Богдан Тамко - Somniator
Разница в возрасте тяготила меня. На том этапе жизни одиннадцатиклассница казалась мне чуть ли не зрелой женщиной, себя же я видел ребенком, хоть и слишком смышленым. Когда я приходил домой и, лежа на кровати, фантазировал о нас, эта возрастная граница стиралась в моей голове. Я представлял любовь, которой еще не знал, не существовавшие никогда сцены, ощущения, не испытанные мною до тех пор и секс, о котором мог пока только иметь представление. В моих мечтах у нас с Кристиной было все, и мы были друг для друга всем. Но я признавал, что она недостижима для меня и навсегда останется лишь мечтой. Хотя часто я представлял, что быстро повзрослею, и разница между нами не будет заметна хотя бы визуально.
Я по-юношески убивался. Недостижимая мечта, подогреваемая неудержимым желанием, разбивала мое детское сердце. Смотря на сие грустное время назад, я из года в год признавался себе, что это была настоящая чистая любовь, а не какая-то детская иллюзия о высоком чувстве. Настолько сильная, что я даже не верю, что она могла теплиться в сердце двенадцатилетнего мальчика. Но как не признавать фактов, если это был я сам?
И вот на исходе осени маленький Наполеон не выдержал. Прибежав домой после уроков и очередной ничего не значащей игры взглядов, я бросился к полотну. Вот уже полгода холст был чист, а в его левом нижнем углу стояло две фотографии – мой экземпляр и тот, который предназначался для Кристины. Я взял последний и аккуратно вынул его из рамки. На обратной стороне все было белым, там я и написал, а затем продублировал на фото:
«Кристина!
Скорее всего, ты догадываешься и видишь, что я чувствую к тебе с первого дня нашей встречи. Замечала ли ты когда-нибудь, как я на тебя смотрю? Как расширяются мои зрачки, когда ты приближаешься ко мне? Как трясутся руки? А ведь за тем, что видно снаружи, прячется неудержимая буря чувств внутри меня, о которых ты даже не догадываешься.
Кристина!
Я не могу сказать тебе об этом прямо, поэтому делаю вот так, через подарок.
Я люблю тебя!
Люблю так, как никого никогда не любил. Знаешь, я же вообще не особо к людям привязан, а ты… Ты сводишь меня с ума. С твоего первого танца перед моими глазами, первых движений твоих бедер и покачивания волос. Но ты знай, что твое восхитительное тело – не самое главное из того, что привлекло мое внимание. Я никогда в жизни не видел ничего красивее твоих зеленых глаз. А ты, наверное, даже не знаешь, какого цвета мои…
Но что я могу предложить тебе, учась в восьмом классе? Ты через полгода будешь поступать в институт и станешь студенткой, а я так и останусь играть в ребенка в нашем лицее. Хотя я давно не чувствую себя маленьким.
А видишь ли ты меня таким?
Сможешь закрыть глаза на общественное мнение и возрастные стереотипы, тем самым сделав меня счастливым?
От меня был вопрос, а ответ остается за тобой…»
Написав на фото весь этот романтичный бред, я перевернул рамку и еще раз глянул на снимок.
«Ты совершенство», – подумал я и поцеловал фотографию.
На следующий день я нашел в школе Кристину и медленно подошел к ней.
– Постой, – сказал я, видя, что она, как всегда собирается, поздоровавшись, пройти мимо, – у меня для тебя кое-что есть.
– Я открыл сумку, достал фотографию и протянул Кристине. Она, удивившись, взяла ее и обхватила пальцами обеих рук.
Некоторое время девушка рассматривала предмет.
– Как красиво! – медленно протянула она.
– Потому что ты красивая, – ответил я.
– Да нет, – сказала Кристина, смутившись, – сама фотография сделана отлично: ракурс, четкость, освещение, – все.
– Ну так мое же освещение, – улыбнулся я.
Кристина перевернула фотографию и тем самым будто вывернула все внутри меня наизнанку. У меня даже руки затряслись. Она увидела текст. Я заметил, как ее брови нахмурились, когда она начала читать мое любовное письмо. Постепенно ее лицо становилось все более серьезным, а я нервничал еще сильнее. Кристина все читала и читала, пока в конечном итоге не набросилась на меня, обвив мою шею обеими руками, сжимая фотографию в одной из них. Она целовала меня так долго и страстно, как будто всю жизнь ждала именно этого моего признания…
А вот как все было на самом деле:
На следующий день после написания письма я пришел в лицей и никак не могу встретить свою возлюбленную. В конечном итоге после уроков, когда мы все, одевшись, выходили из школы, я увидел Кристину, покидающую двор. Впопыхах вытащив снимок, я догнал ее и как-то грубо похлопал по плечу.
