Федор Московцев - Карибский кризис
Затруднительно было получить абсолютно точную картину по следующим причинам. Во-первых, существовали моменты, про которые мне ничего не было известно. Так, например, в один прекрасный день казанский сотрудник, работавший водителем-экспедитором, получил уведомление из транспортной компании о том, что у них на складе находится принадлежащий Совинкому товар на сумму около 200,000 рублей. Сотрудник приехал на фирму, получил по доверенности товар, получателем которого, судя по документам, значилась местная больница. У него не было поручений насчет этой больницы, и он позвонил в волгоградский офис, чтобы узнать, как ему действовать. Там никто ничего не знал. Началось разбирательство. В конце концов, всю цепочку размотали и выяснили, что полгода назад указанная больница сделала предоплату, и ей был отгружен товар — через означенную транспортную компанию. Товар пришёл в Казань, но экспедитору почему-то никто не позвонил. Местный менеджер явился в больницу с очередным рутинным визитом, и там ему предъявили: где оплаченный товар? Он позвонил в Волгоград, там сказали, что товар давно отправлен и должен быть получен. Сотрудник больницы, ответственный за закупку товара, который получал от нас комиссионные, позвонил заведующему отделением, для которого приобреталась продукция и спросил, получал ли он товар, тот невнятно ответил: «Кажется, что-то было». И тогда ответственный за закупку подписал приемную накладную (дубликат которой срочно выслали из Волгограда) и поставил печать. Далее, когда в Казань приехала Ирина и посетила эту больницу, там уже разобрались, что к чему, выяснили, что товар не был получен, предъявили ей это и потребовали оплаченный товар. Но она, в свою очередь предъявив подписанную и пропечатанную накладную, заявила на бетоне, что её ничего не волнует, товар отгружен, и убедила сотрудников больницы в том, что они получили продукцию и уже израсходовали, просто уже запамятовали, как было дело. (Вот что значит дар убеждения!!!)
В итоге товар был отправлен обратно в Волгоград и продан в другую больницу.
Но… данный факт наводит на размышления — что может быть обратная ситуация, когда товар мог куда-нибудь запропаститься, или мог быть ошибочно кому-то отгружен, и в силу недостаточного контроля этот эпизод не отразился в учете. А исполнители, допустившие халатность, подчистили документацию, чтобы скрыть свою некомпетентность и свои ошибки.
Во-вторых, еще одной причиной, по которой предоставленный финансовый отчет не может считаться полным — это отсутствие в нем данных о моих личных расходах (семейные, бытовые, развлечения, покупка квартиры на Фонтанке, ремонт квартиры на Васильевском острове, покупка недвижимости в Абхазии — обширный участок в горах с небольшим домом, и так далее), но это сугубо конфиденциальная информация, не подлежащая разглашению.
В целом, ситуация стала более менее понятной, особенно если проанализировать динамику финансовых показателей в течение года. До середины 2004 года положение было более чем стабильное, долги поставщикам полностью компенсировались складскими запасами, выплаты процентов с лихвой перекрывались доходами и их бремя практически не ощущалось (2,5 млн банковский кредит и около 2 млн долг Быстровым). Ну а потом, в середине мая — начале июня, звёзды так удачно встали, что произошло несколько событий, одно хуже другого, которые столкнули мой бизнес в пропасть: 1) я взял у компаньонов деньги на развитие медицинского направления, 2) я принял на работу команду зла — Паперно, Расторгуев, Бунеев, и прочие демоны, 3) открыл в Казани аптеки в арендованных помещениях с высокой арендной платой, лицензирование и запуск которых слишком задержались, а аренда тем временем капала.
Второй пункт оказался самым роковым. По моим прикидкам, Расторгуев со товарищи спиздили минимум половину денег, израсходованных на аптеки — в виде откатов от поставщиков товаров и услуг, особенно от строительных компаний, выполнявших ремонт. То же самое с прибылью Совинкома. Иначе как объяснить тот факт, что начиная с июня так стремительно стала увеличиваться задолженность перед поставщиками? Одной лишь выплатой процентов по займам это не объяснить. Урсула и Ренат работали с официальными документами и программой 1С, но они не могли распутать весь клубок хитросплетений, который сплели Расторгуев, Паперно, Ермолина и Писарева. Сговорившись, ключевые фигуры могли так составить отчетность, что даже эксперту будет не под силу обнаружить коррупционную составляющую. Хорошо ещё, что основных поставщиков контролировала Ирина Кондукова (Джонсон и Джонсон, Б. Браун, Эгамед). Если бы не она, ситуация была бы намного хуже. Она, конечно, человек сложный, но не ворует — это 100 %. Чего не скажешь про Паперно и Писареву — у них на их хитрых рожах всё написано, ворьё беспредельное. Расторгуев, бывший глава района и руководитель строительного треста, конечно, тоже парень непростой, но это хапуга старой советской закалки — обязательно что-то умыкнёт, но с чувством меры, не в ущерб делу.
