Татьяна Веденеева - Сияющий ангел
Этот длинный список Андрей завершил словами:
— Вот, пожалуй, и все. Понятней стало? Или есть вопросы?
Девушка задумалась. Она многого не могла понять, но спросить стеснялась. Но если так, то любой вопрос на эту тему некорректный. О чем же тогда спрашивать? А чего она, собственно, стесняется? Он знал, на что идет.
— А как же вы бреетесь, например? — и опять Анну передернуло от собственной бесцеремонности. — Ой, извините за бестактный вопрос.
— Нормальный вопрос. Вы не против, если я закурю? — он достал сигареты и зажигалку.
— Пожалуйста.
Анна с интересом стала наблюдать, как он всунул сигарету в рот, а затем, проделав ряд манипуляций руками, ловко прикурил.
— Вот только не нужно меня убеждать, что и бреетесь сами, — поспешила вставить Анна.
— И не буду. Рядом с моим домом парикмахерская. Туда я и хожу через день. Правда, в парикмахерских сейчас мало кто бреется, поэтому я приношу с собой станок и другие принадлежности. — Андрей засмеялся. — Какая вы смешная, однако. И вопросы у вас смешные. Наверное, очень молоды?
Анна не стала отвечать. Она и сама понимала, что вопросы смешные и глупые. Её просто выводила из себя собственная бестолковость. Но еще больше её удручало то, что никак не удавалось понять, что же ее смущает. Потом поняла. Этот Андрей никак не вписывался в концепцию несчастного слепого. Обычный человек. Не скованный, не заторможенный, даже напротив, вполне уверенный в себе.
— Все? Вопросы закончились? — с иронией произнес молодой человек.
— Да я еще и не начинала.
Анна взяла в руки блокнот. Пробежала глазами по своим записям. Какие-то не те вопросы.
— Скажите…
“Черт, как же спросить?”
Все люди, которых она встретила на заводе, были очень просто, даже бедно одеты.
“ А во что должны одеваться люди, работающие на заводе? В смокинги, что ли? Думай, Аня, думай”.
Она лихорадочно соображала.
“Они были как-то неразговорчивы, замкнуты, пугливы… Нет, не то…”
И тут она сообразила…
“ Они были… Они выглядели как инвалиды. Вот! Точно! А он нет. Ну, и что спросить?”
— Спрашивайте, не стесняйтесь, — обратился к ней Андрей
— Знаете, у меня сложилось такое впечатление, что вы ведете достаточно активный образ жизни. Ваша внешность… Я чего-то не понимаю.
Андрей от удовольствия даже подался вперед.
— Рад, что произвел на вас хорошее впечатление.
— Я хотела сказать: у вас все в порядке с внешним видом, и меня это сбивает с толку.
Ну вот, наконец-то. А то он уже стал переживать, что не заметит.
— Видите ли, я подрабатываю массажистом, поэтому выглядеть должен хорошо.
— Кем вы подрабатываете? — Анна была поражена.
— Массажистом, — Андрею было приятно её удивление.
— Как, каким образом?
— Простым образом. Все больше ручками, — съехидничал.
— Но вы же не видите!
Анна так громко воскликнула, что проходящие мимо люди стали оборачиваться.
— При чем тут это?
— Как?!
— Все элементарно. Вот вспомните: когда вы занимаетесь сексом, у вас глаза закрыты или открыты?
— Что? — Анна даже поперхнулась.
“Однако, разговорчивый попался”.
— Я имею в виду, что человеческое тело можно ощущать, не видя его, — и совсем другим тоном добавил: — А вы думали, работая здесь, можно обеспечить себя? — он кивнул в сторону завода.
— Не знаю.
Это почему не знает? Разве ее не поразили сегодня днем суммы заработной платы работников завода?
— И кому же вы делаете массаж?
— Рядом с парикмахерской есть сауна, ее держит один богатый человек. Он искал массажиста, я предложил свои услуги, он согласился. Если клиенты заказывают массаж, то он звонит заранее и я прихожу. Обычно это бывает ночью. Не поверите, но клиентам, особенно молоденьким девушкам, которые приезжают туда, нравится, что я слепой.
“Ха-ха!” — усмехнулась она про себя.
— И где же вы научились? — удивлению Анны не было предела.
— Это долгая и печальная история, можно, я не буду рассказывать? — попросил Андрей.
— Ладно. Скажите, а кроме завода такие люди, как вы, еще где-то работают? — ну, наконец-то вспомнила, что нужно писать статью.
— Да. Их, правда, немного. Есть педагоги, причем даже в обычных школах, много музыкантов, юристов.
— Да ну? Вот бы пообщаться.
— Пообщаться? Это можно. У меня есть такие друзья, только вряд ли это получиться сегодня.
— Жаль, — печально сказала Анна.
