Юмико Секи - Холодно-горячо. Влюбленная в Париж
Он отвез меня домой. На обратном пути, занявшем очень короткое время, он казался полностью погруженным в свои мысли. Ночь словно впитала в себя его прежнюю радостную беззаботность.
Машина остановилась перед моим домом. В тот момент, когда мы уже собирались распрощаться, я вдруг поняла, что не знаю ни его фамилии, ни номера телефона. Он тоже не знал моих. Мы никогда больше не увидимся?
Я не знала, как поступить. Ситуация полностью поменялась: если в начале нашей встречи он уговаривал меня поехать с ним, то теперь я готова была просить его не исчезать!
— Спасибо за вечер, — просто сказала я.
— О, не за что! Это было удовольствие для меня.
Обычная французская формула вежливости. Что еще сказать после такой расхожей фразы? Мне оставалось лишь пожелать ему спокойной ночи и попрощаться. Но он неожиданно сказал:
— До скорого.
Я чуть не подпрыгнула.
— Мы еще увидимся?
— Если ты действительно захочешь!
Он с улыбкой взял мою руку и запечатлел на ней долгий поцелуй.
Ослепило ли меня появление Жюльена, как ослепляют того, кто долго находился в темноте, первые лучи света? Мог бы любой встреченный мужчина соблазнить меня, оказавшуюся в одиночестве в чужом городе? Нет, мне хочется верить, что судьба распорядилась так не случайно. Жюльен был не просто первым встречным. В его манере держать себя, разговаривать, двигаться, улыбаться, шутить для меня было что-то особенно трогательное.
Глава 7
Подростковая пора наступила, как неожиданно пришедшая весна. Словно почки, появились прыщи, а вместе с ними — неведомая доселе энергия, пронизывающая мое тело.
В Японии школьный год начинается в апреле, в пору цветения сакуры. В этом году с муниципальной школой было покончено. В двенадцать лет меня приняли в престижный частный колледж Поступить туда было непростым делом даже для первой ученицы в классе, которой я все еще оставалась. Лучшие ученики со всего Токио принимали участие в отборочном конкурсе. Мне пришлось посвятить три последних года начальной школы подготовке к экзаменам.
В нашем квартале жил один университетский преподаватель-пенсионер, который дополнительно занимался с юными кандидатами на поступление в престижные колледжи. Для того чтобы пройти конкурс, недостаточно было изучить школьную программу — требовались углубленные знания по истории и географии и серьезные математические способности. Мне очень нравилась почти медитативная сосредоточенность, необходимая для решения арифметических задач. Это была моя сильная сторона — в быстроте расчетов я не знала себе равных.
Старый преподаватель обладал своеобразной репутацией: он не стеснялся оскорблять учеников, успеваемостью которых был недоволен. Но, несмотря на его желчный и раздражительный нрав, он пользовался уважением среди родителей учеников — его метод приносил успешные плоды. Нас было двенадцать учеников, и каждый вечер мы собирались в одной из комнат его маленького дома, построенного в традиционном стиле.
Тем не менее эти вечерние уроки не были для меня сродни отбыванию повинности. Маме не нужно было лишний раз заставлять меня работать. Сразу после обеда я без напоминаний отправлялась на подготовительные занятия. Так или иначе, телепрограммы были мне уже неинтересны — с того момента, как Group Sounds стали сходить на нет. Вошедшие в моду мелодраматические ситкомы[4] не внушали мне ничего, кроме презрения. В школе я скучала на уроках, а со старым профессором могла усваивать материал в своем собственном темпе и делать упражнения, не дожидаясь остальных. Он рассаживал своих учеников на те или иные места в зависимости от их успехов. Я занимала почетное место.
Единственное неудобство заключалось в том, что сидеть приходилось не на стульях, а на татами — плетеных соломенных циновках, подогнув колени. От этой неудобной позы у меня затекали ноги. Она не нравилась мне еще и потому, что для девочек считалась почти неприличной. Сколько раз я чуть не опрокидывалась назад, с трудом поднимаясь в конце занятий!
Выходные также нельзя было считать синонимом отдыха. По воскресеньям на департаментском уровне проводились предварительные экзамены, устраиваемые частными учебными заведениями. На эти состязания каждую неделю собирались тысячи учеников, а потом все могли увидеть списки результатов.
