Грег Мортенсон - Три чашки чая
Там стоял старенький «форд-фэйрлейн», за рулем которого сидела госпожа Курц. Заднее сиденье машины было забито старыми газетами и консервными банками. Грегу пришлось забираться в грязный салон и сидеть, держа сумку на коленях.
«Она устроилась возле отеля, чтобы не платить несколько долларов за парковку в аэропорте. Когда я понял, что она не может расстаться даже с газетами и консервными банками, мне следовало развернуться и улететь домой, но слова о ее шестизначном состоянии все еще звучали в ушах. Они заставили меня сесть в машину и захлопнуть дверцу».
Вера Курц лихо сорвала машину с места и понеслась по встречной полосе, грозя кулаком водителям, которые возмущенно гудели. Грег в ужасе вцепился в ручки своей сумки…
ВЕРА КУРЦ ЛИХО СОРВАЛА МАШИНУ С МЕСТА И ПОНЕСЛАСЬ ПО ВСТРЕЧНОЙ ПОЛОСЕ, ГРОЗЯ КУЛАКОМ ВОДИТЕЛЯМ, КОТОРЫЕ ВОЗМУЩЕННО ГУДЕЛИ. ГРЕГ В УЖАСЕ ВЦЕПИЛСЯ В РУЧКИ СВОЕЙ СУМКИ…
Дом вдовы был построен в 50-е годы. Тут тоже повсюду громоздились стопки газет и журналов. Они пробрались на кухню. В засоренной раковине стояла жирная грязная вода. «Она открыла несколько маленьких бутылочек виски, какие дают в самолетах, налила по рюмке и подарила мне букет старых роз, — вспоминает Мортенсон. — Цветы побурели и выглядели совершенно завядшими».
После традиционной светской беседы Грег попытался повернуть разговор в нужное русло — поговорить о пожертвовании Институту Центральной Азии. Но у хозяйки была своя программа. Она рассказала о планах на ближайшие три дня: сходить в художественный музей, прогуляться по ботаническому саду и посетить три лекции — в местной библиотеке, в колледже и туристическом клубе. Никогда еще предстоящие семьдесят два часа не казались Грегу столь унылыми. Он еще раздумывал, стоит ли соглашаться, когда раздался стук в дверь. Это пришел массажист.
«Вы так много работаете, Грег, — сказала Вера Курц, пока массажист раскладывал свой стол посреди гостиной. — Вы заслужили массаж».
«Она ожидала, что я разденусь прямо там, — вспоминает Мортенсон, — но я извинился и прошел в ванную, чтобы подумать. Я решил, что до сих пор сделал для ИЦА недостаточно и поэтому должен выдержать все, что Вера запланировала на ближайшие три дня. Особенно, если впереди маячила перспектива крупного пожертвования».
Грег перерыл всю ванную комнату, чтобы найти, во что можно было бы завернуться. На большинстве полотенец красовались поблекшие логотипы отелей. Все они были слишком малы. Грег вытащил из бельевого шкафа серую простыню, тщательно обмотал ее вокруг талии и отправился на массаж…
Мортенсон ночевал на продавленном матрасе. Вера Курц настояла на том, чтобы он спал в ее постели, а сама устроилась на диване. В два часа ночи зажегся свет, и Грег проснулся. Перед ним стояла семидесятивосьмилетняя Вера в прозрачном пеньюаре. Картина была поистине фантасмагорической.
«Она стояла прямо передо мной, — вспоминает Мортенсон. — Я был слишком шокирован, чтобы хоть что-то сказать».
В ДВА ЧАСА НОЧИ ЗАЖЕГСЯ СВЕТ, И ГРЕГ ПРОСНУЛСЯ. ПЕРЕД НИМ СТОЯЛА СЕМИДЕСЯТИВОСЬМИЛЕТНЯЯ ВЕРА В ПРОЗРАЧНОМ ПЕНЬЮАРЕ. КАРТИНА БЫЛА ПОИСТИНЕ ФАНТАСМАГОРИЧЕСКОЙ.
