Уильям Бойд - Нутро любого человека
Он не лишен таланта, Нат, но, по-моему, чрезмерно терзает себя. Так и хочется сказать ему: расслабься, чуть больше наслаждения жизнью, творчество вовсе не должно быть столь апокалиптичным — взгляни на Матисса, взгляни на Брака. Чтобы быть хорошим художником, „Sturm und Drang“[184] вовсе не обязательны. Впрочем, в Нью-Йорке этих дней и этого века такой совет вряд ли будет услышан. „Джек Дэниелс“ наградил меня жаждой, и по дороге я заглянул в парочку баров. А придя домой, выпил еще виски. Я понимаю, что снова один и пью слишком много. Я несчастлив: это не естественное для меня состояние — мне нужен брак, нужно жить с кем-то. Хотя, должен сказать, что пил столько же и когда жил с Аланной и девочками.
Пятница, 5 июня
Сказал Берну, что чувствую себя подавленно, и он прописал мне кое-какие успокоительные и „секонал“ в качестве снотворного. Посоветовал не смешивать их с чрезмерными количествами спиртного. Определите понятие „чрезмерные“, доктор Берн. Я могу позволить себе пару „мартини“, немного вина — на этом, примерно, уровне. Пиво можно пить в любых количествах.
Берн расспросил меня о моих эротических фантазиях и объявил их довольно банальными. Полагаю, ему они и должны казаться такими — чего он только в этом городе не наслушался. Впрочем, за одну из упомянутых мной он ухватился: за всегда соблазнявшую меня идею лечь в постель с двумя женщинами сразу. А вы бы попробовали, предложил он. Его теория сводится к тому, что эта фантазия навеяна моей супружеской, семейной жизнью. Теперь, когда я одинок, исполнение ее станет формой освобождения, водоразделом, знаком того, что я пребываю в движении, — и позволит мне почувствовать, что время Аланны действительно миновало. Оно, конечно, хорошо, сказал я, но как я это проделаю? У вас есть женщина? — спросил Берн. Я назвал Джанет. Вот и попросите ее привести на следующее свидание подругу. Я сказал, что из этого ничего не выйдет. Берн пожал плечами: что ж, тогда, полагаю, вам придется за это заплатить.
Суббота, 6 июня
Настроение мое улучшилось. Возможно, Берн прав: я серьезно задумываюсь над его теорией. Так или иначе, сегодня вечером, после десяти, отправляюсь на Таймс-скуэр, брожу по улочкам, тянущимся от нее на запад. Здесь множество проституток и множество озабоченного вида мужчин. Купить наркотики мне предлагают по меньшей мере дюжину раз.
На углу 45-й и Восьмой вижу девушку, стоящую у маленького, освещенного неоном бара. Первая моя мысль — она вполне могла сойти с картины Эдварда Хоппера. Ей, должно быть, под тридцать, довольно крупная, с высоким бюстом. Дешевая одежда идет складками, плотно облекая тело, волосы отливают странным медным оттенком, перенимая, к тому же, тона мигающей неоновой рекламы пива над ее головой — синий, желтый, зеленый и снова синий. Она на высоких каблуках, в одноцветных жакете и юбке и красной атласной блузке. Подхожу к ней. „Привет, — говорю я, — можно угостить вас выпивкой?“. „Вам чего надо, мистер?“. „Сколько берете за всю ночь?“. Я чувствую себя на удивление непринужденно: все это возвращает меня в дни молодости — мое поколение ходило к проституткам, не задумываясь, примерно так же, как ходишь в театр. Девушка оглядывает меня с головы до ног, и я понимаю, она производит расчеты, основанные на моей одежде, манерах, выговоре. „Сотню, — говорит она, — а всякие дополнения за отдельную плату“. Я спрашиваю, всегда ли она здесь. Да и нет, говорит она. Говорю, что приду в среду. „Ну еще бы“, — с отвращением произносит она.
Иду дальше, добираюсь до Шестой авеню и нахожу среднего размера и расценок отель. У него большой вестибюль — хорошо, в таком никто не будет бросаться в глаза — и десять лифтов, поднимающих постояльцев в номера на верхних этажах. В подобном месте вряд ли кто-нибудь обратит внимание на пару пришедших и ушедших проституток. Арендую на ночь со среды на четверг небольшой люкс.
Четверг, 11 июня
Кончено. Сделано. Записываю это второпях, пока ничего не забыл.
В номере я все подготовил. Скотч, джин, тоник и содовую, некоторое количество пива, шесть пачек сигарет — разных марок, орехи, соленые крендельки, жевательную резинку.
Около десяти иду на угол 47-й и Восьмой, но девушки около бара не обнаруживаю. И тут же замечаю ее на другой стороне улицы. Она в том же одеянии, что и в субботу. Неторопливо перехожу улицу, мне кажется, что прохожим должны быть слышны удары моего сердца.
Я: Здравствуйте, вы меня помните?
ДЕВУШКА: Нет.
