Олег Рой - Капкан супружеской свободы
Он очнулся, когда старуха, имени которой он так и не узнал, уже уходила, растворяясь в голубоватой дымке морозного дня. Почти слившись с деревьями парка, она обернулась, как и в тот, самый первый раз, и крикнула ему слабым, но отчетливым голосом:
— Видишь, вот она, родная кровь!.. Кровь или душа родная — все равно это. Как я думала, так и вышло…
Уже темнело. Короткий, последний день ноября подернулся сумеречной пеленой, когда они вернулись домой. Натали не тревожила Алексея разговорами и расспросами, она усиленно хмурилась отчего-то и, похоже, напряженно обдумывала какие-то свои дела. А Алексей весь вечер не мог отделаться от странной мысли, что старуха на кладбище пыталась сказать ему то же, что и бабушка своим дневником, и Эстель единственной своей ночью, и Натали своим неожиданным разговором на кухне…
Внешние события, катастрофы, несчастья, потери влияют на наши судьбы ничуть не больше, нежели одно только слово, одно чувство — мимолетное или нет, неважно, — один только взгляд. Запах шиповника, сумасшедшая острая боль от его шипа, которая кажется тебе сладкой лишь оттого, что в этот миг тебя целует другой человек, — и вот уже твоя судьба решена навсегда. Один только шиповник — как всего лишь минута наедине с почти незнакомой женщиной в незнакомом парижском саду; одна мольба, не вовремя вознесенная к небу; одно слово, сказанное или не сказанное тобой. Или один телефонный звонок, прозвеневший как раз тогда, когда ты мысленно произнес имя женщины, набравшей только что твой номер…
— Эстель! — крикнул он в трубку, не дожидаясь, пока неизвестный абонент назовет себя. — Я все решил. Я завтра же подпишу контракт, и к Рождеству я буду в Париже. С вами, с тобой…
— Хорошо, Алеша, — откликнулся сквозь помехи и шум телефонной связи ее нежный, неизвестно когда, каким чудом успевший стать для него любимым голос. — Мы очень ждем тебя!
