Константин Семёнов - Попытка № 13
Обзор книги Константин Семёнов - Попытка № 13
Константин Семёнов
Попытка № 13
Фантастико-ностальгические сны о Грозном
От автора
Я вовсе не собирался писать это произведение. Оно получилось само. Захотелось немного отдохнуть от военной темы — уж слишком много она забирает сил. Задумка была — составить путеводитель по довоенному Грозному. По городу, которого уже нет, и никогда не будет. По городу, который сохраняется только в наших воспоминаниях. Который, к великому сожалению, всё время тает, истончается, так как всё больше моих земляков уходят в мир иной. Но оказалось, что: во-первых, подобные произведения уже есть. Например, замечательные мемуары С.М. Федосеева (http://www.litsovet.ru/index.php/author.page?author_id=9006). Во-вторых, обнаружилось, что не справляюсь я с этим жанром. В путеводитель наглым образом вплетался сюжет и, что я только с ним ни делал, исчезать не хотел. Мало того, сюжет начинал диктовать мне свою волю. Бороться с ним было очень трудно и, наконец, я сдался. И возникло то, что возникло. Странная смесь путеводителя, мемуаров, грозненских баек. И всё это для интереса и стройности объединено единым сюжетом. Так как историю нашего города нельзя назвать весёлой, то и сюжет вышел соответствующий. Зато я постарался собрать как можно больше известных мне весёлых и фантастических случаев, произошедших в разное время в Грозном. Я затрудняюсь определить жанр того, что у меня вышло. Скорее всего — это фантастико-ностальгический путеводитель по городу, которого нет. Но такого жанра нет, поэтому — пусть будет повесть.
И, наконец. Все совпадения имён, фамилий, ситуаций являются случайными.
А может, и не все. А может, и не являются.
Ночь и тишина, данная на век
Дождь, а может быть падает снег.
Всё равно, — бесконечно надеждой согрет,
Я вдали вижу город, которого нет….
Регина ЛисицПролог
Корова кокетливо взмахнула хвостом и на землю шлёпнулась дымящаяся лепёшка. В асфальте сразу же образовалась аккуратная воронка, оттуда повалил чёрный дым, закрутился спиралью и исчез. Воронки не было и следа, а на её месте — прямо на асфальте — обнаружилась надпись: «Осторожно — МИНЫ!»
Евгений Борисович примерился, наступил прямо на центр предупредительной надписи и проснулся.
Электронные часы светились неприятными цифрами — 02:02. Затем правый глаз мигнул — 02:03. Мягко шуршал кондиционер, где-то далеко надрывалась от возмущения автосигнализация.
Нет, ну надо же — какая ерунда снится! Всё-таки зря он вчера ввязался в этот дурацкий спор на форуме. Теперь вот даже и во сне покоя нет. И было бы из-за чего! Тоже мне важная тема — ходили ли коровы по центру Грозного. Чёрт знает что! Взрослые все люди, у многих внуки уже, а ведём себя как пацаны, ей богу. Надо же додуматься — коровы в центре города! Да не было такого никогда, уж с шестидесятых годов — точно. Скорее всего, народ просто поприкалывался, отходя от дневных стрессов, а он воспринял всё слишком серьёзно. Вот теперь приходится терпеть как расплату.
02:04. Снотворного, что ли, выпить.… Хоть бы что-нибудь хорошее приснилось. Про Грозный, конечно.… Но только не про войну. 02:05.
Сон № 1. Прекрасное далёко
— Московское время десять часов, — объявила бодрым голосом пластмассовая коробка радиоточки. Затем в ней что-то заскрипело и уже другой, смутно знакомый, голос произнёс. — Значит, про войну не хочешь? Ну-ну…
Женя удивлённо повернулся к радио, задев при этом рукой банку с водой. Банка опрокинулась, жёлто-бурая от краски вода хлынула на стол. Женя ойкнул, бросил кисточку и поспешно убрал со стола прикреплённый к фанерке рисунок. Вода не успела сделать своё чёрное дело, и шедевр не пострадал.
А в том, что это именно шедевр Женя почти не сомневался. Рисунок изображал родной Грозный в далёком-далёком будущем, в двухтысячном году. Город получился одновременно и узнаваемым и совершенно фантастическим со всеми этими подвесными дорогами, летающими платформами, силовыми куполами над заводами и прочими достижениями науки и техники.
— Спас, да? Молодец! Помечтай, помечтай, пока можно, — раздалось сзади.
Женя повернулся. Опять радио! Чёрт-те что. Не бывает же такого. И голос какой противный!
— Мало ли чего не бывает, — обидчиво произнесла коробка. — А что голос противный — так это не ко мне, это ты, дружок, сам виноват. Ишь, от горшка три вершка, а туда же… Может, ты думаешь еще, что художником станешь?
