Эдвард Эбби - Банда гаечного ключа
— Он тебя не слышит, — сказала Бонни.
— Держи фонарь направленным на переднюю машину сзади, — сказал Джордж, — ослепи ублюдков.
— Я пытаюсь, но они нас нагоняют.
Хейдьюк дал девушке свой револьвер.
— Если они приблизятся, стреляй.
Она взяла.
— Я не хочу никого убивать, хотя я и не думаю, что смогу попасть, — она повертела оружие в руках, заглянула в ствол, — он заряжен?
— Конечно заряжен. На кой черт нужен незаряженный револьвер? Что ты делаешь? Не делай этого! Господи, Боже! Целься по фарам, по колесам.
Джип и толкающий его пикап ехали вместе сквозь изгибы дороги, по колеям, над скалами, сквозь песок. Бамперы щелкали, бряцали, сцепились и сомкнулись. Хейдьюк с глубокой досадой внезапно понял, что они сцепились, и стали одной плоть. Возник вопрос о том, чтобы разъединиться в Дерти Девил. Их преследователи становились ближе, ближе, сквозь облака пыли до конца длинного подъема перед спуском в Колорадо.
Бонни высунула пистолет из окна со своей стороны, прицелилась видимо в горы и нажала на спуск. Ничего не произошло. Она не могла нажать на спуск.
— Что-то с оружием, — крикнула она, — оно не работает.
Она втащила его назад, направив ствол в пах Хейдьюка.
— С ним все в порядке и ради Бога, держи его нацеленным в сторону.
— Я не могу нажать на спуск, смотри.
— Надо взвести курок сначала, о господи!
— Какой курок?
— Дай сюда, — Хейдьюк выхватил револьвер, — сюда, порули за меня.
В этот момент грунтовка закончилась, началась асфальтовая дорога. Они приближались к мосту Колорадо. Больше никакого шума и грохота сцепившихся машин, никакой пыли — и никакого шанса спастись.
— Вперед, — скомандовал Хейдьюк.
— Все в порядке.
— Подождите.
Хейдьюк заметил как задняя дверь пикапа открылась и Док начал горстями сыпать что-то черное, он напоминал человека, кормящего в парке голубей. Он закрыл дверь, влез обратно в кабину поверх хаотично разбросанных вещей, весел для каноэ и банок от арахисового масла. Его голова показалась в кабине. Со стороны Хейдьюка он казался отрубленной головой — лысой, потной, бородатой, с блестящими зубами и очками, видение, которое можно было терпеть так как голова была знакомая.
— Мне кажется я их остановил, — сказал он.
Они посмотрели. Огни все еще были там и приближались.
— Не похоже, — сказала Бонни.
— Сейчас, потерпите, — Док повернул голову посмотреть сквозь пробитое пулями окно задней двери.
Через несколько секунд стало ясно, что команда в самом деле стала отставать. Их фары замигали, свернув на обочину. Было смешение разных цветов фар — белых, красных, оранжевых посередине дороги. Постепенно преследователи остановились, очевидно для перегруппировки. Хейдьюк и Смит в пикапе и джипе, со сцепленными бамперами, неслись вместе как сиамские близнецы по асфальту между опорами центрального моста. Они не останавливались еще около мили до поворота, ведущего на север, грунтовки в сторону Мэйз и того, что было за ним. Съехав с асфальта и проехав немного Хейдьюк остановил пикап, вынудив и Смита тоже затормозить. Они выключили фары, вышли отдохнуть и осмотреться, они видели огни за средним мостом, где целая команда почему-то остановилась.
— У них не могло одновременно закончиться топливо, — сказал Смит. Он подозрительно посмотрел на Хейдьюка. — Ты стрелял по ним, Джордж?
— Нет.
— Шины, — сказал доктор. — У них у всех пробиты шины.
— Что?
— Спущенные шины, — Док развернул свежий «Морш-Виллинг», глядя с удовлетворением на хаос, произведенный им.
— Ты имеешь в виду, что у них у всех одновременно спустили шины?
— Именно, — он покрутил сигару во рту, откусил кончик, прикурил. — Может и не у всех.
— Как это случилось?
— Ежи, — Док вынул из кармана нечто, размером с шар для гольфа с четырьмя шипами. Рыба-еж. Терновый венок. Он дал его Смиту. — Древняя штука, старо, как войны. Оружие против кавалерии. Как бы он не упал, один шип обязательно будет торчать вверх. Это проколет любую шину, до десяти витков корда.
— Где вы это взяли?
Док улыбнулся.
— Заказал у одного друга.
— Давайте отцепим эти дурацкие бамперы и поехали скорее отсюда.
Бонни и доктор повисли на одном бампере, пока Смит и Хейдьюк подняли другой. Машины освободились от своей неестественной сцепки. Водители поменялись местами; Хейдьюк сел в свой джип, Смит вернулся в пикап, к великому облегчению доктора Сарвиса, который сидел рядом. Бонни села в джип.