Но главная проблема была, конечно не в команде зла, а в её атамане — в старом седом разбойнике, святом Иосифе. К гадалке не ходи: его шестёрки действовали строго по его указке и основная часть спизженных денег была перекачана в его карман.
Итак, видит болотный рак — эпоха безудержного проматывания денег подошла к концу. Ещё сладость от успехов, достигнутых в начале года, кружила голову и тешила душу, уже мерещились толпы покупателей в новых аптеках и планировалось участие в многомиллионных социальных программах, как вдруг мрачная явь развеяла розовые видения.
Только оглядываясь назад, я полностью осознал масштабы содеянного. В этот момент я будто вышел на развилку дорог: одна вела к судебным разбирательствам и кропотливому разгребанию завалов, а другая — в неведомое пространство, насыщенное грозовыми разрядами, ибо связана была с продолжением начатой азартной игры.
…Однако, поздно подсчитывать убытки. Надо спасать Совинком — поставить точку в его истории было бы слишком больно.
Удивительно было, что так незаметно, так просто произошло то, чего сильнее любых потрясений опасался я — а именно подверг опасности своё положение на Экссоне, взяв из кассы деньги на спасение Совинкома. Страшно подумать, что будет, если я не верну эти деньги в срок.
И странным образом оказалось, что размер моего вклада в уставный фонд Экссона оказался равен сумме инвестиций, которую компаньоны внесли на Совинком. И получаемый мной на Экссоне доход сопоставим с прибылью Совинкома. И, так уж получилось, что все заработанные на Совинкоме деньги ушли моим компаньонам в виде процентов. Первоначальная задумка была, конечно, другая — что доход Совинкома вырастет в соответствии с инвестициями, но, как обычно, всё пошло не так, как задумано, компаньоны не пожелали разделить со мной все риски, а возжелали получать фиксированный процент, сроки запуска аптек приобрёли черты бесконечности, и произошло то, что произошло. А произошло то, что если бы я не работал на Экссоне, находился бы в Волгограде, контролировал бы всё сам, а не через этих хитрожопых управляющих, то сейчас бы зарабатывал даже больше, чем на Экссоне! Где я не контролирую ни одни мало-мальский серьёзный вопрос и в любой момент от меня могут избавиться без ущерба для общего дела. Владимир с Артуром могут сказать: мы акцептируем твою долю в нашей компании, а ты забирай нашу в своей. И — good bye my love good bye.
То, что они навязали мне сумму, эквивалентную моей доле на Экссоне — это далеко не случайно. Они посчитали свои интересы ущемленными оттого, что я имею дополнительный доход на стороне. И добились, чтобы я делился своими доходами. А если бы этого не произошло, то они бы нашли способ от меня избавиться, так как фактически я свою миссию выполнил и стал им на Экссоне не нужен. Между тем, каждый из моих компаньонов, так же как я, имел побочный доход, но они смогли себя так поставить, что я не вмешивался в их дела так, как это делали они. Я бы тоже делал, как они, просто мне до них далеко. Больше того, Артур с Владимиром продолжали получать откаты от производителей свинца; это началось ещё с тех времен, когда они работали на Фарида, и продолжалось до сих пор. И если в те времена, когда они находились в компании Базис-Степ, которая им не принадлежала, такое поведение было вполне оправдано, то сейчас, когда они являются равноправными соучредителями Экссона, это рассматривается совершенно иначе. Но я ничего не мог изменить, силы были слишком неравны. Мне было сложно противостоять компаньонам, так как они выступали против меня единым фронтом, а я был один. Всё, что мне оставалось — это лавировать, чтобы хотя бы сохранить статус-кво.
Мне была, как в шахматах, поставлена вилка. Осознав это, я почувствовал себя, как глупая рыба, запутавшаяся в сетях наглецов расчета.
Глава 56,
