Константин Семёнов - Попытка № 13
Сон № 7. Кинжал для Политбюро
Кто сказал, что в Грозном не бывает настоящей зимы и даже не нужна тёплая одежда? Отрезать ему язык! Или нет, это слишком просто, пусть лучше пройдётся сейчас в пиджачке по улицам. Вот тогда и посмотрим!
До чего же всё-таки холодно! Наверное — 15, а то и больше, в смысле — меньше. Короче, собачий холод! Женя поёжился, поднял воротник пальто и постарался натянуть шапку пониже на уши. Ничего из этого не вышло, вот дурацкая конструкция! Мочки уже пощипывало, опустить бы у этой шапки уши, да ещё и завязать потуже, но это будет уж слишком смешно: всё-таки не Сибирь.
Не Сибирь, однако, почему-то москвичи, приезжая в Грозный мёрзнут тут и при — 10, хотя у себя там для них это вообще не мороз. Говорят, всё дело в грозненской влажности. Может быть, может быть. Водоёмов особых нет, но вокруг горы и ветер здесь редкий гость. Был слух, что как-то даже хотели пробить в Терском хребте небольшой туннель для проветривания. Чёрт его знает, может и правда?
Женя ещё раз попытался натянуть шапку пониже и нырнул в «Чеченский» гастроном. Здесь было тепло, суетно и полно запахов. Сначала шли запахи рыбы, сыра и молока; во втором зале всё забивал аромат мандаринов, зато в третьем! В третьем зале, в самом маленьком было не протолкнуться, а пахло здесь… Чем только не пахло! Конфетами и шоколадом, пряниками и вафлями и опять мандаринами. Новый год всё-таки! Женя потолкался минут пять у витрин с конфетами «Мишка на севере» и «Ну-ка отними», с шоколадом «Алёнка» и «Гвардейский», поглядел на гирлянды, развешанные по всему залу, и вышел из магазина.
На улице теплее не стало. Впрочем, времени осталось не так уж много, как раз пройтись, не спеша, вокруг квартала — торчать на остановке ещё хуже. Кстати, а куда можно будет пойти в такую холодрыгу? Выбор небогатый — только в кино. А куда ещё — домой? Отпадает — бабушка, брат. Кафе? Какие это кафе, это скорее столовые. Есть правда одно — «Лакомка» возле вокзала, но в том-то и дело, что одно. Нет, здесь вам не Рио-де-Жанейро! Некуда с девушкой пойти! Очкастый фантазёр из детского сада уверяет, что в будущем кафешек разных будет полным-полно. Но он много чего говорит! Тем более что по его словам в Грозном почему-то так не будет. А на вопрос — как будет, начинает плакать. Странный он какой-то!
Значит, остаётся только кино. И, конечно же, не в «Космос»: там ещё холоднее. Остаётся «Родина» и «Челюскинцев». «Челюскинец», конечно поуютнее с этими лесенками, переходами и несколькими залами. Ладно, посмотрим.
Женя свернул на Пролетарскую, прошёл мимо окон гастронома, превращённых морозом в ледяные витражи, миновал арку с изящными чугунными воротами. Как всегда они были распахнуты настежь, и как всегда туда заезжал очередной грузовик — ненасытное чрево «Чеченского» гастронома принимало товары.
Небольшой домик с уютными занавесками на окнах, и вот уже Краеведческий музей. Старое одноэтажное здание с резными фронтонами и изящной оградой на крыше. Снаружи здание выглядит совсем крошечным, зато внутри всё не так — там можно бродить долго-долго. Впрочем, музей начинается уже на улице: прямо перед входом стоят на постаментах три чугунные пушки. Пушки настоящие, старинные, отполированные до блеска тысячами прикосновений детских рук, ног и других частей тела. Когда-то и Женя с удовольствием лазил по этим пушкам, представляя, как он пуляет ядра во вражеские крепости. Сейчас у пушек никого нет — всё-таки слишком холодно.
Может в музей сходить? Это было бы оригинально — целоваться в зале первых пятилеток! «В греческом зале, в греческом зале!» Надо будет предложить Лене ради смеха.
А вообще-то музей очень интересный. Первый зал так себе — колоски какие-то, уродцы в пробирках. Зато второй! Кого там только нет: волк с оскаленной пастью, снежный барс с тушей горного барана, лесной кот величиной с небольшую собаку. Ну, и конечно, косули, кабаны, орлы и ещё куча всякого зверья. Чучела конечно, но как здорово сделаны! Встанешь лицом к стеклу, за которым раскинулись плавни Терека и кажется, что ты там, в этих похожих на джунгли зарослях, что вот-вот из-за того дерева выскочит хаус и оскалит страшные свои клыки, увидев человека. Бр-р, здорово!
