Федор Московцев - Карибский кризис
Девушка сняла майку, обнажив грудь, и представилась:
— Мари-Бэль.
— Мари-Бэль!? — я повторил вслед за ней, улыбнувшись, и назвал себя: «Андрей».
Она переспросила:
— Andrew or Andre?
Я ответил на английский манер: «Andrew». И в свою очередь снял майку. Приблизившись ко мне, она вдохнула воздух и велела пройти в ванную «смыть с себя запах». Действительно, выйдя из кондиционированной машины на жару, я быстро вспотел. Приняв душ и «смыв с себя запах», я вернулся в комнату. Мари-Бэль уже лежала на кровати обнаженная. Подойдя к ней, я осведомился насчет цены. Она отмахнулась и призывно распростерла объятия. Всё же я вынул бумажник, раскрыл его и стал задумчиво перебирать банкноты. Поднявшись, она вытащила оттуда какую-то мелкую купюру, то ли 10, то ли 20 евро, исчезновение которой я и не заметил, и спрятала в своей сумочке. (у меня с собой были евро — нас предупредили, что при обмене долларов на Кубе взимается пошлина 10 %).
Разоблачившись, я улегся на кровать. Мари-Бэль выскользнула, и устроила передо мной небольшое стриптиз-шоу, затем прыгнула ко мне в кровать, и мы занялись любовью.
Мы с ней общались часа два, я сделал два захода и засобирался. Она была явно расстроена — заговорила про какие-то гроты, острова. Я сообщил, что мне надо возвращаться в отель, типа, жена, все дела…
— Жена?! — она громко расхохоталась.
На прощание она написала номер телефона на листке бумаги, мол, звони.
Возвращался я в приподнятом настроении. В отеле мои друзья меня озадачили, прежде чем я успел похвастаться своими успехами. Оказывается, тут повсюду шныряют темнокожие мускулистые йобыри, которые подкатывают к туристкам, в том числе к нашим женам, и предлагают свои услуги за $50 — и это прямо на территории отеля! Воспользовались ли наши жены их услугами — это остаётся на их совести. Также, за $50 сюда проводят и девушек, видимо, делятся с полицией. За пределами туристической зоны цены ниже, но твердых тарифов нет, как договоришься, в среднем берут по $10–15. Я выдал им свою информацию, и они, воодушевленные этим рассказом, позабыв про жен, ринулись на поиски приключений.
…И таки нашли — и в Матансасе, и более близком по отношению к Варадеро Карденасе. Игорь с Павлом, например, рассказали, как подцепили в Карденасе девчонку лет 16-ти, темнокожую (не мулатку, а чисто негритянку), которую оприходовали на двоих. Она привела их прямо домой, в какую-то густонаселенную коммуналку, где они втроем уединились в маленькой каморке и устроили па-де-труа под доносившиеся из-за стены крики и музыку. Девчонка безучастно лежала, как бревно, но, по мнению Игоря и Павла, которым уже за 40, молоденькая неподвижная тушка возбуждает гораздо сильнее, чем извивающаяся под тобой старая вагина. Жилище, куда она их привела, очевидно, было местом её проживания, а все эти люди (такие же черные, как она) — судя по всему, её родственники-домочадцы.
Были и другие эпизоды, но предметом моих забот являлись не столь близкие кубинские реалии, а далекие — но только чисто физически — мои российские проблемы. Ещё в парижском аэропорту, когда мы ждали наш рейс на Гавану, мне позвонил мой брат Максим и доложил о том, что произошло тем утром в Волгограде, чем ухудшил и без того моё плохое настроение. Оказывается, уволенный месяц назад Расторгуев собрал сотрудников Совинкома в офисе, хотя были официальные выходные. Они попытались проникнуть в помещения — офис и склад — но не смогли, так как накануне по моему приказу Павел с Максимом поменяли замки. Расторгуеву и Паперно не удалось открыть двери своими ключами, и они обратились к охранникам, у которых имелись ключи от всех помещений. Но охранники, которые были специально предупреждены, не дали им ключи, сказав, что согласно распоряжения могут выдать ключ только узкому кругу лиц, которых среди присутствующих не наблюдалось.
С криками: «Нам не доверяют! Долой Разгона!» Расторгуев повёз народ в помещение пустующей аптеки № 19, находящейся в горсаду (я никак не мог решить, что делать с этим убитым помещением, переданным мне горздравотделом в числе прочих аптек: как аптека оно было убыточно, и самое разумное решение было немного подремонтировать и пересдать в аренду под игровые автоматы или бистро). С Расторгуевым поехали только те, кого он лично принимал на работу, и, соответственно, протеже святого Иосифа: Паперно, Бунеев, и так далее, и еще проститутка Писарева; также, двое верных мне людей отправились туда на разведку. Те, что сразу поняли подвох (с какой стати уволенный директор собирает народ и с какого перепугу ему надо подчиняться), то есть адекватные и разумные люди, сразу же стали звонить Максиму, Ренату и Ирине.