В сумочке зазвонил мобильный телефон. Девушка ответила на звонок.
— Да, скоро. Еще полчасика. Я перезвоню. И я целую.
— Муж беспокоится?
— Друг, — а потом напоследок не удержалась и спросила. — Андрей, а почему вы не женаты? А у вас вообще есть… кто-нибудь?
И тут же покраснела от собственной бестактности. Боже мой, большей нелепости и выдумать невозможно?
“Я — чудо-журналистка! Мне бы за кинозвездами шпионить и выискивать «клубничку»”.
— Да, есть и всегда были… — сухо ответил Андрей. — Угадывая следующий ваш вопрос, отвечаю, что девушки зрячие. Что вы там еще спросили? Почему не женат? Не хочу.
— Почему?
Андрей не ответил на вопрос. Анна тоже замолчала. Так и просидели молча минут пять.
— Вы уже скоро уходите и, наверное, ничего толком для себя не узнали? — печально заметил Андрей.
— Пожалуй, что так. А может, мы встретимся еще раз? Как насчет завтра?
— Попробуйте мне позвонить.
— А друзей, о которых вы говорили, нельзя увидеть? — с надеждой спросила Анна.
— Может быть. Я не готов сейчас ответить, — Андрей задумался. — Анна, можно вас попросить об одной услуге?
— Да, конечно.
— Позвоните сейчас ко мне домой, заодно номер в память занесете.
— Зачем?
— Чтобы мама пришла за мной.
— Давайте я вас отведу или подвезу. За мной приедут, — предложила она.
— Не хватало, — зло ответил он.
— Хорошо, говорите ваш номер.
* * *Виталик был необыкновенно любезен и мил. Всю дорогу рассказывал что-то забавное, но Анна его не слушала — думала о том, что же ей писать. Хорошо, что ей дали неделю. А если бы это было срочно? А у нее ни единой зацепки, ни единой мысли в голове. То, что наговорили работники завода, не отличалось особой оригинальностью. Любого рабочего волнуют сейчас примерно те же проблемы. А где изюминка?
— Анечка, ты где? — Виталик щелкнул пальцами перед ее глазами. — Я к тебе уже третий раз обращаюсь.
— Извини, Виталя, задумалась. Что ты спросил?
— Повторяю четвертый раз. Что с твоей машиной?
— Папа сказал, что нужно ставить новые замки и сигнализацию. Он уже послал кого-то из своих в Германию. Недели через две все привезут.
— А на чем ты сейчас передвигаешься по городу?
— На тебе, — Анна засмеялась. — Разве непонятно.
— Но я же не могу быть все время с тобой.
— Да не переживай. Отец завтра что-нибудь даст. А пока я и на такси неплохо езжу. Кстати, ты же так и не знаешь, что я имела удовольствие объехать город на трамвае. Там у меня и вытянули кошелек с ключами.
— Не напоминай о том дне. Мне за него очень стыдно. Ты не представляешь, как я испугался, что ты не захочешь со мной больше общаться.
— С этого места, пожалуйста, поподробнее, — попросила Анна.
— Ну, глупо все получилось тогда. Я не сдержался, — начал объяснять молодой человек.
— Я же не об этом, — возмутилась Анна.
— А о чем?
— Почему ты испугался?
Виталик растерялся. Было совершенно ясно, что от него ждали признания или трогательного объяснения. Он был не готов к этому. Да и не любил много болтать на такую тему. Что ей еще нужно? Разве после вчерашнего выступления не понятно, как он к ней относится? И разве это не он полночи рассказывал ей, что любит до беспамятства и все такое. Ох уж эти бабы!
— Ну, что замолчал?
— Вроде я все уже рассказал… Или ты хочешь по второму разу?
— И по второму, и по пятому, и по десятому, и при этом шесть раз в день, — Анна наклонилась к нему и вкрадчиво произнесла: — Тебе что, тяжело доставить мне удовольствие?
— Ладно, — прозвучало как «черт с тобой», — доставляю. Я тебя люблю.
— Неубедительно.
— Зайчик мой, но я не умею по-другому, — еще не хватало опять поссориться.
— Я не люблю, когда девушек называют «зайчик», «мышка», «кошечка», «рыбка» и прочим зверинцем.
— Всем девчонкам нравится, а тебе нет, — Виталик притормозил у бордюра. — Я очень прошу тебя, не издевайся надо мной. Мне не по себе, когда на меня наезжают, тем более ты. Если хочешь, напиши мне, какие слова ты бы хотела от меня слышать. Я их выучу и буду повторять сто раз в день. Пойми: не все же умеют быть краснобаями.
— Разве? — Анна прищурилась. — А кто только что целую тираду произнес? И слова нужные нашлись, и все было так естественно и живо.
— Ну, это из последних сил. И потом, ты меня вынудила. Это во-первых. А во-вторых, это не про любовь.