Для меня эти экзамены были примерно тем же, чем являются для спортсменов тренировки накануне Олимпийских игр. Мое имя почти всегда было вверху списка. Родители поздравляли меня, но их похвалы были весьма сдержанными. Должно быть, про себя они думали: «Зачем девочке нужны такие способности? Мужчины не любят, когда женщина превосходит их умом. Конечно, это важно — поступить в хорошую школу, но если она оставит позади всех юношей в учебе, то кто же захочет на ней жениться?» В результате они уговорили меня поступать в лучшую школу для девочек.
К счастью для себя, я провалилась на экзаменах. Мое самолюбие было слегка задето, но в результате я все-таки поступила в колледж с совместным обучением, где преподавательские методы считались либеральными. Это был единственный колледж во всем Токио, где ученики не носили форму.
Отныне каждое утро пришлось тратить полчаса на поездку в метро. Я отдалилась от мест моего детства и быстро приспособилась к новой среде, более обширной, где мои соученики интересовались теми же вещами, что и я. Каждый день был насыщен волнующими событиями. Среди этой бурной жизни я постепенно открывала для себя мальчишек.
Вспоминая о колледже, я в первую очередь вижу длинные балконы, тянущиеся по южной стене вдоль всех трех этажей здания и соединяющие классы между собой. На переменах мы всегда выходили туда и, облокотившись о балюстраду, болтали и смеялись. Иногда высматривали чье-то лицо или силуэт. Когда удавалось встретиться взглядом или обменяться знаком с желаемым объектом, сердце радостно трепетало весь остаток дня.
Наши основные интересы в колледже вращались вокруг флирта и спорта. Среди мальчишек я пользовалась успехом — вместо очков стала носить контактные линзы, и от этого моя внешность сильно изменилась. В отличие от времен начальной школы, большинство парней считало меня симпатичной. Мне оставалось лишь сделать выбор.
Что касается спорта, то я записалась в волейбольный клуб. Баскетбол казался мне более напряженным, отнимающим больше сил. Тренировки проходили после занятий. В конце дня мы выходили на улицу, полностью обессиленные, и отправлялись в один из чайных клубов, расположенных между школой и станцией метро. Формально существовало правило, запрещающее заходить в подобные заведения, но в действительности оно постоянно нарушалось. Умирая от голода и жажды, мы набрасывались на мороженое или салат из красной фасоли. Эти моменты доставляли нам дополнительное удовольствие: оказаться рядом со своими тайными избранниками.
После того как в соответствии с прогнозом метеослужбы начался период дождей, волейбольный клуб был вынужден приостановить тренировки из-за отсутствия помещения — в хорошую погоду мы всегда занимались под открытым небом. Поскольку шли затяжные дожди, баскетбольный клуб предложил уступить нам половину гимнастического зала.
В первый день совместных тренировок баскетболисты начали разминку раньше нас. Резкий скрип спортивной обуви отдавался под сводчатым потолком. Капитан команды носил футболку с цифрой 1. Он был высоким, хорошо сложенным, с красивым лицом, и у него было множество поклонниц. Но не он привлекал мое внимание. Среди всех этих парней, одетых в белое, был один в красных носках. Вместо шорт он носил джинсы, обрезанные по колено. Волосы у него спускались до середины шеи, и во время бега пряди рассыпались в стороны. Он был похож на рок-певца.
Два дня спустя по-прежнему шел дождь. Я заглянула в гимнастический зал в смутной надежде увидеть того мальчика с длинными волосами. Почти все баскетболисты были уже там, но красных носков я ни на одном не заметила.
— Интересно, когда же будет серьезный матч? — спросил кто-то у меня за спиной.
Это был один из моих приятелей-одноклассников, тоже баскетболист. Мальчик с длинными волосами стоял рядом с ним. На этот раз носки у него были темно-синие.
— Не знаю, — ответил он. — Пока мы не в самой хорошей форме.
Он с легкой улыбкой взглянул на меня, рассеянно постукивая мячом об пол. Если бы я продолжала болтать с одноклассником, то его приятель тоже наверняка обратился бы ко мне, но моя застенчивость помешала мне воспользоваться случаем. Растерявшись, я поспешила закончить разговор, а вместе с ним эту неожиданную встречу. В сущности, ее даже нельзя было считать состоявшейся.
