Пэт Конрой - Обрученные с Югом
— Беттина совсем не такая шлюха. Она из неблагополучной семьи, но умна, как черт, и трудится изо всех сил. Она ходит к моей матери на специальный курс английского повышенной сложности. Спроси у Найлза.
— Беттина очень хорошо относится к нам со Старлой, — откликнулся Найлз. — Даже после стычки с ее дружком тогда, в первый день занятий.
— Просто о ней ходят слухи, будто она никому не отказывает, — ответила Фрейзер. — А ты, Жаба, говорят, играешь вместо Чэда на подборе.
— А твои родители, Фрейзер, уже знают, что мы с тобой встречаемся? — спросил Найлз.
— Нет пока, — смущенно ответила она. — Момент сейчас не подходящий для признаний.
— Ну да. Беттина Траск и сирота из приюта. Столько позора сразу твои родители не переживут.
— Послушай, Найлз Уайтхед! Сейчас ты снова будешь жалеть себя. Не надо, — заявила Фрейзер. — И не надо меня бить приютской палкой.
В этот момент в приемную вышел доктор Голдин Колвелл, спокойный, словно морской волк. Исключительное спокойствие было его профессиональной чертой. Он был красивым мужчиной с аристократической внешностью, рожденным, казалось, для того, чтобы носить стетоскоп. Одним своим присутствием он успокоил меня и, что более важно, благотворно повлиял на Найлза.
Подозвав нас к себе, доктор Колвелл заговорил мягким, повелительным голосом:
— Надеюсь, операция прошла успешно, но окончательно все будет ясно только через сорок восемь часов. Оснований для беспокойства нет. Утром в субботу и воскресенье я осмотрю ее, проконтролирую процесс восстановления. Она будет получать обезболивающее и снотворное. Я не допускаю, чтобы мои пациенты страдали от боли. Перед уходом вы должны научиться правильно закапывать в глаза.
— Капать буду я, доктор, — ответил Найлз. — Я ее брат.
— Очень приятно. — Доктор Колвелл повернулся к Найлзу: — Значит, вы должник Лео Кинга. Это он попросил меня прооперировать вашу сестру.
— Да, сэр. Я буду благодарен ему до конца жизни.
— Вообще-то, доктор Колвелл, вы тоже имеете к этому отношение, — заметил я. — Вы тоже заслужили благодарность.
— Что ты имеешь в виду, Лео?
— Вы будете получать газету бесплатно всю жизнь.
— Это уж чересчур. Но очень мило с твоей стороны, — ответил доктор.
Его молодая ассистентка, Джейн Паркер, прелестная, как фиалка, выпорхнула в приемную с вопросом:
— Кого научить, как капать в глаза?
— Научите всех, — ответил доктор. Он уже собрался уходить, но, помедлив, добавил: — Мистер Уайтхед, я думаю, теперь в жизни вашей сестры появится много нового.
— Что именно, доктор?
— Прежде всего, много поклонников. Толпа поклонников.
— Не понимаю, доктор.
— Ваша сестра — красивая девушка, — рассмеялась Джейн Паркер. — Очаровательная девушка. И она это скоро почувствует.
В раздевалке тем вечером ощущался какой-то подспудный разлад. Игроки шнуровали наплечники, пристегивали к талии набедренные накладки. Но словно невидимая сила высосала дух из нашей команды, мы двигались как в полусне, а зрители, заполнявшие трибуны «Стоуни Филд», были разгорячены нашими беспроигрышными выступлениями. У команды «Ханаан» был такой вид, словно они пришли на смертный бой и готовы лечь замертво, но положить конец череде наших побед и вывести нас на чистую воду. Наша беззаветная преданность игре, которая позволила занять девятое место среди крупнейших школ, в тот пятничный вечер обернулась усталостью и ощущением обреченности. Еще не закончив переодеваться, я понял, что нам впервые за сезон будет записано поражение. И не у меня одного было такое предчувствие.
— Что случилось, Жаба? — спросил Айк.
— Мы похожи на мертвецов. Нам требуется реанимация. Внутривенное вливание.
— Эй, «Мятежники»! — крикнул Айк. Он встал, полностью экипированный и готовый к бою. Обошел игроков, похлопывая их по спине, пытаясь разжечь огонь при полном отсутствии горючего. — Почему глаза потухли? Почему стоите, как чучела огородные? Вы, парни, забыли, кто мы такие? Мы, черт подери, «Мятежники»! Мы разбили «Зеленую волну» из Саммервилла, «Волну прилива» из «Бофорта», «Скалу» из школы Святого Андрея! А сегодня мы играем с командой «Ханаан», у которой тоже нет ни одного проигрыша. Где ваш кураж, парни? Скажите мне, куда он спрятался, и я вытащу его на белый свет! А ну-ка!
В ответ раздался голос, мрачный и недовольный:
— Сядь и заткнись, парень. Чего зря хлестать дохлую лошадь. — Голос принадлежал Уорми Ледбеттеру, который сидел в раздевалке до сих пор полуодетый.
