Ольга Скубицкая - Нф-100: Небо в зеленой воде
За окном заморосил меленький дождь, постепенно нарастая и превращаясь в обильный ливень, я прикрыла створку окна, и барабанящих капель стало почти не слышно. Спать совершенно не хотелось, хотелось вечно смотреть на дремлющего мужчину. Комнату пропитывал запах его терпкого одеколона, медленно сводя меня с ума. Я чуточку приблизилась, а потом еще на несколько сантиметров. 'Только чтобы лучше видеть его лицо', - мысленно убеждала себя я. И лишь подлетев настолько, что почувствовала теплое дыхание на своей щеке, я, наконец, очнулась от дурманящего соблазна его близости, и отскочила как ошпаренная, чуть не врезавшись в стену.
После прошлого раза я долго чувствовала себя разбитой и униженной и, хотя англичанин никогда не напоминал мне о той неловкой ситуации, повторять опыт не хотелось и одновременно жгуче хотелось прильнуть к его твердым на вид, но таким мягким и дурманящим на вкус губам. Лишь крохи разума все еще держали меня в рамках, не давая упасть в собственных глазах ниже плинтуса. С каждой секундой я все больше пьянела от близости Даниэля приправленной недоступностью и понимала, что нужно срочно что-нибудь сделать, отдалиться, слегка протрезветь, но даже за стенкой в гостиной я бы прислушивалась к его спокойному дыханию.
Вылетев в прихожую и поспешно схватив пальто и зонт, спустилась вниз, стараясь не забывать, что внешне я человек и вокруг люди, а люди не умеют летать и носить предметы перед собой сверхъестественной силой. Дождь радостно барабанил по зонту, пока я отдалялась от отеля по полутемным переулкам осени. Еще недавно, несмотря на всю свою смелость, ни за что не решилась бы гулять ночью по пустынному городу в одиночестве, даже в цивилизованной европейской стране, а вот теперь бесстрашно бродила как царь зверей среди каменных джунглей. Но, как говорится, кто ищет приключений, тот всегда на них нарвется. Не удивительно, что из прилегающих к дорожке деревьев вынырнул подвыпивший нахал неопределенной национальности и дернул меня за лацкан пальто с не известно какими намерениями, но, судя по тому, что он с трудом стоял на ногах, вряд ли сексуально характера. Я больше от неожиданности, чем от страха, швырнула его обратно в лес, хлестнув импульсивно среагировавшим щупальцем, значит, опасность мне все же грозила. Разоблачения не боялась, во-первых, он был пьян и никто ему не поверит, ну а во-вторых, твердила разошедшаяся внутри меня злоба: 'Вы все скоро умрете, даже не успев взглянуть в глаза своим убийцам!'
Что же было после?
Сколько же столетий человечеству предсказывали конец света! Каждая круглая дата сопровождалась очередным всплеском суеверных шепотков, сначала просто сплетен, затем глобальной паники, разносимой, словно паразитами, средствами массовой информации. Ванга и Настрадамус, Библия и Коран, физика и астрономия твердили о неминуемой гибели нашей цивилизации. Ученые пугали обывателей то глобальным потеплением, то очередным ледниковым периодом, то экологической катастрофой, религия, не отставая, воцарением на земле антихриста. Человечество, несмотря ни на что, продолжало жить, с содроганием глядя на шедевры кинематографа, посвященные апокалипсису, и ему все время подкидывали все новые и новые причины скорой смерти: мировая война, бомба разрушительной мощи, непобедимый смертоносный вирус, столкновение Земли с кометой. Как бы утопично не звучали очередные фантазии на эту тему, их всегда объединяла масштабность причины - смерть должна была прийти за людьми в личине чего-либо ужасающего.
Вы так глупы и легковерны, так слабы и предсказуемы, так самоуверенны и тщеславны, а меж тем смерть ходит среди вас аккуратная и незаметная, серая и крадущаяся, сливающаяся с урбанистическим пейзажем. Ее привычные человеческие черты не дают вам разглядеть внутреннюю мощь, вы продолжаете ожидать нечто громадное и ощутимое, с опаской глядя вверх, а не прямо перед собой и в результате, находясь в шаге от пропасти, не в состоянии рассмотреть ее осыпающиеся края и черное бездонное нутро. А между тем безумно обычная девушка, бродящая по темному осеннему городу и мужчина средних лет, мирно спящий в номере отеля, символизировали конец света и являли собой то самое орудие судьбы. Все просто, вселенная предпочитает простоту и незатейливость.