Мои люди, побывавшие на собрании мятежников, доложили, что Расторгуев и Паперно объявили о моём низложении и исключении из рядов волгоградских бизнесменов, о создании новой структуры и о переходе на неё всех активов Совинкома, а именно аптечного бизнеса и бизнеса по продажам расходных материалов и оборудования. Правда, они не пояснили, как они собираются это сделать. Также было во всеуслышание объявлено, что новая структура находится под покровительством Иосифа Григорьевича Давиденко. На этом официальная часть закончилась, пошли прения, в ходе которых стали придумывать название новой структуры. Узнав самое главное, и устав от гвалта, мои люди под шумок удалились и тут же на улице стали звонить Ирине, Максиму и Ренату.
В парижском аэропорту я был настолько ошеломлен этими новостями, что своим растерянным видом сразу же привлек внимание моих друзей. Они обеспокоенно стали меня спрашивать, кто звонил и что произошло. Я вкратце рассказал, мол, бунт на корабле, не особенно вдаваясь в подробности. Мои друзья заверили меня, что это ерунда, чтобы я не забивал себе голову всякой хренью, в стране две недели праздников, никто не работает, так что пускай на дверях Совинкома висит замок, а если по возвращению хозяина проблема не рассосется, то знакомые Ансимовых из волгоградского «офиса» быстро наведут порядок и покажут, кто тут главный.
Глава 59,
Повествующая о событиях, омрачивших мой отдых
Тревожные новости поступали с Родины одна за другой. Оказалось, в помещении одной из аптек находятся игровые автоматы — без моего ведома Расторгуев сдавал в аренду эту площадь, а выручку, естественно, клал себе в карман (а мне брехал, будто запуск аптек задерживается по причине того, что облздравотдел никак не выдаст лицензию). И прочая, и прочая. Ренат просил разрешение на отстрел всех бунтовщиков, но мне для полного счастья только открытой войны не хватало. Оставшимся в Волгограде двум его бойцам было велено находиться в офисе, держать оборону, пускать строго по списку и выпроваживать всех посторонних. Павел Дуров оформил увольнение всех бунтовщиков по статье, а трудовые книжки на всякий случай вывез из офиса. В срочном порядке стали искать новых людей. Я неотрывно следил за событиями — по телефону и по электронной почте из бизнес-центра контролировал буквально каждый шаг своих людей.
В свете открывшихся обстоятельств я принял решение отменить сделку с покупкой коммерческого помещения в Казани, несмотря на внесенный залог 100 тысяч рублей. Вообще, мне показалось удивительным, как это мне пришла в голову эта дикая мысль покупать недвижимость в чужом городе в условиях такой кошмарной недостачи. (была благая мысль урвать кусочек, но в данный момент всё-по-другому). Не иначе как казанская сотрудница Мухаметова, чертова ведьма, охмурила меня. В два часа ночи 6 января я позвонил ей в Казань (при разнице восемь часов там должно было быть десять утра) и велел оставить на счету все перечисленные Азимовым деньги и не прикасаться к ним до моего возвращения. Она невозмутимо ответила, что уже перевела их продавцу помещения. Я сказал, чтобы отозвала платёжку, и тогда она вообще отключилась, имитируя сбой связи. Я немного ошалел от её манеры общения, вообще она всю дорогу только и делала, что лебезила, разговаривала в духе «чего изволите»; перезвонив ей, я строго наказал не устраивать мне тут цирк, а немедленно отозвать платёжку.
— Но уже поздно, банк не отзовёт платёжку! — отрезала она.
Я заорал:
— Да что ты мне плетёшь, будто бы я ни разу лично не отзывал платежки, даже когда деньги поступили на корсчет получателя платежа!
— Так дела не делают, продавцы серьезные люди, знаешь, что они сделают, если сделка сорвется! — заверещала она.
— Они не внакладе и забирают себе сто тысяч залога!
Но Мухаметова, не слушая что ей говорят — а я говорил дело: поступившие в первой половине дня платежные поручения операционистки начинают проводить после обеда, поэтому отозвать платеж не составляет никакого труда — она стала что-то нечленораздельно выкрикивать, возражая каждому моему слову, и мне стало ясно: она мухлюет и, видимо, решила хапнуть все деньги. Она договорилась до того, что якобы платёж проведен еще вчера, но мне было точно известно от Азимова, что деньги должны поступить к нам на счет именно 6-го января.
