Эдуард Тополь - Свободный полет одинокой блондинки
— А я знаю… кто ты есть… — произнесла она с хмельными цезурами между словами.
Он улыбнулся:
— Ну и кто?
— Большой человек! — ответила она с сарказмом.
— Почему ты так решила?
— Потому что… — В глазах у Алены появилась злость. — Вы все тут собрались большие люди! И думаете, что с остальными людьми можете делать все! Можете нас поднять бастовать и бросить, можете купить и выкинуть. Вы так думаете? Ты так думаешь, когда на меня смотришь? Ты думаешь: а за сколько эту девочку можно снять? Да? А я с тобой знаешь что сейчас сделаю? Я тебя куплю!
Он улыбнулся:
— В каком смысле?
— А так! Я тебя покупаю на ночь!
— Интересно… И сколько же я, по-твоему, стою?
— Сколько? А ну встань! Встань, встань, когда с тобой дама разговаривает!
Председатель с улыбкой встал.
— Так… — сказала Алена, оглядывая его. — В профиль повернись… А теперь живот убери, убери живот! А грудь подними! Выше!.. Восемьдесят долларов.
Председатель оскорбился:
— Сколько?!
— Восемьдесят, — твердо сказала Алена. — Больше не дам! Ну что? Идешь со мной?
— И что будет?
— А это я тебе скажу, что будет! — Алена достала из сумочки деньги и сунула их председателю. — Держи!
Он озадаченно посмотрел на деньги:
— Так я еще не зарабатывал…
И по-мужски окинул Алену взглядом — с головы до ног.
— Пошли, пошли, пан! — насмешливо приказала Алена. — Где твой самоход?
Через десять минут «ауди» председателя правительственной комиссии остановилась у гостиницы «Ленинградская». Председатель хотел заплатить за номер, но Алена ему запретила:
— Нет! Я тебя сняла! Я плачу, я хозяйка!
Лифт поднял их на последний этаж. Председатель уже нетерпеливо ел глазами Алену и, едва они вошли в номер, попытался обнять ее.
— Стоп! — приказала она. — Сначала в душ! Быстро!
Председатель послушно разделся и, сверкая голыми ягодицами, исчез в ванной. Алена села в кресло и остановившимся взглядом уперлась в одну точку перед собой. Через минуту председатель выскочил из душа, завернувшись до пояса махровым полотенцем.
— Дорогая, как? Ты еще не в постели?
— Одевайся и вон отсюда!
Но он еще не врубился:
— Что? Ты же мне заплатила!
— Оставь себе эти деньги и пшел вон!
— Ну уж нет! — Он рассвирепел и набросился на нее с поцелуями.
Алена оттолкнула его и вдруг заорала:
— А-а-а! Насилуют!!!
Председатель испуганно отскочил.
— Вали отсюда! — холодно сказала Алена и взяла в руки бутылку с боржоми. — А то опять заору!
— Идиотка! — Он поспешно влез в штаны. — Дура ненормальная! — И полуодетый выскочил из номера.
Алена направилась к балкону.
А председатель даже в лифте не мог успокоиться, звонил по мобильнику:
— Алло! Кащенко? Больница? Запишите адрес…
Алена между тем открыла балконную дверь и вышла на балкон. С балкона открывался широкий вид на предрассветную Москву, на площадь трех вокзалов и железнодорожные пути, расходящиеся в разные стороны.
Алена подошла к перилам, перелезла через них и встала на карнизе, хмельно покачиваясь и собираясь броситься вниз.
Том второй
Бомба для Бен Ладена,
или Последний танец
Часть девятая
Бомба для Бен Ладена
99
1997–1998 годы, закат популярности генерала Александра Лебедя и его отставка с поста председателя Совета безопасности России.
На одной из своих парижских пресс-конференций генерал делает сенсационное заявление о том, что в арсенале российских Вооруженных Сил имеется двадцать ядерных чемоданчиков, то есть миниатюрных ядерных бомб, которые можно спрятать в обыкновенном атташе-кейсе. Но они обладают такой разрушительной силой, что с помощью одного чемоданчика можно запросто уничтожить Париж, Лондон или Нью-Йорк. Это оружие, говорит генерал, являлось абсолютным секретом Советского Союза, его никогда не упоминали ни в каких переговорах по сокращению ядерного вооружения, и эти миниатюрные бомбы никто не сокращал, они по сей день находятся в распоряжении Кремля.
В Париже это сообщение произвело эффект не меньший, чем взрыв самой ядерной бомбы. Все европейские вечерние газеты, радио и телевидение муссировали эту новость и писали, что если такое оружие действительно существует, то оно представляет собой колоссальную угрозу для всего человечества.
А российское правительство тут же выступило с опровержением и назвало заявление Лебедя рекламным трюком отставного генерала.
Однако в Министерстве обороны РФ, которое осаждали журналисты, от комментариев воздержались…
100
В московской мусульманской мечети шел утренний намаз. Мулла нараспев произносил слова молитвы, а человек сорок мусульман, стоя на коленках, вторили ему, кланяясь на восток. Среди них особым рвением и совершенно немусульманским обликом выделялся молодой мужчина с красиво посаженной головой и аристократической статью в фигуре. Это был Красавчик. Как все неофиты, он истово твердил слова Корана, гневно призывал смерть на головы врагов правоверных, а по окончании намаза скромно, как все, поднялся с коврика, прошел к выходу из мечети, надел там обувь и собрался уйти.
Но к нему подошел мулла.
— Салам, брат мой! — сказал он с акцентом. — На два слова прошу тебя. Ты у нас уже месяц молишься, но лицом ты не похож на мусульманина.
Красавчик горестно усмехнулся:
— Аллах наказал меня не только таким образом.
— А как еще, брат? — участливо спросил мулла.
— С детства и до последних времен я не знал мудрости Аллаха, двенадцать лет носил у сердца партийный билет, был секретарем партийной организации.
— Неужели? Это ужасно… Да, тяжел порой путь к истине.
— Но теперь я нашел дорогу к Аллаху и вере своих предков. Нет Бога, кроме Аллаха, и Магомет — пророк его. Аллах акбар!
— Аллах акбар! — заверил его мулла и поинтересовался: — Где же ты был секретарем парторганизации?
— Да так… — нехотя признался Красавчик. — В Институте плазмы.
И, смиренно наклонив голову, ушел.
Мулла долго смотрел ему вслед.
101
Институту физики плазмы демократизация России на пользу не пошла. Со времен советской власти здание ни разу не ремонтировалось, лабораторное оборудование обветшало, а немалая часть сотрудников разбежалась в поисках стабильной зарплаты или уехала за рубеж. Проще говоря, институт хирел и влачил, и это бросалось в глаза даже в его коридорах, по которым Красавчик шел в сопровождении замдиректора по хозчасти, — на полу коробился потрескавшийся линолеум, стены обшарпались, тусклые лампочки едва тлели под потолком…