Моя осень рыдала, заранее оплакивая человечество, и асфальт блестел глянцем под ее слезами. Стук дождя успокаивал, шквальный ветер целеустремленно сдирал с деревьев листву и гнал вдаль покорные тучи, иногда они раздвигались, давая возможность в просвете неба разглядеть притихшие на небосклоне звезды. Город отдыхал пустующими улицами, даже загулявшихся, как и я, веселых отдыхающих загнала в помещения разошедшаяся непогода. Я брела, сама не зная куда, ощущая лишь запутанный лабиринт собственных мыслей и чувств. Изумрудные глаза не отпускали меня ни на секунду, куда бы я от них не бежала. Очень хотелось лететь, но я и так в последнее время вела себя необдуманно, поэтому сегодня решила больше не искушать судьбу, к тому же каждый шаг, отделяющий меня от номера отеля, ослаблял силу, и я бы сейчас вряд ли поднялась и на пару сантиметров над землей. Меня расслабила передышка в событиях, и, наверное, я сама для себя не смогла бы найти оправдания, ведь все, ради чего последние дни Даниэль терпел мое присутствие, а я муки его близости, перечеркнулось одним легким движением, когда я, влекомая желанием избавиться от назойливых мыслей о нем, отдалилась на расстояние, при котором половины силы уже не могли защититься и действовать как единое целое. Наш враг, затаившийся, сильный, внимательный, естественно не пропустил этого потенциально победного мгновенья.
В одну секунду боль пронзила мою голову тысячей раскаленных игл. Даже тот, кто хоть раз в жизни испытывал жесточайшую мигрень не смог бы в полной мере оценить мое состояние, череп раскалывался надвое, словно нервную ткань мозга прошибали мощнейшие электрические разряды, будто у меня в голове моток высоковольтных проводов, в котором одномоментно исчезла вся изоляция. Я в мгновение ока сползла на мокрый ребристый асфальт и, сдавив голову руками, закричала, как резаная. Выпущенный из рук зонт радостно поволок дальше разбушевавшийся ветер, дождь заглушал мой вопль, но уверена, многие жители городка пробудились очень неприятным способом. Я выгибалась дугой, корчась в агонии, а ливень заливал мне лицо, но тяжелые мокрые капли казались не водой, а мелкими комьями грязи, засыпающими мою могилу. Игры кончились, церемониться со мной смерть больше не собиралась. От боли я потеряла способность соображать, она заменила весь мир, отнимая власть над собственным телом и способность сопротивляться. Щупальца силы потянулись навстречу англичанину, но время играло против меня, слишком далеко я ушла и слишком быстро погибала. Какой же глупой я была, всецело надеясь на объединяющую нас энергию, ведь наступил момент, при котором я просто не успела ей воспользоваться. Самоуверенная выскочка, недооценившая врага. Сердце неравномерными толчками все еще упрямо пыталось распределять кровь по телу, но паузы между биениями проскакивали все чаще, мозг погибал безвозвратно, и сердце от него не отставало, но даже на это я была согласна, желая лишь избавиться от боли. Глаза заволокла колючая чернота, и я готова была на нее молиться, ведь она заглушала боль.
За этот отпуск судьба предоставила мне возможность окинуть взглядом несколько вариантов окончания моих жизней, но информацию о том, что представляет собой смерть непосредственно, моя память ни разу не воспроизводила, я выныривала из прошлого раньше и вот сейчас впервые шагнула за грань.
Смерть - это странный коктейль горечи и облегчения, смешанный, но не взболтанный, оставляющий терпкое послевкусие обиды и разочарования.
Ощущения, звуки и запахи скомкались в непостижимое и тошнотворное. Пространство сошлось в одной точке и взорвалось с мощью нескольких сверхновых. Время вывернулось наизнанку, опрокидывая меня в слепящие завихрения, раздирающие черноту. Оно хохотало, капая сверху ядовитыми секундами ... долго, очень долго, бесконечно долго...
'Но почему же здесь до сих пор болит голова?'
Меня облепило нечто влажное и противное, глаза зудели и слезились, под веки словно насыпали стекла и сквозь них просачивался неприятный свет, во рту чувствовалась сушь и гадостный привкус чего-то химического.
- Ты идиотка! - прогремел над ухом разъяренный голос. 'Кажется, ад все-таки существует... Мой персональный, - устало подумала я. Хотя голос, единственный для меня голос в мире, принес чувство облегчения. - Пусть орет, только пусть останется со мной, где бы я ни очутилась'.
Боль в голове не проходила, невзирая на пульсирующую под кожей объединенную силу, ее усугубляли звуки, напоминающие приглушенную барабанную дробь, но мозг все же смог сообразить, что к чему. Сила во мне, ноги и руки чувствую, сердце размеренно колотится в груди, голова раскалывается, но это мелочь по сравнению с недавно испытанной болью. Кто я - прекрасно помню, а значит, не переродилась в новой жизни, следовательно, я жива. Мне снова удалось оставить смерть ни с чем, предварительно заглянув в ее оскалившуюся уродливую морду. Правая ладонь покоилась в чьем-то теплом пожатии, но как только я заставила себя разлепить веки, рука, держащая меня, тут же ускользнула. Перед глазами поплыл мутный светло - бежевый потолок. Перевести взгляд получилось не сразу, каждое крохотное шевеление головы обостряло пульсирующую боль, поэтому я завращала глазами, как глубоководный краб, стараясь оставлять тело в полной неподвижности.
