Семен Малков - Ветер перемен
Наиболее ярким и запоминающимся событием того времени для Артёма Сергеевича стало празднование юбилея племянницы. В то, что Виктории уже исполняется «полтинник», поверить было невозможно — так молодо она выглядела, и такой стройной была ее фигура. В отличие от мужа, который, став министром, заметно прибавил в весе и обрюзг, Вика была все так же подтянута и элегантна.
Несмотря на протесты мужа-министра, она никак не могла расстаться со своей работой в Доме литераторов, и только ее юбилей помог поставить в этом вопросе точку. Торжественный банкет, который Вика устраивала в ресторане своего Дома, был одновременно и ее бенефисом, и «прощальной гастролью» на службе.
— Мне очень грустно расставаться с Домом литераторов и моими коллегами. Я любила свою работу, и за много лет слишком привыкла, чтобы так просто с ней расстаться, — с волнением призналась она, приглашая их с Варей на банкет. — Поэтому, подводя черту, хочу сделать это в торжественной обстановке.
И надо признать, осуществила она свое желание с присущим ей блеском. В банкетном зале уютного ресторана Дома литераторов на юбилее Вики, кроме родных и близких, собрались ее друзья — сплошь громкие имена, сливки столичного общества. Среди них были известные писатели, популярные артисты и государственные деятели. Варя была в восторге от знакомства с теми, кого видела только в кино и по телевидению.
— Посмотри, как мило и просто держится Хазанов, — изумленно шепнула она мужу, когда все уселись за стол. — А Евгения Евтушенко я представляла себе именно таким.
— Ты лучше обрати внимание на своего соседа, который за тобой так охотно ухаживает, — тихо ответил Артём Сергеевич. — И на худощавого, напротив, перед которым все заискивают.
— А кто они такие? Оба вроде неприметные, — не проявила интереса Варя. — Ты знаешь моего соседа? Он с тобой поздоровался.
— Это министр Адамов. Я знаю его с молодых лет, когда он еще звался Стасом, — усмехнулся Артём Сергеевич. — Он был приятелем Надежды и мужем ее подруги.
— Значит, старая мымра, что рядом с ним, подруга Нади? — удивилась Варя. — А тот, похожий на хорька, кто он?
— Выражайся поаккуратнее! — тихо предупредил ее Артём Сергеевич. — Это же всесильный госсекретарь правительства, самый важный из присутствующих гостей. А «мымра» — вторая жена Стаса. Подруга Нади была намного интереснее. Он с ней развелся.
Юбилейным застольем руководил красавец Ширвиндт, признанный тамада элитных московских тусовок. Как всегда, он блистал остроумием и свободой речи, со свойственным только ему изяществом применяя нелитературные слова и выражения.
— Вот уж не думала, что можно так выражаться в столь изысканном обществе, — изумленно шепнула Варя. — Тебе не кажется, что некоторые его шутки сродни насмешке? Вот Хазанов, например, мог бы и обидеться!
— У Хазанова, как ни у кого другого, развито чувство юмора. Потому и не обижается, — усмехнулся Артём Сергеевич. — А нецензурно выражаться у нас «принято» повсюду. Словечки и похлеще можно услышать в самых высоких кабинетах.
Празднество в честь пятидесятилетия Вики прошло содержательно и весело. А юбилярша поразила всех поистине молодым задором и энергией. Она казалась неутомимой. У нее хватило времени и сил оказать внимание каждому гостю, но когда уже расходились, призналась:
— Еле стою на ногах, дядечка! А ведь надо еще подбить итоги с администрацией ресторана и отвезти домой эту гору подарков, — она указала на угол зала, заваленный цветами и щедрыми подношениями. — Может, вы с Варей пособите с ними управиться?
Желая помочь, они согласились, лишь предупредив, что должны вовремя быть дома, чтобы вывести гулять собаку. А когда перевезли подарки, получили из их числа на память керамические гжельские часы. На их дружную попытку отказаться племянница объяснила:
— Это к вашей коллекции гжели. А у меня уже есть одни такие. Не знаю, что бы я без вас делала, — пожаловалась она. — Мамочка очень устала, Дима в Штатах, а мой министр в таких делах не помощник.
— А почему не было ни Надежды, ни Ани? — спросил Артём Сергеевич о том, что давно вертелось на языке. — Ты этого не захотела или их тоже нет в Москве?
— Мы были дружны, ты знаешь, но сейчас в ссоре, — просто объяснила Вика. — Из-за этого гэбэшника, мужа Нади. Он «вышел в тираж» и сделал нам пакость. Наверное, из зависти. — Она запнулась, но все же спросила: — А ты, дядечка, с ними так и не помирился? Ведь у тебя только одна дочь, Лену я не считаю. Неужели этот разрыв у вас навсегда?