— А может и стану! — не выдержал Женя, забыв, что разговаривает с радиоточкой. — Чего, нельзя?
— Помечтай, помечтай, — засмеялась противная коробка, но вдруг оборвала смех и грустно поведала. — Только ни фига ты никем не станешь. Так и будешь…мечтать.
— Почему это?! — Женя едва сдержал слёзы. — Брешешь ты всё. Брешешь!
— Может, и брешу, — согласился голос немного тоскливо, — может и станешь. Если будешь слушать и главное, если будешь помнить:
А мир устроен так, что все возможно в нем,
Но после ничего исправить нельзя.[1]
Почему-то Жене стало тоскливо. Радио помолчало немного, затем внутри него раздался треск и тихо забубнили два голоса. Один уже знакомый, другой — низкий, уверенный. Слышно было плохо, мешали непонятно откуда взявшиеся помехи.
— Наконец! — радостно воскликнул низкий. — А ведь это удача! Уверен, что уж тут-то всё… (дальше непонятно).
— Ещё бы мне не радоваться! — это знакомый. — Только я бы не был так… (треск). Всё-таки…(непонятно).
— Да, конечно, это чувство иррациональное. Но тут, по-моему, всё просто…(треск) … ведь он сам этого хотел, нам только помочь…(непонятно) или ты…
— …можно думать? Естественно, я сделаю все что можно. И даже больше. Всё-таки это и … судьба…(сплошной треск)
Женя на цыпочках подошёл к стене, протянул руку к розетке.
— О, чёрт, выключиться забыл! — раздалось из радио, треск исчез. — Руку-то убери!!
Женя вздрогнул, отступил на шаг, не сводя глаз с говорящей коробки. А та продолжала, как ни в чём не бывало, и голос был уже вовсе не тоскливый, а ехидный.
— Чем всякую фантастику выдумывать, лучше бы свой город изобразил. Да поподробнее. А то пройдёт время, и будешь путаться, где какая улица. Августовскую от Первомайской не отличишь.
На такую чушь Женя даже не нашёлся что ответить. Такой бред мог родиться только в больном мозгу. В жизни такого не будет!
— Все вы так говорите, — мерзкая коробка опять прочитало его мысли. — А потом всё забываете, путаете. И только и знаете — хвалитесь, хвалитесь, распустив сопли. Не веришь, конечно. Ничего, сейчас мы тебе покажем, что станет с вашей памятью лет так эдак через…. Короче, не скоро.
Раздался щелчок, заиграл гимн СССР, визгливый голос запел что-то знакомое, но почему-то про Россию. Затем музыка оборвалась, и радио заорало так, что Женя опять вздрогнул.
— Внимание! Сообщение ТАСС! Работают все радиостанции Светского Союза! Сегодня, в первый день лета одна тысяча девятьсот забыл какого года, буквально через несколько секунд, в городе Грозном, начнётся нечто неописуемое! Даже — не побоюсь этого слова — феерическое! Ежегодный проход коров через город! Спешите видеть! Членам КПСС, ветеранам всяческих войн и детям до шести лет проход вне очереди. С остальных — по пять копеек на помощь голодающим всего мира.
Интерлюдия. А как у нас с коровами?
С детства запомнилась Жене эта картина. По улице Ленина откуда-то от 15 военного городка идёт стадо коров. Небольшое, голов на 200–300. Впереди стада шествует пастух с длинным-длинным кнутом. Время от времени пастух щёлкает кнутом и на несколько кварталов разносится резкий, похожий на выстрел, звук. Жители выходят на балконы, выбегают на улицу.
Коровы медленно бредут к центру города, оставляя после себя дымящиеся удобрения. Эти лепёшки уже через час таинственным образом исчезают. Видимо жители собирают их для обогрева в суровое зимнее время.
Транспорт останавливается, милиционеры свистят и машут полосатыми жезлами, а коровы идут и идут.
На перекрёстке с улицей Субботников стадо сворачивает налево, к вокзалу, но отдельные экземпляры отбиваются и разбредаются по городу. Их можно увидеть в парках, где они объедают газоны и купаются в фонтанах. Некоторые заходят на площадь Ленина и в Аракеловский магазин. Две-три обязательно зайдут в кафе- мороженое, больше известное как Подкова. Пяток коров толпится около старого здания ГНИ. Студенты кормят их жареной кукурузой. Печальна судьба тех, кто забрёл на базар — из мясного павильона нет выхода. Несколько коров ещё долго можно видеть на стадионе Динамо — потом там так и не вырастет трава на поле. Самые стойкие доходят до Главпочты, и даже до Грознефтяной. Парочка навсегда осталось в «Барском» доме, другая сдуру запёрлась в стоматологическую поликлинику.