— Этот парень заставляет меня нервничать — признался Смиту Док.
— У Джорджа не все в порядке, — признал Смит, — это ясно, и меня радует, что он на нашей стороне, а не с епископом. Хотя, если посмотреть на это все с чисто практической стороны, надо признать, что лучше держаться от них обеих подальше. Пристегните ремень, Док, дорога ухудшается.
— Избыток весьма отчаянного… пижонства.
— Точно, Док. Чего он ждет? — Смит посмотрел назад в сторону моста. Две пары фар отделились от обездвиженной группы и поехали.
— Поехали, Джордж, — сказал Смит мягко, заведя мотор.
Хейдьюк тронул джип. Без фар, следуя колеям при свете звезд два автомобиля ехали на север, медленно и осторожно в темноте, по дороге, которая после грунтовки казалась шелковой лентой.
— Получится ли у нас? — спросил Док. — Почему бы не включить фары и не ехать как можно быстрее?
— Может да, а может и нет, — сказал Редкий. — Старик Лав остановится и найдет наши следы на повороте и будет у нас на хвосте через пять минут. Но мы не можем ехать намного быстрее по этой дороге.
— По какой дороге? Я не вижу никакой дороги.
— Я тоже, Док, но я знаю, что она здесь есть.
— Ты был здесь раньше?
— Несколько раз. Это было недели три назад, ты вспомнишь, я и Джордж привели нашего друга Лава сюда наверх. Я слышал, что Лав до сих пор с болью в душе говорит об этом. Никакого чувства юмора у этого епископа. Подлый, как пес со свалки, когда имеешь с ним дело. Смотри!
Гора пыли поднялась, когда Хейдьюк и джип угодили в выбоину на дороге. Смиту пришлось нажать на тормоза, и сзади вспыхнули красные фонари. Хейдьюк остановился чтобы переговорить.
— Поломал что-то? — спросил Смит.
— Вроде нет. Видел огни за нами?
— Пока нет. Лав видимо поехал вниз к пристани для пластырей для шин своих парней. Но он знает, что мы тут, наверху. Он глупый, но не так глуп, как мы.
— Может попробуем дорогу на старую шахту, как в прошлый раз?
— Нет, если только ты не хочешь провести полночи разгребая скалы, которые ты набросал. Кроме того, ты хотел спрятаться в Мэйз.
— Ладно. Хорошо. Но как мы узнаем, что епископ не пригонит сюда отделение национальной гвардии или заместителей шерифа из Флинт Трейл, чтобы они нас встретили? Или пару рейнджеров из Лендс Энд?
— Мы не знаем, Джордж, но это шанс, которым надо воспользоваться. Если это кто угодно, кроме парковой службы, им придется проделать весь путь от Зеленой реки или Хэнксвилла, так что мы их сделаем до развилки Мейз без проблем, если только сукины дети не прилетят на своих чертовых вертолетах. Кроме того, старик Лав слишком упрям, чтобы звать на помощь, он хочет поймать нас самостоятельно, если я хорошо знаю этого дубоголового барана, а я думаю, что знаю. Чего мы тут стоим?
— Где холодильник?
— Зачем?
— Мне нужно пива, пару банок. Сколько еще ехать до Мейз?
— Около тридцати миль по воздуху или сорок пять по дороге.
— Я вижу огни, — сказала Бонни.
— Я тоже, малышка, и я сказал бы, что это намек на то, что мы должны ехать наверх по колее.
Хейдьюк уже ехал. Включив фары, Смит следовал за красными задними огнями джипа, которые мигали, когда Хейдьюк время от времени нажимал на тормоз.
Дорога становилась хуже и хуже. Песок. Скалы. Кустарники. Ухабы, колея, выбоины… Сорок пять миль по такой дороге? — думал Док. После легкой победы с помощью ежей, он чувствовал как усталость наваливается на его веки, мозговые клетки, позвоночник. Смит говорил…
— Что это? — сказал Док.
— Я сказал, — говорил Редкий Гость, — что очень хорошо, что у нас был день, когда мы отдохнули, в тени в Дир Флэт. Сколько времени прошло, а, Док?
Док посмотрел на часы. Они показывали 16:35. Время Роки Маунтайн. Это не могло быть точное время. Он поднес часы к уху, они стояли. Конечно, он опять забыл завести часы. Подарок Бонни ко дню его рождения. Девчонка должно быть сэкономила месячную зарплату, чтобы купить эту безделицу. Он завел часы.
— Не знаю, — сказал он Смиту.
Смит высунул голову наружу и посмотрел на луну.
— Около полуночи, — сказал он. Он посмотрел назад. — Парни повисли у нас на хвосте. У тебя этих ежей не осталось?