— Думаю, Викуся, что да. И дело не в том, что Надя и Аня меня смертельно обидели, — понурившись, объяснил Артём Сергеевич. — Понимаешь, не чувствую я ни в себе, ни в Ане «голоса крови». Порой мне даже кажется, что она — не моя дочь. Что поделаешь, если не повезло в семейной жизни?
— Как ты можешь такое говорить? Да еще в присутствии Вареньки! — пожурила его Вика. — Тебе ли жаловаться, имея такую подругу жизни?
— Я же говорил только о деточках, — спохватился Артём Сергеевич, обнимая и целуя жену. — А Вареньку мне сам Бог послал! С ней я перенесу любые невзгоды.
Глава 3
Первые плоды
Финансовая политика Гайдара и его команды «молодых реформаторов», основанная на монетаризме и так называемой шоковой терапии, сначала грабительски опустошила карманы населения, но потом стала приносить первые плоды. Наконец-то рынок в избытке наполнился товарами, мало уступающими по ассортименту и качеству иностранным. Благодаря широко распахнутым дверям для импорта все лучшие продукты и вещи теперь можно было свободно купить в Москве.
Девальвация рубля и обменные реформы, резко сократившие денежную массу, позволили впервые за последние десятилетия добиться его конвертации по отношению к валютам США и стран Западной Европы. Установленный и поддерживаемый Центробанком твердый курс сделал рубль платежеспособным не только в России.
Рубли стали обменивать в банках как на доллары, так и на другую валюту. Это способствовало тому, что свободный выезд из страны из пустой декларации (ввиду отсутствия у людей валюты) превратился в реальность. И сразу ближние страны Европы и Азии наводнили русские туристы и мелкие торговцы, которых метко прозвали «челноками».
Самым прибыльным делом в то время стала коммерция (в первую очередь финансово-банковская) и торговля. Вслед за лидерами шли мелкие предприятия, производящие товары массового спроса, которые смогли на ходу перестроиться и успешно конкурировали с импортом. Даже заводы «оборонки», чтобы устоять в условиях наступившего кризиса, начали выпускать ширпотреб.
Достижения «Гайдара и его команды» этим и ограничились. Крупное производство, и так бывшее в критическом состоянии, пришло в окончательный упадок. Промышленные гиганты оказались на грани банкротства и производили массовые увольнения, а остальным работникам задерживали зарплату. Впервые появилась и стремительно росла безработица.
— Не понимаю, о чем думает Гайдар? — возмутился Артём Сергеевич, просматривая за завтраком газеты. — Ну разве можно выставлять людей за ворота без должной социальной защиты? Это не «шоковая терапия», а геноцид!
— И мне непонятно, как может бывший комсомольский вожак, внук писателя — героя Гражданской войны так жестоко поступать с рабочими, — согласилась Варя. — Нельзя рубить с плеча: вчера было плановое хозяйство, а сегодня уже капиталистическое! Надо научить людей работать в новых условиях.
— Это все плоды двуличного воспитания подрастающего поколения. — Артем Сергеевич с досадой отложил газету. — Вот и взрастили таких лидеров.
— Что ты имеешь в виду? — не поняла Варя.
— А то, что коммунистическая пропаганда и учителя детям в школах внушали одно, а в своих семьях, в быту они видели совсем другое, — объяснил Артём Сергеевич. — И партийные лидеры старательно делали вид, что служат народу, а на деле им было плевать на него. Вот и их детки выросли такими же. Потому ничего хорошего нас в ближайшие годы не ожидает. Повсеместно к власти пришла перекрасившаяся партийно-комсомольская элита, и ее громкие фразы о демократии и реформах меня не обманут. Их целью является лишь собственное обогащение, и ничего для народа они делать не собираются.
— Неужели, Тёмочка, ничего не изменится к лучшему? — пригорюнилась Варя. — Почему наши люди не борются за свои права, как в других развитых странах?
— Разучились бороться за годы диктатуры и репрессий. Но я убежден, что научатся, — оптимистично ответил Артём Сергеевич. — Сейчас многие до конца еще не осмыслили происходящего. После краха КПСС народ идеологически дезорганизован. Не видно политических лидеров, которым он мог бы доверять, и партийных программ, служащих его интересам. — И с горячим убеждением добавил: — Ничего, придет время, и они появятся. Смуты в России, как известно, всегда кончались. Страна возрождалась и вновь процветала.
