Антон Понизовский - Обращение в слух
Потом думаю: нет, надо всё-таки убедиться. Вдруг мало ли? Может, просто задержка?..
Тест показал положительный результат.
Первым делом, естественно, сказала мужу. Он говорит: «Ну куда нам ещё? Мы не знаем, что нас ждёт впереди. Ещё эту растить. Куда второго?»
Я и тяжести даже таскала… Думала, говорят же, нельзя, может, у меня будет это… но нет.
И лекарства пила… тоже не помогло.
Но аборта боялась. Больше боялась из-за того, что грех. Так-то верю я в Бога — это очень большой грех: сколько раз и телефоны давали мне, и убеждали — не бойся, там, это не больно, всё под наркозом… Пыталась несколько раз, даже вот телефон был — рука не лежала, чтоб позвонить и договориться с доктором: вот Господь не давал.
Но уже ближе к трём месяцам опять что-то нашло на меня: я представила, что меня ожидает вот в этом домике, где никаких условий для жизни, ещё родится — я не смогу просто физически!
Думаю: нет, пойду на УЗИ, чтобы точно узнать, какой срок — и пойду делать аборт.
А что делать?!
Прихожу на УЗИ, говорю: хочу просто определить срок беременности. Я не сказала, что аборт хочу.
А она сама меня спрашивает, врач: «Хотите, мы вам покажем?» Они повернули экран — полностью сформированный ребёнок перед глазами. Сказали, двенадцать-тринадцать недель. И ещё… Я ничего даже не спрашивала у них, они мне сами сказали: «Похоже на мальчика. На сто процентов не можем — пуповина закрывает…» У меня слёзы потекли. Врач сама поняла, говорит: «А ты что, решила делать аборт?» Я: «Да…» Она говорит: «Ну, вообще срок-то уже большой… И сформированный, и не каждый врач возьмётся за это дело».
Но, конечно, увидев этого ребёнка — и тем более, может быть, мальчик… уже об аборте речи идти не могло.
То есть я в слезах, в ужасе, я не знаю, что делать, сказала мужу. Он говорит: «Успокойся, забудь про аборт».
Он и до этого не хотел. Хоть он сам первый и предложил… но в душе не хотя. А потом говорит: «Ну а вдруг потом не будет детей? Всё-таки это опасно… Оставим ребенка?..»
Ну и всё, я смирилась: значит, уже придётся рожать и… смирилась. Раз так Бог дал, значит, он чем-то поможет. Удача какая-то мне придёт.
Но переносила я тяжело. Стало сердце болеть, и тошнота очень сильно…
Но чувствовала — и не только из-за того, что по УЗИ так сказали, а я и сама чувствовала, что мальчик. Вещи приглядывала для мальчика, думала — вот родится… уже представляла… Даже как будто не второй у меня ребёнок, а первый. Ощущения почему-то такие были.
И живот у меня стал быстро расти. К пяти месяцам у меня был такой живот, который у меня с первой был в девять месяцев. И шевеление было.
И я начала уже с ним разговаривать.
Теперь — у брата была помолвка в Калининграде.
Чтобы я там не поприсутствовала — невозможно. И муж, и свекровь мне не могли запретить. Такая радость всё-таки, торжество… «Но, — говорят, — как же ты поедешь в таком состоянии?»
Решили купить на самолёт, чтобы быстро — тем более и ребёнку, дочке, всего год и два месяца — чтоб поездом не мотаться…
Самолёт тяжело я перенесла.
Приехала в Москву к маме. Неделю себя плохо чувствую.
В Калининград из Москвы должны были мы полететь вот — семнадцатого числа.
Уже купили билеты — и в последние три дня у меня боли в низу живота. В одном месте. Прям схватывает, бросает…
Позвонила двоюродной сестре моей. Она сама врач-гинеколог. Она говорит: «Как ты можешь с такими болями? Три дня почему молчишь? Срочно надо к врачу!»
Я говорю: «Да ладно, пройдёт».
«Нет!»
Через час звонит: «Собирайся. Я уже позвонила, договорилась».
Приехали на осмотр.
Посмотрел меня врач — мужчина, не знаю, как его зовут: сказал, что эрозия. Сделали опять УЗИ: определили пять месяцев. То есть двадцать недель. Мне было интересно, уже такой срок большой, я говорю: «Вы мне скажете пол?»
Он говорит: «Я не обратил внимания. При поступлении ещё будут делать УЗИ, тогда спросишь».
А я сначала не поняла, что они хотят в больницу меня положить.
Я говорю: «Нет, вы знаете, я сейчас не могу. У меня уже куплен билет на самолёт».
Он говорит: «Самолётом лететь — я категорически против. В любой момент могут отойти воды, это опасно для жизни».
Я говорю: «Со мной ребёнок маленький, она не привыкшая к этим… к этой бабушке… Она без меня не сможет…»
«Ну, пишите отказ. Ваше право. Но я вас предупредил, что это большая угроза».
Я написала отказ, а потом думаю-думаю… а вот мало ли? Что-то если случится — что мужу скажу? Они же начнут не меня даже винить, а моих родителей: «Вот, её повезли — и такое случилось…»
Ну, думаю, ладно. Всё-таки ещё не свадьба… Как говорится, пораньше лягу — пораньше выйду… Придётся ложиться.
Домой приехала, собралась, подготовилась, уложила ребёнка спать, и где-то в двенадцать часов ночи сюда, в эту больницу, приехала. Это было… три дня назад.
Меня приняли — уже другая врач посмотрела: «Нет, — говорит, — эрозии у тебя нет. У тебя что-то серьёзное».
Сделали тест. Видимо, тест показал — очень плохо.
«Давление, — говорит, — низкое у тебя, магнезию пока не будем ставить. Поставим но-шпу».
Сделали мне укол но-шпу, ещё, как они мне сказали, магний бэ-шесть я выпила, и легла. Места, правда, в палатах не было — в коридор.
Я говорю: «Согласна. Без разницы, куда ложиться». Легла. Все медсёстры ушли. Понятное дело: час ночи, кто там будет с нами сидеть?
Но укол-то сделали они, чтобы облегчить боль — а у меня, наоборот, резко начались боли. И через каждые три минуты схватывает. Я терплю. Думаю: пройдёт-пройдёт…
Как-то идти будить мне неудобно было. Они там у себя, как я их разбужу?..
И терплю. Я такая вообще терпеливая к боли.
Смотрю на время: четыре часа… без двадцати пять часов… пять часов уже время. Думаю, ну вот час ещё потерпеть — и в шесть часов процедуры, они сами встанут…
Потом смотрю: боль такая схватила, что просто уже ни секунды не отпускает.
Лежу и думаю: «Господи, как же я буду рожать, если уже сейчас такие боли?»
«Нет, — думаю, — не могу!»
Пошла к медсестре, разбудила её, говорю: «Совсем плохо».
«Да? — говорит, — ну подожди, я врача позову».
Врач пришла, посмотрела живот: «Всё нормально».
Я говорю: «Вы знаете, у меня даже при первых родах такой боли не было».
Поставили капельницу магнезию, и врач эта ушла.
Я медсестре говорю: «Может, вы мне сделаете обезболивающее? Потому что я не могу терпеть, это боль просто невыносимая».
Она говорит: «Нет, тебе ничего не поможет. Вот капельница».
«Ну хоть через сколько у меня пройдёт эта боль?»