Дальше тоже интересно. Прекрасно сделанные макеты первобытных стоянок с фигурками людей из папье-маше. Сцены охоты на древних зверей. В детстве очень хотелось утащить некоторые фигурки домой, вместо оловянных солдатиков. Дурной был.
Кстати в этом маленьком зале был рабочий выход во двор музея. Как-то Женя в поисках туалета вышел через эту дверь и увидел фантастическую картину. Во дворе плотными рядами стояли бюсты генерала Ермолова. Гипсовые основатели Грозного застыли, глядя в затылок друг другу пустыми глазницами. Вот, оказывается, где их штамповали на случай взрывов. Так понятное дело никакой взрывчатки не хватит!
Были в музее и обязательные залы, посвящённые Революции, Гражданской и Отечественной войнам, первым пятилеткам. Тоже интересно, но.… Зато в последнем зале вечно толпился народ, разглядывая накрытый стеклянным колпаком макет нефтезаводов. Там — под колпаком — кипела миниатюрная жизнь! Без устали работали нефтяные качалки, таинственно поблёскивали колонны и сновал туда-сюда миниатюрный паровозик, волоча за собой цистерны с бензином. Макет был сделан так здорово, что в детстве Женя мог следить за ним бесконечно, мечтая захватить момент, когда откроются двери и крохотный машинист выйдет из кабины.
Был ещё один зал, с которым у Жени были связаны очень неоднозначные воспоминания — зал средних веков. Особенно привлекал пацанов стенд с вооружением средневекового горца. О, там было на что посмотреть! Кольчуга и круглый щит, шлем и лук, шашка и несколько замечательных кинжалов. Стенд этот просто притягивал, сводил с ума, вводил в искушение. И однажды — ввёл! Тогда никакой сигнализации в залах не было, их роль выполняли женщины-смотрительницы. И вот как-то произошло то, что и должно было произойти.
Пятеро двенадцатилетних шалопаев действовали строго по плану. Двое отвлекали работниц музея умными вопросами, ещё двое стояли на атасе. Пятый — Женя — с замиранием сердца перешагнул через ограждение и дрожащей рукой потянул кинжал. Не грянул гром, не ожили строгие манекены — кинжал неожиданно легко выскользнул из ножен. Сразу перестали дрожать руки, прошёл озноб, по телу пробежал приятный бодрящий холодок — старинный кинжал с удовольствием вернулся к человеку.
О, что это был за кинжал! Мечта любого пацана, да что там — любого мужчины!
Отделкой золотой блистает мой кинжал;
Клинок надежный, без порока;
Булат его хранит таинственный закал —
Наследье бранного востока.[11]
Золотой отделки он не имел, ручка была украшена только арабской вязью. Зато клинок! Небольшой, сантиметров тридцать, он поражал каким-то таинственным матовым блеском и совершенно неправдоподобной остротой. Клинок запросто резал самое твёрдое дерево, перерубал толстые гвозди и при этом оставался совершенно цел и невредим. Они играли с этим кинжалом, наверное, недели три, а потом — попались. Незнакомый мужчина застал компанию врасплох. Убежать не удалось, мужчина оказался очень настойчив и убедителен, и кинжал перекочевал к нему в обмен на тридцать рублей и обещание не сообщать в милицию.
Какие же они были дурачки! Интересно сколько это кинжал мог стоить сейчас? Ведь это явно был булат: Женя прекрасно помнил еле различимый узор ковки на клинке. Да, жаль!
Музей кончился, теперь его сменило гораздо менее привлекательное здание. Вот уж куда заходить нет никакого желания. Да и вряд ли у какого нормального человека оно может появиться — ведь это «Кожно-Венерологический диспансер»! Как-то Жене пришлось там побывать — «поймал» опоясывающий лишай, так до сих пор неприятно. И ведь вроде ничего там такого ужасного — ни бормашин, ни клещей. Но впечатление гнетущее, особенно эти картинки на стенах достают. Да ещё дурацкое чувство, что воздух буквально наполнен всякой гадостью типа бактерий, и все они только тебя и ждут. Бр — р!
Нет, до чего же холодно! Уже и пальцы на ногах начало пощипывать. Несмотря на толстые носки! А ведь ему это противопоказано, может кончиться очень нехорошо. Может, надо было сегодня дома посидеть? Ну да, холодно — дома, дождь — дома. На фига такая жизнь нужна! Ничего, проскочим — не в первый раз!
Да и не так уж холодно, если честно. Вон бабушка рассказывала, что раньше в Грозном было гораздо холоднее, даже Сунжа замерзала. Правда, у старых вечно так — всё у них раньше было и лучше и больше. Зима холоднее, лето жарче, черешня крупнее, вода мокрее, а люди, понятное дело — добрее, смелее и умнее. Хотя, с другой стороны, может, и замерзала Сунжа. Чего бабушке врать?
