, первого среди пап, начавшего волноваться относительно татар, хватил удар, и сменил его папа Климентий под тем же номером, также в расстройстве поживший совсем недолго. А его уже сменил Григорий Х, который и вручил братьям грамоты к великому хану.
Братья Поло взяли с собой сына Никколо Марко. В ту пору ему минуло семнадцать. Это был смышленый мальчик.
Так и начались путешествия великого Марко Поло.
Великим путешественником в те времена мог быть сын купца и двойного агента.
* * *Мы с К. поехали в Шартр. От Парижа надо ехать на поезде. Там собор пятнадцатого века, а строили его примерно лет триста. Ехали долго, но вот мы и в Шартре: собор, готика, упыри с прочей каменной нечистью летят со всех крыш – красиво, витражи. Мы ходим уже битый час, а К. все восхищается и восхищается, говорит такие слова, как «сакрально, эпоха, католицизм, классицизм», а потом у кого-то забора он вдруг, пристанывая:
– Шартр! Шартр! А-а-а… шартряне… если бы вы знали, как я хочу сссссссать!
С К. такое случается. Причем в самый что ни на есть культурный момент, то есть в момент осматривания достояний культуры. То он написает рядом с творениями Росси и Растрелли и его поймает милиция, которая начинает ему говорить: «Что вы тут делаете?» – а К., стоя рядом с огромной, только что выпущенной им лужей, начинает им рассказывать, что это не он, что он правозащитник (о чем и документ имеется), что он просто шел и остановился перед ней, пораженный размерами… творения… эм… Росси, например.
То он насрет рядом с Инженерным замком, который он осматривал на предмет наличия множества культурных слоев, а потом его прихватило, потому что он что-то съел необычайно колючее, и теперь эта колючка вышла у него рядом с бетонными плитами, обрамляющими строительный каскад.
После освобождения К. всегда сетует на отсутствие в России достаточного количества уборных. Посетовав, он возвращается к культуре: «Так на чем мы остановились? А. Ну так вот!..»
* * *Наши подводные лодки сталкивались не раз. Чаще всего от подобного столкновения страдает легкий корпус. Даже если они врезаются друг в дружку, лоб в лоб и в надводном положении. Это же как два мячика в воде – они отскакивают в разные стороны.
Мой комдив Петелин так однажды столкнулся. Он выходил в море на одной лодке нашей дивизии, и столкнулись они с другой лодкой в надводном положении в кромешной тьме полярной ночи. Огоньки вроде – а потом из темноты нарастает чья-то морда.
Александр Александрович Петелин всегда отличался завидным самообладанием. Он стоял в это время на мостике и успел сказать только: «Всем держаться! Сейчас будет удар!» – и был удар – повылетали кто в чем.
Говорили, что в этом деле был виноват оперативный дежурный. Он нарезал двум лодкам один и тот же квадрат. Вот они по нему и ходили, пока не нашли, в кого втемяшиться.
Петелин взял все на себя. Считалось, что его связи (там, наверху) помогут ему вывернуться. Но когда какой-то член комиссии из Москвы сказал ему: «Мы вас учим, учим, а вы…» – тут обычно невозмутимый Сан Саныч выдал ему такое, что очень скоро он уже командовал «Островом погибших кораблей» – бригадой лодок, отправленных в отстой.
Там-то мы с ним опять и встретились. Я тогда сразу же написал письмо XXVII съезду нашей родной Коммунистической партии. Я написал ему (съезду родной) от лица своей мамы. Ничего особенного. Просто мама поинтересовалась: когда же ее сыночка переведут из подводников в нормальные люди.
Петелин меня отловил в коридорах дивизии:
– Съезду пишешь?
– Это мама!
– Какая мама! – после чего мы с ним еще поговорили, и в разговоре он несколько раз еще вспомнил про маму.
Дело в том, что мне не давали в Северодвинске жилье. «А вы сначала сдайте жилье в Гаджиево!» – «И тогда дадите?» – «И тогда дадим!» Ни хрена не дали. Я поехал и сдал жилье, после чего мы с Натой сейчас же переехали на улицу.
Потом, правда, когда уже Ната познакомилась с Петелиным и со всем нашим штабом, нам что-то такое выделили, суетясь, как с украденным, но мы гордо отказались от этого угла в пользу нищих духом, а сами ушли жить на квартиру.
До этого мы жили в гостинице «Беломорье» за сто тридцать два рубля в месяц (огромные по тем временам деньги). Там мы в электрочайнике варили пельмени и картошку.
А потом мы ушли жить к бабушке на квартиру за пятьдесят рублей. Одну комнату она сдавала за указанные деньги, потому что все ее сыновья в это время сидели в тюрьме.
Бабушка отлично помнила английские конвои, и когда рассказывала о том, как они резво веселились в городе Северодвинске в годы Великой Отечественной, то по лицу ее бродила плутовская улыбка.
Как-то у бабушки разболелись колени, и Ната предложила растереть их ей спиртом. Бабушка подозрительно потянула носом и спросила:
– Ты чего там мажешь?
– Колени.
– Спиртом?!!
– Спиртом!
– Ты мне лучше налей, чем добро изводить! Бабушке налили, и она немедленно все это хряпнула, после чего завалилась спать. Наутро у нее уже ничего не болело.
* * *Братья Поло два года ждали в Венеции избрания нового папы Григория Х, чтоб получить от него грамоты к хану Хубилаю, а потом еще три с половиной года ехали назад в Китай в резиденцию великого хана.
Причем они избрали не тот путь, которым они уже однажды до него добирались, а другой, более короткий.
Интересно, с чего это Поло вместо пути длинного, но безопасного, пролегающего по землям, контролируемым монголами, избрали путь более короткий, но опасный?