– Кристин, я весь день хочу тебе кое-что отдать, но никак и не мог найти тебя.
С этими словами я протянул фотографию девушке письмом вверх и убежал.
Со всех ног я несся домой. Обида душила меня, я не мог найти покоя. Почему я слинял, не посмотрел на реакцию? Почему не сказал хоть что-то в лицо? Но было поздно что-либо менять. Уже дома я начал сожалеть обо всем, что сделал, включая то, что вообще написал письмо.
В надежде на лучшее я снова сел перед холстом и, как завороженный, начал гладить фотографию. Холст был чист. Он олицетворял все мои надежды. Я не знал, что будет на нем, так же, как и не знал, что ждет меня с Кристиной.
Ночью я почти не спал, а утром, весь бледный, пошел в школу. Прямо в дверях я столкнулся с любимой, которая прошла мимо, сделав вид, что не заметила меня. После первого урока история повторилась. Я улыбнулся, а Кристина даже не посмотрела на меня. В конце дня в коридоре я, как раньше, изобразил ее последнее движение, на что получил быстрый, презрительный взгляд и не более.
Мое сердце было разбито. Это конец. Мне не ответили взаимностью, а Кристина – это единственное, чем я жил теперь. В сотый раз я поплелся к холсту и склонил на него голову. Я плакал, а мои слезы стекали по ткани, быстро впитываясь. Весь холст промок от соленой воды из моих глаз. Твою мать, мне тринадцать лет, мне еще можно плакать!
Усевшись на стул, я взял карандаш и посмотрел на любимое фото. В этот день я нанес на холст первые штрихи. Расчертив основные линии, первым делом прямо поверх слез я начал рисовать самое красивое, что когда-либо видел в своей жизни – глаза Кристины.
Глава 6
Я шел по ярко-зеленой траве широкого деревенского поля.
Вокруг него было достаточно много отдельно стоящих деревьев.
Мыслей в голове почти не было.
Я просто шел.
И в один прекрасный момент я сделал несколько больших шагов, разогнался и подпрыгнул. Гравитация не действовала на меня. Я взмыл ввысь метров на пять и плавно приземлился на крону одного из деревьев, после чего совершил еще один прыжок и снова полетел. В теле ощущалась неописуемая легкость – пожалуй, самое сладкое ощущение в моей жизни. После приземления я прыгал снова и снова, взлетая все выше, пока окончательно не взмыл в небеса.
Никогда еще я не чувствовал себя так хорошо. Всей своей сущностью я ощущал, что мое тело ничего не весит, и Земля не тянет меня вниз. Я летел, летел, летел и проснулся.
Сотни раз мне снился этот сон. Почему ощущения полета настолько яркие и настоящие? Почему мозг выдает их так правильно, как будто они ему уже знакомы? Ведь, например, ты не знаешь, что такое боль от ожога, пока не обожжешься в первый раз, не представишь оргазм, пока не ощутишь его вживую. А здесь, никогда не летая, я чувствую полет особым, специфическим образом, как будто я уже делал это раньше. Много раз я думал об этом. Может быть, истории про Атлантов были правдой? Возможно, люди раньше летали, а ощущения полета остались на генетическом уровне? Тогда почему мы не можем делать этого сейчас? В такие моменты я свято верил в то, что человек рожден летать. Я рожден летать.
Осознание реальности острой болью входило мне в мозг. Я вспомнил все, что произошло со мной и Кристиной, а голова отказывалась с этим соглашаться. Нет, нет, все не могло прерваться! Но я четко вспоминал события вчерашнего дня и понимал истинность происходящего.
А что есть истина? Насколько является настоящим все, что происходит со мной, если мой мозг яростно протестует против того, что он должен принять? Может быть, эта реакция подобна борьбе с инфекцией, когда сознание борется с инородной фальшивой информацией, как утроба матери отторгает ребенка с другим резус-фактором? Что, если все вокруг меня создано лишь моим сознанием? Просто мой мозг дал сбой, и сделал мир вокруг меня приводящим мое «Я» в некомфортное состояние.
Как бы хотелось, чтобы все события вокруг были рождены моим сознанием и подсознанием, выстраивая каждый элемент окружения из желаний и потребностей, минуя время на фантазию об этом и доработку деталей. Чтобы, как в «Шагреневой коже» Бальзака, что-то извне само подыгрывало моим потребностям, так, чтобы я мог этого даже не замечать. Может быть, так и есть… Просто пока что сознание и подсознание расходятся друг с другом.