«Я ищу свои носки», — объяснила старая женщина, спокойно роясь в ящиках комода. Мортенсон натянул подушку на ухо и попытался заснуть.
Возвращаясь в Боузмен с пустыми руками, Мортенсон понял, что его хозяйка и не собиралась делать никаких пожертвований. «Она даже не задала мне ни единого вопроса о моей работе или о пакистанских детях, — вспоминает Грег. — Это была просто одинокая женщина, которой захотелось пригласить кого-то в гости. Я понял, что в будущем нужно быть умнее».
И все же он продолжал выискивать богатых благотворителей. После выступления на альпинистском кинофестивале в Банфе[58] Мортенсона пригласил к себе богатый канадский подрядчик Том Ланг. Он пообещал сделать большое пожертвование и предложил на следующий день организовать благотворительный вечер в своем поместье для сбора средств в фонд ИЦА.
Интерьер своего огромного дома Ланг проектировал лично. Стены большой гостиной были выкрашены под мрамор. По обе стороны от громадного камина сидели трехметровые гипсовые пудели. Гости бродили по просторному залу с бокалами дешевого вина, которое так часто подают в очень богатых домах.
Ланг демонстрировал Мортенсона гостям с той же гордостью, с какой показывал новое оборудование в ванной и пуделей возле камина. Хотя Грег выложил на буфетный стол большую стопку буклетов ИЦА, к концу вечера он не получил ни от гостей, ни от хозяина дома ни цента. Наученный горьким опытом общения с Верой Курц, он стал настойчиво расспрашивать Ланга о его пожертвовании.
«Мы обсудим это завтра, — отмахнулся Ланг. — А теперь давайте покатаемся на собачьих упряжках». (Дело было зимой.)
«На упряжках?»
«Вы же не можете вернуться домой из Канады, не прокатившись на собаках!» — ответил хозяин.
Мортенсону пришлось проехаться по темному лесу на упряжке из лаек, а потом они с Лангом заночевали в теплом лесном домике. Большую часть следующего дня Грег выслушивал рассказы хозяина поместья о том, как простой подрядчик сумел завоевать строительный рынок Банфа только благодаря настойчивости и упорству.
Неудивительно, что Грег снова вернулся в Монтану с пустыми руками.
Вместе с Мортенсоном в Канаде была его мать, Джерена. Но за три дня она почти не видела сына.
«Мне было больно смотреть, как Грег обхаживает этих богатых парней, — говорит Джерена Мортенсон. — Они должны были проявлять к нему всяческое уважение, но относились к сыну легкомысленно, как к диковинному гостю».
К весне 2000 года Тара Бишоп устала от постоянных разъездов мужа — то по США, то по Пакистану. Она была на седьмом месяце беременности, когда решила серьезно поговорить с ним.
«МНЕ БЫЛО БОЛЬНО СМОТРЕТЬ, КАК ГРЕГ ОБХАЖИВАЕТ ЭТИХ БОГАТЫХ ПАРНЕЙ, — ГОВОРИТ ДЖЕРЕНА МОРТЕНСОН. — ОНИ ДОЛЖНЫ БЫЛИ ПРОЯВЛЯТЬ К НЕМУ ВСЯЧЕСКОЕ УВАЖЕНИЕ, НО ОТНОСИЛИСЬ К СЫНУ ЛЕГКОМЫСЛЕННО».
«Я сказала Грегу, что с уважением отношусь к его работе, — вспоминает Тара. — Но напомнила, что есть обязательства и перед собой, и перед семьей. Ему нужно было больше спать, заниматься физическими упражнениями и проводить больше времени дома, с нами». До этого разговора Мортенсон уезжал в Пакистан на три-четыре месяца в году. «Мы договорились ограничить эти поездки двумя месяцами, — рассказывает Тара. — За такой срок у нас дома накапливалась масса дел, с которыми мог справиться только мужчина». Грег пообещал жене разумнее планировать время.