Мне показалось, что его грубость по отношению ко второму капитану подрывает сплоченность команды. Я подошел к нему и положил обе руки на его плечи с накладками. Он вскочил, сжав кулаки, готовый броситься сразу и на меня, и на Айка.
Вмешался Найлз — оттащил меня назад, ухватив за костюм.
— Давай проведем собрание команды до прихода тренера, — обратился он к Айку.
— Всем быстро одеться! — скомандовал Айк. — Даю вам одну минуту, потом встречаемся в конференц-зале.
Этот приказ вызвал недовольное ворчание как среди белых, так и среди черных игроков, но это, по крайней мере, означало, что ребята вышли из оцепенения. Не прошло и шестидесяти секунд, как команда в полном составе стояла передо мной и Айком возле классной доски, прикасаться к которой имел право только тренер Джефферсон.
— Ну все, хорош. Подурили, и хватит, — сказал Айк. — Не понимаю, что с вами. Я не узнаю́ команду.
— Ребята, — подключился я, — что стряслось с «Мятежниками»? Мы прошли с вами такой путь, и вдруг…
Все молчали, тишина стояла глухая, непробиваемая. Чтобы разрушить ее, я собрался сказать что-нибудь немудреное, но веселенькое, однако Найлз опередил меня.
— Да просто Уорми бесится из-за того, что Чэд сегодня вечером встречается с его девчонкой.
— Чэд, ты круглый идиот или как? — присвистнул Айк. — Насколько мне известно, Беттина с Уорми всю жизнь вместе.
— Я думаю, Беттина решила отведать мяса другого сорта. Белого мяса, — ответил Чэд, который держался неуверенно и явно нервничал.
Зная Чэда, я понял, что его ответ был частично бравадой, а частично — неудачной шуткой. Я попытался придумать остроумный ответ, а Уорми, как носорог, сминая на своем пути товарищей по команде, рванул к Чэду, который сидел возле бетонной стены. Последовало мельтешение увесистых ударов и цветистых ругательств, но нам удалось растащить противников. Чэду крупно повезло: если бы не наше вмешательство, Уорми в пылу этой стремительной атаки наверняка перегрыз бы ему сонную артерию своими кривыми желтыми зубами. Мы с Айком крепко вцепились в Уорми и препроводили его на место. Он, в отличие от Чэда, не испытывал никакого облегчения. Когда порядок восстановили, чувствовалось, что команда охвачена возбуждением, которое пришло на смену всеобщей апатии.
Айк начал говорить. В этот момент из тренерской вышли тренер Джефферсон и его помощник. Я поспешил к ним, чтобы предупредить:
— Еще пять минут, тренер. Нужно кое в чем разобраться. В команде небольшая проблема, но мы справимся.
Тренер Джефферсон удивился, однако среагировал мгновенно:
— Даю четыре минуты.
Они с помощником удалились обратно в крошечную душную тренерскую. А я вернулся к доске.
— Уорми, — сказал Айк. — Мы не можем жертвовать интересами команды ради своих личных интересов. И ради любви. Мы столько сил отдаем команде. Все вы знаете, как я отношусь к Бетти, но если мои чувства пойдут во вред команде, я отброшу их. По крайней мере, до конца сезона. У всех у нас, парни, есть девчонки. Мы классные футболисты, и девчонки нас любят. Всех, кроме Жабы.
Даже Уорми Ледбеттер не стерпел и рассмеялся вместе со всей командой. Я тоже хохотал, восхищаясь изобретательностью Айка и гениальной стратегией, им найденной.
Голос Чэда перекрыл всеобщий смех:
— Черт, потому я и пригласил Беттину на танцы. Молли идет с Жабой, он ее пригласил. А Беттина звонит мне весь месяц.
— Чэд, уж не хочешь ли ты сказать, что пал жертвой амфибии? — с глубоким сарказмом произнес Айк.
Опять последовал взрыв смеха, и на этот раз Уорми смеялся громче всех.
— Женщины не могут спокойно пройти мимо меня, — сказал я. — Это еще с детства. Вот вы, парни, зовете меня Жабой, а женщины зовут Собольком.
— Черт, держу пари, ты ни разу не целовался, — фыркнул Чэд.
— Ничего, сегодня у него свидание с Молли, и он наверстает упущенное, — широко улыбнулся Найлз, и снова все грохнули от смеха. Все, кроме Чэда. Айк поднял руку, призывая к тишине.
— Ну все, пора. У нас хватит пороху в пороховницах, чтобы задать жару этому «Ханаану». Уорми, всю свою злость вместо Беттины и Чэда направь на противника и покажи свою лучшую игру. Линия нападения обеспечит дыры, через которые ты сможешь протащить дохлого мула, не только мяч провести. Мы должны сохранить спортивную злость до конца игры. Для меня «команда» — святое слово. И если еще кто-нибудь принесет свою хандру в раздевалку, я из него эту дурь вышибу. Слышишь меня, Уорми? Слышишь, Чэд? А теперь забудем все — и вперед! Пусть плохо будет «Ханаану», а не нам!
