Андрей Бондаренко - Беглец и Беглянка
— Не маловато ли — три часа? — сомневается Олег.
— Гав! — плотоядно облизываясь, высказывается Найда.
— Нормально, однако. Отсюда Павлов до людей больше суток будет выходить. Если, понятное дело, не заплутает — в здешних гнилых чащобах да болотинах.
— А как же…э-э-э, лодка?
— На Ванькиной посудине, сложив в неё вещички, и поплывём, однако. А вашу «Казанку», извини, придётся затопить. Вместе, однако, с японским мотором. Так полагается. Чтобы следы надёжно замести…. Пистолет Павлова? А он уже в реке, однако. Остановит полиция, обыщет. Ба, пистолет непонятный, неизвестно чей. И не отмоешься, однако, потом. Пусть, уж, лучше на речном дне лежит…. Найда, иди сюда. Будешь, однако, трескать осетровую печёнку?
— Гав!
— Молодец, однако. На, подкрепись на дорожку…
Олег аккуратно отталкивает лодку от берега, забирается в неё и устраивается на узком носовом сиденье.
— Гы-гы-гы, — вежливо прикрывая рот широким рукавом малахая, тихонько смеётся на корме шаман.
— Гав! — радостно вторит ему Найда. — Гав! Гав! Гав!
— Потише, пожалуйста, хвостатая, — хмурится Олег. — Что, я так смешно выгляжу?
— Гав.
— Да и ладно. Перетерплю. Беглецу привередничать — не пристало…. Ворон, а как ты теперь будешь ко мне обращаться?
— Так и буду. По-прежнему, однако. У паланцев и удачливых девок «Красавами» принято именовать. В данном конкретном случае, однако, с юмористическим оттенком. Гы-гы-гы…. Извини, Красава. Ну-ка, скорчи тоскливую рожу…. Молодец, однако. А теперь глазоньки закати, а по подбородку, наоборот, пусти слюны…. Талант, талант. Иначе, однако, и не скажешь…. Выдай-ка что-нибудь на коряцком языке.
— Куйкынняку — трикстер[6].
— Красава…
Шаман заводит мотор. Лодка, уверенно петляя по речным рукавам и излучинам, ходко идёт-плывёт по речной поверхности. Пухлые кучевые облака наблюдаются только на восточной части небосклона. Светло-жёлтое августовское солнышко плавно перемещается на запад, обещая скорое наступление погожего вечера. Время от времени из высоченных прибрежных камышей вылетают, испугавшись тарахтенья лодочного мотора, упитанные утки и гуси.
«Неожиданно всё произошло», — рассуждает про себя Олег. — «Практически на ровном месте. Ещё вчера я всерьёз печалился, мол: — «Лето заканчивается, и скоро надо будет опять идти в эту дурацкую школу…». А теперь, понимаешь, бесправный беглец. И о школе, судя по всему, предстоит на некоторое время забыть. Да, неисповедимы твои пути, Господи, как любит выражаться папа…. Папа. Где он теперь? Что делает? Что планирует? Сыт ли? Ладно, буду надеяться на лучшее…. Ещё и кушать очень хочется. С самого раннего утра (после бутербродов), маковой росинки во рту не было. А Костька сказал, что обед переносится на поздний вечер. То бишь, будет совмещён с ужином…».
Он поворачивает голову направо и непроизвольно напрягается: из-за ближайшего поворота русла Камчатки показывается прогулочный теплоход. Беленький такой, нарядный.
— Эй! Эй! Ворон! — Олег стучит ладонью левой руки по чёрному лодочному борту, а правой указывает на теплоход.
Костька встревоженно оборачивается. Лодка тут же закладывает крутую дугу, через некоторое время оказывается за длинным лесистым островом и въезжает — заострённым носом — в густые камышовые заросли. Старенький мотор, болезненно чихнув несколько раз подряд, затихает.
— Как думаешь, они нас засекли? — спрашивает Олег.
— Наверняка.
— И что теперь будет?
— А ничего, однако, — легкомысленно пожимает плечами шаман. — Подумаешь — засекли. Двое нацменов, не считая самоедской собаки, плывут куда-то по своим повседневным делам. Например, однако, на рыбалку. Бывает. А на кораблике, небось, сплошные интуристы…
Теплоход, тем временем, приближается, следуя руслом Камчатки по другую сторону от острова. Долетает негромкая музыка, которая — через минуту-другую — преобразуется в песню:
Мартовские проводы. Мартовские сосенки.
И прощальной суеты — нам не избежать.
Мартовские хлопоты. Мартовские просеки.
Через сутки с хвостиком
Вахту мне стоять.
Будешь ждать? Не будешь ждать?
Ты ответь, любимая.
И разлуке долгой — нам не помешать.
Ты не плачь, пожалуйста, нежная, ранимая.
Через сутки с хвостиком
Вахту мне стоять.
Море там огромное, мрачное и глупое.
От сомнений этих — нам не убежать.
Ты моя — росинка. Ты моя — голубка.
Через сутки с хвостиком
Вахту мне стоять.