Я: Я вас спрашивал насчет всей ночи.
ДЕВУШКА: А, да.
Я: Я готов, но у меня еще одна просьба. Можете привести с собой кого-нибудь?
ДЕВУШКА: Мужика?
Я: Нет-нет. Еще одну девушку. По сто долларов каждой.
ДЕВУШКА: Дополнения за отдельную плату.
Я даю ей адрес отеля, называю номер и вручаю в знак искренности моих намерений бумажку в 20 долларов. Возвращаюсь в отель и часа полтора сижу в своем малом люксе, наливаясь все большей злобой на себя — как можно быть таким наивным? Самая легкая двадцатка, какую она когда-либо заработала. Включаю телевизор и тут раздается звонок в дверь. Это моя девушка, ведущая на буксире другую: пониже, посмуглее, с нервным, бегающим взглядом. Они входят, я наливаю им выпить, мы представляемся друг другу: Логан, Роза (моя девушка) и Джакинта (ее подруга). При свете, заливающем номер, мне удается разглядеть их получше. Роза пышногруда, изобильна. Джакинта понеопрятнее, платье с печатным рисунком покрыто пятнами, на локте свитера дырка. Обе курят.
Я: Вы подруги?
РОЗА: Встречаемся иногда.
ДЖАКИНТА: Ага. Так на всю ночь, да? Сто баксов?
Я: Совершенно верно. Налейте себе выпить.
Они наливают, рассаживаются со стаканами по двум креслам номера, а я пристраиваюсь на краешке кровати. Включаю радио и пытаюсь найти джазовую станцию, — Роза спрашивает, сколько стоит номер. Предлагаю нам всем раздеться.
Когда мы оказываемся голыми, настроение девушек автоматически изменяется — теперь они привычно кокетничают. С радостью замечаю в себе признаки достойной эрекции. Джакинта спрашивает о резинках, я говорю, что у меня их полон ящик. Подхожу к Розе и заключаю ее в объятия, как если бы мы собирались потанцевать под похрустывающую джазовую музыку. Пытаюсь поцеловать ее, но она говорит: „Без поцелуев“. Сходимся на 5 долларах за порядочный поцелуй, с языками, и я получаю мою пятидолларовую покупку. Теперь я уже сильно возбужден, мы с Розой падаем на кровать, я нашариваю презерватив. Роза могла бы быть красивой девушкой — во всяком случае, более красивой, — если бы сбросила фунтов двадцать. Жирок, которым она обросла, искажает черты ее лица, делая щеки непривлекательно пухлыми. Мы совокупляемся, я очень быстро кончаю. Тем временем, Джакинта включает телевизор. Роза спрашивает, можно ли принять душ, и удаляется в ванную комнату. Я сижу на смятой постели, глядя на Джакинту, потом опускаю взгляд на мой одрябший член, — во всем моем теле нет ни унции эротического интереса. Джакинта поворачивается ко мне.
ДЖАКИНТА: Знаешь, ты похож на одного малого из „Сержанта Билко“. Смуглого — как его там? — Папарелли.
Я: Большое спасибо.
ДЖАКИНТА: Ты из города?
Я подхожу к ней. Она почти и не отрывает глаз от экрана, но протягивает руку и несколько раз тянет меня за конец. С близкого расстояния ее тело выглядит нездорово бледным: я вижу хрупкие полоски ребер, в темных глазах Джакинты отражается серый квадрат телеэкрана. Я отхожу, наливаю себе выпить. Роза появляется из ванной, распаренная, розовая, с полотенцем вокруг талии. „Отличное у них мыло“, — сообщает она. Теперь в душ уходит Джакинта. Роза наливает себе большую порцию джина, закуривает сигарету и взглядывает мне в глаза. „Ну, как делишки, Логан?“. „Отлично“, — отвечаю я. „Ночь только начинается“.
Мы смотрим фильм, вестерн, улегшись втроем в постель — по моей просьбе, я изображаю кусок мяса в сэндвиче из проституток. Время от времени я беру руку одной из женщин, кладу ее на мой член, и женщина без особого энтузиазма подергивает его. Я отвердеваю, тянусь к Джакинте, но та говорит, что хочет посмотреть фильм, у нас еще вся ночь впереди. Я зарываюсь носом в большие груди Розы, однако и та отодвигает мою голову, чтобы не мешала смотреть.
После фильма Джакинта сосет меня (15 долларов) и я, окончательно отвердев, натягиваю презерватив. Твердым-то я остаюсь, но несмотря на чуть ли не часовые старания, кончить никак не могу. И в конце концов, выбираюсь наружу.
ДЖАКИНТА: Когда два мужика и одна девушка, лучше. Бесплатный совет.
Я: Почему?
РОЗА: Два мужика всегда что-нибудь да придумают — больше разнообразия.
ДЖАКИНТА: Ага. Если берешь двух девушек, одна всегда просто сидит, пальцами крутит. Ну, разве что они лесбианские штуки проделывают.
