Мейв Бинчи - Уроки итальянского
Он был красив, энергичен и без ума от Конни, но девушка оставалась неприступной. Никаких приключений. Она принимала противозачаточные пилюли не для него, а для себя самой, впрок.
Веру не устраивали пилюли, которые она принимала, она решила перейти на другой препарат, и тут внезапно обнаружила, что беременна. Кевин был на седьмом небе от счастья.
— Мы же с тобой все равно собирались пожениться, — повторял он.
— Я сначала хотела еще немного пожить в свое удовольствие, — всхлипывала Вера.
— В свое удовольствие ты уже пожила, а теперь мы начнем жить настоящей жизнью: ты, я и наш малыш.
Кевина переполняла радость по поводу того, что случившееся избавило каждого из них от необходимости жить с родителями. Теперь они обзаведутся своим домом.
Новая жизнь, впрочем, оказалась далеко не сахар. Вера была из небогатой семьи, и ее родители рассердились, что дочь, не проработав ни одного дня в жизни, вынуждена бросить курсы секретарш, за которые были уплачены немалые деньги, да и полученное ею — тоже далеко не бесплатное — образование теперь полетело коту под хвост. Не радовало их и намерение Веры завести семью. Будущие родственники их тоже не устраивали, хотя они знали, что родители Кевина — весьма и весьма состоятельные люди.
Вере не пришлось долго растолковывать подруге все это. Конни легко могла представить себе на месте матери Веры свою собственную: «Надо же, его отец — маляр, а корчит из себя предпринимателя! Теперь это называется бизнесом!»
Не имело смысла объяснять ей, что отец Кевина владеет небольшой фирмой по строительным и отделочным работам, которая со временем может превратиться в процветающее предприятие.
Кевин, с тех пор как ему исполнилось семнадцать, сам зарабатывал себе на жизнь. Сейчас ему был двадцать один год, и он очень гордился, что станет отцом. Он покрасил их с Верой маленький домик в три слоя, поскольку хотел, чтобы к появлению на свет ребенка их новое жилище выглядело безупречно.
На свадьбе Веры, где Джэко был шафером, а Конни — подружкой невесты, она приняла важное решение.
— С сегодняшнего дня мы больше не будем встречаться, — сообщила она Джэко.
— Ты, наверное, шутишь! Почему? Чем я перед тобой провинился?
— Ты ничем не провинился, Джэко. Ты хороший, даже замечательный. Просто я не хочу замуж. Мне хочется найти работу и уехать за границу.
На его открытом, честном лице читалось искреннее удивление.
— Я не возражаю против того, чтобы ты работала. И я каждый год буду возить тебя на отдых в Италию.
— Нет, Джэко. Нет, дорогой мой Джэко. Он был раздавлен.
— А я-то думал, что мы сегодня сообщим о нашей помолвке…
— Да ведь мы с тобой совсем не знаем друг друга.
— Мы с тобой знакомы столько же времени, сколько жених и невеста на этой свадьбе. А они уже ждут ребеночка!
Конни не стала говорить Джэко, что она считает решение Веры связать свою жизнь с Кевином весьма неразумным. Ей казалось, что новая жизнь скоро опостылеет подруге. Вера — с ее темными смеющимися глазами под пушистыми черными ресницами, такими же, какие были у нее в школе, — скоро станет матерью! Она умела осадить своих угрюмых родителей, заставить всех вволю веселиться на ее свадьбе. Вот она, с небольшим, но уже заметным животиком, села за пианино, заиграла и запела битловскую песню «Хей, Джуд». И вскоре уже все гости хором подтягивали: «Ла-ла-ла, хей, Джуд…»
«Я мечтала, чтобы все случилось именно так», — клятвенно уверяла Вера подругу, но Конни ей не верила, полагая, что это всего лишь бравада. Однако, к ее удивлению, все так и вышло. Она все-таки окончила курсы секретарей, пошла работать в фирму отца Кевина и вскоре блестяще наладила там делопроизводство. Если раньше счета натыкали на несколько железных спиц, то теперь они в идеальном порядке хранились в железном шкафу. Была заведена книга регистрации посещений, в которой обязаны были расписываться все сотрудники, регулярные визиты налогового инспектора перестали быть кошмаром, как раньше. Мало-помалу Вера повысила репутацию фирмы.
Ее маленькая дочка была сущим ангелочком: маленькая, темноглазая и черноволосая — в точности, как ее родители. В день крестин Конни испытала первый маленький укол зависти. Их с Джэко пригласили в крестные. У него теперь была новая девушка — низенькая и развязная. Ее чересчур короткая юбка совершенно не подходила для такого торжественного события, как крестины.
— Надеюсь, ты счастлив, — прошептала Конни, когда они с Джэко стояли у купели.
— Я вернусь к тебе хоть завтра, Конни, — прошептал он в ответ.
— И думать не смей. Во-первых, это невозможно, а во-вторых, непорядочно.
— Я связался с ней только для того, чтобы забыть тебя, — сказал Джэко.
— Надеюсь, она тебе в этом поможет.
— Ни она, ни следующие двадцать.
От враждебности, с какой семья Веры поначалу восприняла Кевина, не осталось и следа. Как это часто бывает, всех объединила малютка в белоснежных пеленках, которую передавали с рук на руки, и каждый пытался определить, на кого она похожа: носик — от бабушки, ротик — от дедушки, глазки — от папы, реснички — от мамы. Вере больше не было нужды распевать «Хей, Джуд», чтобы поднять окружающим настроение, все и без того были счастливы.
Девушки не перестали дружить. Как-то раз Вера спросила:
— Хочешь, я расскажу, как тоскует о тебе Джэко?
— Нет, только не это! Не говори ни слова! Прошу тебя!
— А если он спросит, встречаешься ли ты с кем-нибудь? Что мне ему сказать?
— Скажи ему правду: время от времени встречаюсь, но парни меня интересуют мало, а семейная жизнь — еще меньше.
— Хорошо, — пообещала Вера. — Но мне-то ты можешь признаться? У тебя был кто-нибудь с тех пор, как вы расстались с Джэко?
— Такие, с которыми я кокетничала, — да.
— Ты с ними спала?
— Я не могу говорить с респектабельной женщиной и матерью на столь фривольные темы.
— Значит, не спала, — констатировала Вера, и девушки захихикали — в точности так, как в те времена, когда учились стенографировать и печатать на машинке.
На собеседованиях при устройстве на работу Конни очень помогали ее привлекательная внешность и изысканные манеры. Она никогда не суетилась, и при этом в ее поведении не было ни капли высокомерия. Она отвергла весьма заманчивое предложение работать в банке, так как эта работа была временной. Банковский служащий, который проводил собеседование, был крайне удивлен и одновременно с этим почувствовал уважение к Конни.
— Если вы не собирались соглашаться на эту работу, зачем же вы прислали нам свое резюме? — поинтересовался он.
