Гарольд Роббинс - Охотники за удачей
Ответно улыбнувшись, он прошел в свой кабинет и открыл окно, вдохнув свежий холодный воздух, затем подошел к столу и достал большую сигару. В Нью-Йорке даже сигары кажутся вкуснее.
Он начал просматривать отчеты, лежавшие на столе, удовлетворенно кивая. Биржевые показатели за прошлый год выросли. Главный кинотеатр работает без убытков, несмотря на конкуренцию. Он пробежал глазами еще несколько отчетов и остановился на «Парк Театр». Средний доход составил четыре тысячи двести долларов в неделю. Ошибка, должно быть. «Парк» никогда не приносил больше трех тысяч. Это был третьеразрядный кинотеатр в небогатом районе.
Норман стал смотреть дальше, и его взгляд остановился на графе «Премиальные для служащих». Они превышали три сотни в неделю. Он схватился за телефонную трубку. Кто-то совсем спятил. Весь отчет перепутан.
— Да, мистер Норман? — ответила секретарша.
— Позвоните Эрни и скажите, чтобы немедленно явился.
Он бросил трубку. Эрни Хоули был заведующим финансовым отделом. Пусть объяснит, в чем дело. Хоули не заставил себя ждать.
— Как дела, Берни? — спросил он, глядя из-за толстых стекол очков. — Удачно съездил?
Норман хлопнул по папке с отчетом.
— Что за ерунда с этим отчетом по «Парк Театр»? Неужели твои олухи не могут работать как следует?
— «Парк»? Дай взглянуть, — недоуменно проговорил Хоули.
Норман протянул ему отчет и откинулся в кресле, сердито попыхивая сигарой.
— Не вижу никаких ошибок, — вскоре сказал Хоули.
— Не видишь? — с сарказмом переспросил Берни. — Думаешь, я не знаю, что «Парк» никогда не давал больше трех тысяч? Не считайте меня идиотом.
— В отчете все верно, Берни. Наши ревизоры проверяли прибыль.
— А как насчет премиальных? Две тысячи четыреста за последние два месяца! Я еще не сошел с ума! Я не давал на это разрешения.
— Давал. Это — двадцатипятипроцентная надбавка управляющим. Мы ее установили, чтобы компенсировать спад после Рождества.
Берни снова уставился в отчет.
— Это какая-то хитрость, — сказал он. — Тобман нагло обкрадывал нас, иначе откуда вдруг взялись четыре двести?
— Тобмана в «Парке» нет. Он слег с аппендицитом сразу после Рождества.
— Здесь стоит его подпись.
— Это факсимиле. Она есть у всех директоров.
— Тогда кто сейчас там работает? — спросил Норман. — Кто этот умник, который выставил нас на три сотни в неделю?
Хоули замялся.
— Видишь ли, Берни, мы были в затруднительном положении, — пояснил он. — Тобман заболел очень не вовремя, и нам некого было туда направить.
— Кончай крутить! — рявкнул Норман.
— Твой племянник Дэвид Вулф, — неохотно сказал Хоули.
Норман театрально хлопнул себя по лбу.
— Ох! Как же я сразу не догадался!
— Нам больше нечего было делать. — Хоули нервно полез за сигаретой. — Но парень отлично справился, Берни. Два раза в неделю он наводняет окрестности анонсами. А еще он придумал семейные вечера по пятницам и понедельникам, когда посещаемость самая низкая. Вся семья платит за вход семьдесят пять центов. И это работает! Леденцов и попкорна мы теперь продаем в четыре раза больше.
— Ну, и во сколько нам это обходится?
Хоули снова замялся.
— Текущие расходы немного выросли, но мы решили, что дело того стоит.
— Вот как? — отозвался Норман. — И на сколько?
Хоули взял в руки отчет и прочистил горло.
— Около восьмисот или восьмисот пятидесяти в неделю.
Берни вскочил и гневно уставился на Хоули.
— На меня работают дурни! Нам этот прирост ничего не дал, зато он кладет себе в карман триста лишних!
Он повернулся и отошел к окну, из которого задувало холодом. Внезапно он рассвирепел и захлопнул раму. Отвратительная погода, не то что в Калифорнии.
— Я бы так не сказал, — возразил Хоули. — После окончательных подсчетов мы имеем чистыми на сто пятьдесят больше.
Норман обернулся.
— Наши девятьсот долларов в неделю он тратил, чтобы самому иметь три сотни. Может, еще вынести ему благодарность за то, что он оставляет нам сто пятьдесят? — его голос сорвался на пронзительный крик. — Или, может, он просто не нашел способа вытрясти из нас и эти гроши?
Разъяренный, он прошествовал обратно к столу.
— Не знаю, в чем дело, но всякий раз, приезжая в Нью-Йорк, я нахожу здесь бардак!
Он швырнул остатки сигары в корзину и достал новую. Засунув в рот, он стал нервно жевать ее.
— Полтора года назад я приезжаю в Нью-Йорк, и что я вижу? Он работает на складе чуть больше года и имеет с этого больше, чем мы. Тысячу в год он делает на продаже бракованных анонсов и еще две тысячи — на грязных картинках, которые печатают на нашей фотобумаге в нашей лаборатории! К тому же офисы нашей компании почему-то занимаются оптовой продажей презервативов по всей стране! Слава Богу, я прекратил это, иначе мы все сели бы.
— Но ты должен признать, Берни, что склад работал лучше обычного, — сказал Хоули. — Его система учета экономила нам целое состояние.
— Ха! — воскликнул Берни. — Ты думаешь, он заботился о наших интересах? Не будь дураком! С зарплатой в семнадцать долларов в неделю он приезжал на работу в бьюике за две с лишним тысячи. Тогда я назначил его в кинотеатр заместитель директора. Теперь я могу спать спокойно, думал я. Через шесть месяцев я вернулся и вместо кинотеатра нашел бордель с тотализатором! Все водевили страны показываются у нас! А почему бы и нет? Разве в «Луи Стэйт» или «Паласе» работают самые смазливые билетерши, готовые трахаться с десяти утра и до часу ночи? И разве у них работает заместитель директора, который поможет тебе сделать ставку на любом ипподроме?
Хоули попытался возражать, но Норман ничего не желал слушать.
— Слава Богу, я убрал его оттуда и перевел в Бруклин. Теперь можно не волноваться, подумал я. Он останется там заместителем директора хоть до скончания века. Что он может устроить нам в Бруклине? И я спокойно возвращаюсь на побережье.
Вдруг он снова вскочил.
— Проходит шесть месяцев, я возвращаюсь, и что я вижу? Он выставляет на посмешище всю компанию и зарабатывает больше, чем вице-президент!
Хоули посмотрел на него.
— Возможно, именно так и следует поступить.
— Как?
— Сделать его вице-президентом.
— Но… но ведь он же просто мальчишка!
— В прошлом месяце ему исполнился двадцать один. И такого парня я хотел бы видеть на нашей стороне.
— Нет, — сказал Норман, снова опускаясь в свое кресло. Задумчиво поглядев на Хоули, он спросил: — Сколько он сейчас получает?