А погода нынче — тихая, отличная.
И весна собралась в гости к нам опять.
Ты моё — Пророчество. Ты моё — Величество.
Через сутки с хвостиком
Вахту мне стоять…
Дальняя дорога — снова в Путь позвала.
Дальняя дорога, глупая стезя.
И играл оркестрик — на краю вокзала.
И хмельно орали — вслед — мои друзья.
А тебя там не было. Вот, такая песня.
Чёрный ворон — с неба — громко прокричал,
Мол, не быть вам, голубки, никогда уж вместе.
Семафор — в поддержку — жёлтым замигал.
И вагончик тронулся. Небо раскололось.
На стекле повисла — дождика слеза.
И мелькнули — звёздами. На краю перрона.
Серые — как омут, милые глаза.
И мелькнули — звёздами. На краю перрона.
Серые — как омут. Милые глаза…
Мартовские проводы. Мартовские сосенки.
Все с иголок сбросили — зимние снега.
Я вернусь однажды. На изломе осени.
И тогда с тобою — будем навсегда.
Я вернусь однажды. На изломе осени.
И тогда с тобою мы — будем навсегда…
Глава третья. Полигонные реалии
Теплоход проплывает в сторону Ключей. Звуки музыки постепенно стихают. Над дикими речными просторами вновь воцаряется чуткая предвечерняя тишина, лишь изредка нарушаемая короткими птичьими трелями, долетающими со стороны длинного острова.
— Хорошая и правильная песенка, — хвалит Олег. — Жизненная, красивая и со смыслом…. А что это ты, Ворон, так озабоченно хмуришься? Что-то случилось?
— Случилось, — коротко кивает седовласой головой шаман.
— Гав, — подтверждает общительная Найда.
— А что конкретно?
— Песня приметная. Да и, однако, на русском языке. Возможно, про моряков, раз вахта упоминалась. Хм. Навевает, однако…. Ага, вчера же у Никоныча, капитана траулера «Проныра», юбилей был. Шестьдесят лет молодчику исполнилось, однако. Год в год. А раньше-то он, вообще, ходил шкипером на серьёзных океанских судах. В том смысле, что, однако, на торговых.
— Думаешь, что на этом теплоходе — Никоныч и его гости?
— Ага, считаю, однако. Русские, они страсть как любят и обожают — употреблять водку, находясь на борту различных корабликов. Почему, однако, обожают? Не знаю. И никто не знает. Особенность такая национальная, однако…. Будем исходить из того, что там — Никодимыч. И его верные друзья-приятели. В том числе, и проживающие в Ключах…. Очень плохо это, Красава. Однако.
— Почему — плохо? — недоумевает Олег.
— Потому. По многим, однако, причинам.
— Расшифруй, пожалуйста. Если, конечно, не трудно.
— Какой же ты, малец, приставучий…
— Я не малец, а, наоборот, корякская девица-идиотка. Мы же договаривались.
— Молодец, однако. Дотошный, — одобрительно хмыкает Костька. — Уел, что называется. Так, однако, держать. Красава…. Ладно, рассказываю. Слушай и мотай на ус…. Все водоплавающие человеки, однако, они очень наблюдательные. И любопытные. И любознательные. И к различным оптическим приборам неравнодушные. И в телевизор обожают пялиться, однако, почём зря…. А ещё на этом теплоходе могут оказаться и «ключевские» рыбачки. Они и лодку Павлова знают, однако. И в курсе моих давних дружеских отношений с Михаилом Митиным. И с тобой, Красава…. Сопоставят, не дай Светлая Тень, конечно, одно с другим, да и сделают, однако, правильные выводы. С далеко идущими последствиями, понятное дело. Я и говорю, мол, плохо это, однако…. План у меня, понимаешь, был. Думал, не дойдя по реке до Ключей километра два с половиной, заглушить мотор и причалить к одному из тамошних мелких островков. Темноты дождаться, однако. Перекусить слегка. То есть, однако, умять по банке тушёнки с хлебушком. А потом, уже ночью, проплыть через посёлок. Остановиться через пять километров, однако. Затопить лодку и мотор. Переночевать в развалинах старой фермы — там безлюдно и сухих дровишек хватает. Скромный костерок разжечь. На рассвете, однако, сытной ухи сварить. Хорошенько наесться. Чайку попить. Осетрины наварить впрок, однако. И, помолившись Светлой Небесной Тени, отправиться в дорогу: мимо Шивелуча, к Мёртвому лесу…. А теперь, однако, так не получится. Опасно. Можно, проплывая через Ключи, на засаду нарваться…. И вообще, однако, не нравятся мне слова из этой песни, мол: — «Я вернусь обратно — на изломе осени…». Очень, уж, напоминает — в сложившейся ситуации — Пророчество…. Нам с тобой и Найдой, что же, теперь до ноября месяца болтаться по камчатским лесам и тундре? В это время здесь, однако, уже снега навалит — ужас сколько. Не хотелось бы, честно говоря, болтаться в глубоких снегах, однако…
