Икар из Пичугино тож - Хилимов Юрий Викторович
Слезы покаяния (молитва)
Царица Небесная! Слезы Твои материнские падают на землю исстрадавшуюся, русскую. Матерь Божья, спаси нашу землю, укрой своим крылом, излечи раны своим оком, обогрей всех нас своим теплом, огради нас от беды. Спаси души людские. Наполни сердца наши песней Твоей. Останови людей от лихой беды, чтоб не шли войной брат на брата, чтоб не поднялась рука для убийства, чтоб не застилала глаза добыча подлая, лихая. Не оставь сирот-сиротинушек. Пусть не льются слезы вдовьи, не терзаются сердца материнские. Да не покинь Ты нас в трудный час, в час больших испытаний. Дай нам силы выстоять, не склонить головы перед врагами посланными.
Матерь Божья! Царица Небесная! Лебедь белая, крылья тонкие! Защити и помилуй нас. Попроси у Бога — Отца нашего, за нас — детей Его, прощения за грехи, нами содеянные. Прими Ты, Матерь Божья, слезы покаяния.
ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ
Глава 46
ПОСЛЕДНИЕ ПРИГОТОВЛЕНИЯ
Алеша был доволен реакцией деда на свою работу для той дощечки к празднику. Мальчик очень хорошо знал, когда немногословный Сергей Иванович оказывался по-настоящему доволен, то есть, собственно, считал сделанное внуками за успех. По своему обыкновению старший Глебов никогда не бросал красивых фраз, а просто говорил «хорошо», как и во многих других случаях. Но только это «хорошо» сопровождалось какой-то особенной, теплой улыбкой и блеском в глазах, словно в них загоралась сигнальная лампочка. А если при этом Сергей Иванович, как сейчас, еще прибавлял «молодец», то можно было уже смело считать, что жизнь прожита не зря. Единственное, что смущало Алешу, так это то, что он так и не получил ответ на вопрос, к чему именно будет крепиться эта табличка, и что собой будет представлять сам праздник, и какова роль Глебовых, как его организаторов.
На дощечке было выжжено: «Мечтай и воплощай». Только эти слова сложились в голове Алеши по итогам собственных размышлений и ответов родных. Ему казалось, что они лучше всего передают смысл услышанного, являются очень правильными по своей сути. Когда в его голове уже сложился замысел, Алеша спохватился, что не проинтервьюировал деда. Ходить вокруг да около не было смысла, Сергей Иванович сам дал такое задание.
— Слушай, дед, хочу у тебя спросить.
— Ага.
— Я думаю про надпись на дощечке, и уже почти со всеми поговорил, кроме родителей. Но их сейчас нет, и в принципе я знаю, что бы они ответили. Остался ты, короче говоря.
— Ну спрашивай.
Алеша задумался о том, как лучше сформулировать свой вопрос, надеясь, что Сергей Иванович поможет. Однако тот не собирался помогать, хотя и отложил в сторону шуруповерт.
— Я тебя внимательно слушаю, старина.
«Ну и хитрющий ты, дед!» — подумал Алеша.
— Я хотел у тебя спросить: какую надпись ты сам хотел бы видеть на дощечке?
— Хм. Если я скажу, то боюсь, ты так и напишешь ее, а мне бы очень этого не хотелось. Я хочу, чтобы ты сам ее придумал.
— Но я же пишу общее, для всей семьи. Значит, все и должны участвовать в этом деле.
«Стервец», — подумал Сергей Иванович.
— Хорошо. Тогда переформулируй вопрос.
— Что для тебя является главным?
— В каком смысле? — упирался Сергей Иванович.
— Для чего нужно жить, по-твоему?
— Что, у остальных ты спрашивал такое же?
Алеша немного стушевался, видя за этим упрек за неудачную постановку вопроса.
— Вообще, ты сам говорил, что вопросом на вопрос не отвечают. Нет, я всем задавал разные вопросы.
— Молодец, — похвалил внука дед. — Это правильно. Что ж, жить надо так, чтобы было интересно. Только в этом случае человек может быть счастлив.
Алеша вдруг вспомнил, когда, будучи маленьким, он с мальчишками Шестнадцатой отрывал стрекозам крылья, а кузнечикам головы. В последнем случае они пытались головы двух кузнечиков поменять местами, потому что Гера утверждал, что те якобы прирастут к другому тельцу. Сейчас Алеша понимал эти эксперименты как нечто жестокое по своей сути, и не важно, что речь шла всего лишь о каких-то козявках.
— А если то, что интересно мне, причиняет вред другим? Это тоже хорошо?
— Нет, не хорошо, — категорично отрезал Сергеи Иванович. Дед смотрел на внука очень серьезным взглядом: — Так бывает, к сожалению, но это плохо.
— Ну а если для хорошего дела нужно сделать какое-то нехорошее? Что тогда?
Сергей Иванович мотнул головой:
— Понимаешь, всегда важен конкретный случай. Тут нельзя вывести единое для всех случаев правило. Очень сложная тема. Делать плохо другому ради блага — это все же исключение. Нельзя, чтобы твое увлечение причиняло вред кому бы то ни было. Это, знаешь, своеобразный тест: если от того, что ты делаешь, кому-то плохо — такое дело вредное. Смотри, тут такая штука. Когда ты делаешь то, что тебе нравится, например любишь рисовать, скорее всего, есть к этому способности, ты стараешься, у тебя рано или поздно получится написать красивую картину. И она будет радовать и вдохновлять тех, кто ее увидит. И так со всем. Если человеку нравится лечить людей, он поможет им выздороветь, если нравится учить — сделает их образованными и так далее. От здоровых интересов всегда будет какая-то польза тем, кто вокруг. Ну а если человек любит мучить и убивать, как ты можешь догадаться, никто ему за это спасибо не скажет.
Утром гуляя с собаками, Алеша заметил на столбе на доске объявлений приглашение соседей на праздник:
«Уважаемые дачники Шестнадцатой улицы!
Как вам известно, в этом году День летнего солнцестояния случится 21 июня в 9 часов 13 минут 49 секунд! Рады вас пригласить в оный день на вершину нашего утеса, чтобы всем вместе встретить праздник.
Глебовы
Р. S. На место празднования приглашенные добираются самостоятельно к 8 часам 30 минутам».
Алеша загнал недовольных, еще не успевших набегаться собак домой, чтобы все как следует разузнать.
Он забежал в дом:
— Бабушка! Бабушка!
— Не кричи, — откуда-то сверху донесся голос Лизы. — Ее нет в доме.
Алеша помчался на огород, но ее там не было. Елены Федоровны не было и в цветнике, и в саду, и на летней кухне.
— Бабушка! — вбежав во флигель, крикнул Алеша. — Дед, ты тут?
Здесь никого не было.
— Бабушка! — заорал за домом, чуть не плача от досады, Алеша. — Ну бабушка! Где же ты?
