Эрик Сигал - Однокурсники
— Ну, я никогда не считал Чарли таким уж взрослым, — заметил Джейсон. — А что за причина, он объяснил?
— Сказал, будто ему не нравится быть женатым, — запричитала Джулия. — Сказал, он вообще никогда не хотел жениться.
— Я мог бы сразу сказать об этом, и это избавило бы тебя от многих печалей, — отметил Джейсон. — Вы оба были слишком молоды.
— Прекрати, Джейсон! Не строй из себя Папу Римского, — рассердился отец.
— Ладно, виноват, — мягко произнес он. И добавил: — Послушай, Джулия, мне действительно очень жаль, что ты связалась с этим безмозглым преппи.
Слова сочувствия, высказанные братом, были встречены новой порцией слез и рыданий.
— Да, похоже, веселенькое Рождество нас ждет, — высказал свое мнение Джейсон.
Он встал из-за стола и принялся расхаживать по комнате взад и вперед.
Именно в эту минуту в зал вошла домоправительница Дженни и, увидев молодого Гилберта, воскликнула:
— Вот это да, мистер Джейсон, ну и шикарный же у вас вид!
Праздничный ужин проходил в довольно-таки угрюмой обстановке. К этому времени Гилберт-старший стал приходить в себя после такого удара судьбы, когда рухнули отцовские надежды на благополучие в личной жизни дочери, и он переключил свое внимание на традиционный предмет своей гордости.
— Ты хочешь сказать, что тебе и в самом деле нравилось проходить начальную подготовку, Джейсон? — с восхищением спросил он.
— Боюсь, в каком-то смысле я даже немного перестарался. Мой командир части хочет, чтобы я остался и отвечал за одну из программ по физподготовке.
— А что в этом плохого?
— Ну, вообще-то перспектива провести следующие полтора года в Квонтико не приводит меня в дикий восторг. Но зато есть вероятность, что мне позволят поучаствовать в некоторых теннисных турнирах. В любом случае, такая служба гораздо лучше, чем у Эндрю, который, как я слышал, драит палубы на эсминце.
— Мне никогда не понять, почему он не пошел в офицеры, — заметил мистер Гилберт.
— Зато я его понимаю. Элиоты всегда были большими «шишками» на флоте — адмиралами и прочим начальством. Наверное, он почувствовал, что от него будут многого ждать. Вот почему, когда речь заходит о карьере, у меня по сравнению с ним есть некоторое преимущество.
— Это как? — поинтересовался отец, который в настоящее время являлся президентом одной из двух крупнейших электронных корпораций в мире.
— В отличие от Эндрю, болтающегося, как листик на тонкой ветке огромного семейного древа, нашу семью всего лишь одно поколение отделяет от тех, кто вышел из гетто.
— По-моему, некрасиво так говорить, — сделал замечание отец.
Если Джейсону Гилберту-старшему не изменяла память, никогда еще слово «гетто» не произносилось в их доме. Услышав такое, он почувствовал неловкость, особенно это слово показалось неуместным за рождественским ужином.
Он перевел разговор на более веселую тему:
— А как твоя голландская девушка, часто пишет?
— Не так часто, как хотелось бы, — ответил Джейсон. — Вообще-то пап, я бы после ужина позвонил ей — с твоего разрешения.
— Конечно, пожалуйста, — с облегчением произнес Джейсон Гилберт-старший, вновь устремляясь мыслями в будущее — прочь от недостаточно далекого прошлого.
Джейсон уволился из корпуса морской пехоты в начале августа 1961 года, поэтому он успевал добраться до Кембриджа и поступить в Гарвардскую школу права.
В начале своего срока он служил инструктором в школе начальной подготовки, а потом, в первую очередь из-за его бравого вида в военной форме, ему поручили заниматься вербовкой кандидатов в офицеры. В его обязанности входило ездить по университетским кампусам и убеждать студентов последовать его примеру и приобщиться к воинской славе, поступив в класс подготовки командиров взвода или, если не получится, хотя бы просто на службу в морскую пехоту.
В уме Джейсон сравнивал эти поездки для вербовки будущих морпехов с состязаниями по ловле рыбы. И как всегда, настроенный только на победу, он стремился вернуться домой с самым большим уловом. А когда командир сообщил, что он с честью справился и с этим испытанием, ему, хоть это и не стало неожиданностью, было приятно.
И все же, оставив военную службу, он почувствовал облегчение, и теперь его переполняло желание скорее взяться за юриспруденцию.
А еще ему не терпелось встретиться с Фанни. Их переписка длилась, не затухая, все двадцать четыре месяца, которые они не виделись.
Однако морская пехота Соединенных Штатов так и не предоставила ему нескольких лишних недель к отпуску, чтобы он смог поехать к женщине, на которой решил жениться. Похоже, это испытание разлукой продлится еще целый год — теперь уже учебы.
Опять письма. Снова телефонные звонки. Но сил терпеть — все меньше и меньше.
Существует старинная поговорка о том, как протекает учеба в Гарвардской школе права: в течение первого года там пугают вас до смерти. Во время второго — заставляют работать до смерти. А на третий год — надоедают вам до смерти.
То, что Джейсон, в отличие от большинства сокурсников, имел за плечами два года военной службы, изрядно помогало ему в тех случаях, когда приходилось сталкиваться один на один с этими ужасными профессорами из Школы права. Ведь по сравнению с любым сержантом-инструктором по строевой подготовке они выглядели людьми совершенно безобидными. Поэтому если Джейсон вдруг оказывался не в состоянии дать вразумительный ответ на занятиях, скажем, по составлению контрактов, то презрительная усмешка преподавателя казалась сущим благом: это же вам не сто отжиманий в полной амуниции.
Он также пользовался тем обстоятельством, что несколько человек из его выпуска 1958 года, имевшие отсрочку от военной службы, теперь учились на последнем курсе Школы и более чем охотно помогали своему славному сокурснику.
— Тебе надо бы вести дела в суде присяжных, — советовал ему Гарри Маквиг. — Ты же у нас красавчик — и рта не успеешь открыть, как все тетки в жюри уже твои. А мужиков они сами обработают. В выигрыше будешь всегда.
— Нет уж, — возражал Сеймур Хершер, — ему лучше специализироваться на бракоразводных делах. Все женщины так и будут валить к нему толпами, в надежде заполучить Джейсона в свою собственность.
Но Джейсон уже составил собственный план действий. Он годами обсуждал его со своим папой.
Во-первых, если ему удастся продержаться среди всех этих лучших умов в Школе права и не вылететь раньше времени, он постарается найти какую-нибудь должность клерка. Затем несколько лет общей практики в одной из престижных фирм в Нью-Йорке или в Вашингтоне. А все вместе это послужит трамплином для конечной цели — политической карьеры.
