Джоди Пиколт - Роковое совпадение
— После того как меня посадят, календарь мне точно пригодится, — произношу я вслух.
Когда на вечернем небе начинают робко появляться звезды, я выключаю магнитофон. Смотрю в окно, как засыпает снегом дорогу к дому.
Еще до того, как Патрик развелся, он добровольно оставался дежурить на Рождество. Иногда даже оставался на повторное дежурство. Вызовы в праздник чаще всего поступали от пожилых граждан, которые сообщали о странном шуме или подозрительной машине, исчезнувшей до приезда Патрика. Больше всего этим людям не хотелось оставаться одним в такой вечер, когда остальные собираются вместе семьями.
— Веселого Рождества! — желает он, отходя от дома Мейзи Дженкинс, недавно овдовевшей восьмидесятидвухлетней старушки.
— Да хранит вас Господь! — отвечает она и входит в дом, такой же пустой, как и дом, куда собирается вернуться Патрик.
Он мог бы поехать к Нине, но Калеб явно привез на вечер Натаниэля. Нет, Патрик не станет мешать. Вместо этого он садится в машину и едет по скользким улицам Биддефорда. На крыльце, в окнах, словно драгоценные камни, мерцают рождественские огоньки, будто весь мир усыпан драгоценностями. Он медленно едет по улице, представляя спящих детей. Что такое, черт возьми, драже?
Внезапно в свете фар автомобиля возникает какое-то яркое пятно, и Патрик резко тормозит. Машину заносит, и она уходит от столкновения с перебегавшим дорогу человеком. Патрик вылезает из машины и бросается к упавшему.
— Сэр, — окликает он, — вы не пострадали?
Мужчина перекатывается на спину. На нем костюм Санта-Клауса, а от накладной ватной бороды разит спиртным.
— Санта-Клаус… к твоим услугам… парень. Заруби себе на носу.
Патрик помогает ему подняться.
— У вас где-нибудь болит?
— Да отстань ты! — вырывается Санта. — Я мог бы в суд на тебя подать.
— За то, что я вас не сбил? Сомневаюсь.
— Неосторожное вождение автомобиля. Наверное, ты пьян.
При этих словах Патрик смеется:
— В отличие от вас?
— Я не брал в рот ни капли!
— Ладно, Санта. — Патрик рывком поднимает его на ноги. — У тебя есть дом?
— У меня есть сани.
— Кто бы сомневался! — Поддерживая Санту одной рукой, Патрик ведет бедолагу к патрульной машине.
— Северные олени сжуют поводья, если оставить их одних надолго.
— Конечно.
— Я сюда не полезу. Я еще не закончил, понимаешь?
Патрик распахивает заднюю дверцу:
— Я все же рискну, папаша. Полезай. Отвезу тебя на уютную, теплую койку, где ты сможешь проспаться.
Санта качает головой:
— Моя старуха меня убьет.
— Миссис Клаус как-нибудь переживет.
Его улыбка увядает, когда он смотрит на Патрика.
— Бросьте, господин офицер. Войдите в положение. Вам ли не знать, как возвращаться домой к любимой женщине, которая только и мечтает, чтобы ты провалился к черту?
Патрик усаживает его в машину, возможно, чуть грубее, чем следовало. Он не может отмахнуться от первой части предложения: «Вам ли не знать, как возвращаться домой к любимой женщине?»
Когда они подъезжают к участку, Санта уже отключился, и его приходится затаскивать в участок. Патрик отмечается у дежурного (смена закончилась) и садится в свою машину. Но едет не домой, а в противоположном направлении, мимо Нининого дома. Просто чтобы убедиться, что все в порядке. С тех пор как он вернулся в Биддефорд, а Нина уже вышла замуж за Калеба, Патрик не часто так поступал. В ночную смену он проезжал мимо и видел, что свет горит только в их спальне. Тогда он убеждал себя, что перестраховываться не вредно.
Спустя годы он все еще в это не верит.
Натаниэль знает: это будет большой праздник. Ему не только разрешат в канун Рождества лечь спать попозже, но и дадут развернуть столько подарков, сколько он захочет, — а он хочет посмотреть все. Сейчас они живут в настоящем старинном замке, а новая страна называется Канада.
В их номере в этом замке-гостинице есть настоящий камин и птичка, которая выглядит как живая, но она мертвая. Набитое чучело, как сказал папа. Может быть, и похоже, что птичка слишком много съела, хотя Натаниэлю кажется, что от набитого желудка не умирают. Еще здесь стоят две огромные кровати, а подушки, когда на них ложишься, приминаются, а не пружинят.
Все говорят на другом языке, которого Натаниэль не понимает, и это заставляет его вспоминать маму.
Он уже развернул радиоуправляемый грузовик, плюшевого кенгуру, вертолет. Маленькие игрушечные машинки таких ярких цветов, что у него кружится голова. Две компьютерные игры, крошечный пинбол, который он может держать в одной руке. По всему номеру валяется оберточная бумага, которую папа скармливает прожорливому камину.
— Тяга есть, — размышляет он вслух, улыбаясь Натаниэлю.
Он разрешил Натаниэлю самому сегодня командовать. В результате они целый день играли в крепости, ездили вверх-вниз в вагончике на катантнойдороге — на фуфукулере… Натаниэль забыл, как это называется. Потом зашли в ресторан, на котором высилась огромная голова лося, и Натаниэль заказал целых пять десертов. Они вернулись в номер и открыли все подарки, только носки приберегли на завтра. Делали все, что просил Натаниэль. Раньше дома так не разрешалось.
— Ну, что дальше? — спрашивает папа.
Но единственное желание Натаниэля — вернуть все, как было раньше.
В одиннадцать раздается звонок в дверь. На пороге рождественская елка. Сквозь ветки из-за громадной бутылки с бальзамом просовывает голову Патрик.
— Привет, — говорит он.
Мое лицо кажется резиновым, губы растягиваются в улыбке:
— Привет.
— Я принес тебе елку.
— Я заметила. — Я отступаю назад, пропуская его в дом. Он прислоняет елку к стене, иголки дождем осыпаются к его ногам. — Возле дома нет грузовика Калеба.
— Нет ни Калеба. Ни Натаниэля.
Глаза Патрика темнеют:
— Боже, Нина… Мне очень жаль.
— Перестань! — Я одариваю его своей самой лучшей улыбкой. — Теперь у меня есть елка. И гость, который поможет съесть рождественский ужин.
— А что, мисс Морье, я с радостью!
Мы одновременно осознали ошибку Патрика: он назвал меня девичьей фамилией, под которой я с ним познакомилась. Но ни один из нас не стал исправлять недоразумение.
— Располагайся. Я сейчас достану еду из холодильника.
— Одну секундочку. — Он бежит к машине и возвращается с несколькими полиэтиленовыми пакетами из магазина «Уолмарт». Некоторые перевязаны ленточками. — Веселого Рождества! — Немного подумав, он подается вперед и целует меня в щеку.
