Майкл Корда - Богатство
– Неприятно? – Слово отнюдь не показалось ей уместным, а се нервы и так были на пределе. Де Витт попробовал подобрать другое.
– Огорчительно? – сделал он новую, более удачную попытку. – Болезненно, – с довольным видом заключил он, словно поздравил себя с тем, что нашел наконец верное слою.
– Конечно, это болезненно, с точки зрения моей клиентки, – отрывистобросил Линкольн Стерн, словно Алексы здесь не была н в помине, Стерн использовал любую возможность, чтобы помешать ей говорить самой, и ее это уже начинало раздражать.
Де Витт презрительно фыркнул.
– Без сомнения. И для всей семьи тоже. Не сесть ли нам?
Они сели – Алекса и Стерн на софу, де Витт, через кофейный столик от них, в антикварное кресло, казавшееся для его габаритов слишком маленьким н хрупким. Его костлявые колени задрались в мучительно неудобной позе, открыв постороннему взору черные носки с красным узором – как раз подобную расцветку презирал Артур.
Случайно или намеренно, подметила она, но де Витт усаживал своих клиентов против символов, словно бы обладающих способностью подавлять способность к сопротивлению – портрета Кира и флага. Для тех же, кто еще умудрялся сохранять присутствие духа, в запасе имелась группа фотографий в серебряных рамках: де Витт мрачно возвышается над усмехающимся Нельсоном Рокфеллером; серьезный де Витт пожимает руку Эйзенхауэру; де Витт, с выражением великомученика на лице, беседует с Никсоном.
При виде последней фотографии Алекса ощутила, как у нее пересыхает во рту: Артур Баннермэн, моложе и куда более щеголеватый, чем она его знала, во время своей президентской кампании. Он спускался по лестнице» раскинув руки словно Папа Римский, благословляющий приветствующую его толпу. Позади стоял Роберт, которому только-только исполнилось двадцать лет. У отца и сына были одни н те же черты лица, но какая-то едва уловимая микроскопическая разница делала выражение лица Роберта более жестким, чем у отца.
Она спросила себя – может, это просто игра света и тени? – в конце концов, лицо Артура округлилось в среднем возрасте, тогда как. лицо Роберта всегда оставалось худым. Причем на фотографии под глазами Роберта были темные круги, словно он не спал круглые сутки, тогда как кандидат в президенты выглядел свежим н отдохнувшим. Позади Роберта стоял де Витт, чье лицо отражало презрение аристократа к попыткам шурина угодить толпе обывателей.
До Алексы дошло, как мало знает она об этих людях – даже об Артуре. Она знала о его семье только то, что счел нужным рассказать ей он сам, а в сложившейся ситуации этого было явно недостаточно. Ее познаний не хватало ни для этой фотографии, ни для следующей: верховая прогулка, Артур и де Витт в твидовых пиджаках, а между стоит красавица в костюме дли верховой езды. Алекса смутно узнала в ней жену Артура – Присциллу. У ног Артура сидели два лабрадора, преданно глядя на него. Взгляд де Витга устремился к этой фотографии – он не упустил из виду интереса к ней Алексы.
– Оксридж, – сказал он. – Шестидесятой год, насколько я помню. Или около. Присцилла завоевала тогда кубок Блэйра. В тот же год она взяла и кубок Данвуди. Господи, какая это была прекрасная наездница!
– Артур тоже так говорил.
– Вот как? – Он подкрутил усики, – Честно говоря, я никогда не думал, чтоб он особо это замечал. И меня удивляет, что он рассказывал вам о ней.
– Он о многом мне рассказывал, мистер де Внтт.
– Не сомневаюсь. А, вот и кофе.
Вошла секретарша, неся серебряный поднос со старинным кофейным сервизом. Обычная офисная посуда была не для де Витта. Он пил из превосходного английского фарфора, и кофе, судя по аромату, был свежесварен, и отнюдь не в электрокофеварке. Алекса уловила в его взгляде, когда он говорило Присцилле Баннермэн, нескрываемое восхищение. Завидовал он Артуру из-за его жены? Не это ли било причиной их взаимной неприязни?
Стерн откашлялся и сказал;
– Перейдем к делу. Я был против этой встречи, и до пор против. Ситуация кажется мне совершенно ясной. Есть завещание. Моя клиентка, вдова, несомненная наследница. Покойный Мистер Баннермэн передал ей все свои дела по условиям завещания. Мы, естественно, ожидаем полного и всеобъемлющего отчета о финансовой информации…
Де Витт поднял руку-
– Довольно! – сказал он. – Целью этой встречи была просто беседа. Семья – я думаю, это понятно – расстроена. Элинор – миссис Баннермэн – расстроена особенно сильно… может быть, более подходящий словом будет «возмущена»… продолжающимися спекуляциями в прессе об – хм… обстоятельствах смерти Артура.
– Моя клиентка – полностью вопреки моему совету – сохраняет об этом полное молчание. Она никому не рассказала о браке. С моей точки зрения, пресс-конференция прояснила бы ситуацию.
– Правда? – словно выплюнул де Витт, – Что ж, никто из нас никогда не забудет тот урожайный день, который получила пресса из-за развода Роберта, благодаря вам. Не скажу, мистер Стерн, что семейство довольно выбором адвоката вашей новой клиентки. Хотя это, конечно, не имеет значения.
Двое мужчин мерили друг друга неприязненными взглядами поверх кофейных чашек. По крайней мере, думала Алекса, она могли бы избавить себя от множества затруднений, если б лучше знала семейную историю Баннермэнов. Она задумалась, правильно ли поступила, выбрав Стерна. Саймон рекомендовал его как настоящего бойца, и Дэвид Рот это подтвердил, но тогда до нее не дошло, что борьба – самое последнее, чего ей хочется. Она была побеждена галантностью Стерна, однако его теперешняя воинственность была столь же неприятна ей, сколь провокационна для де Витта, и, обреченно подумала она, совершенно бесполезна. Ей следовало бы также догадаться – обстоятельство, что Стерн вел развод Ванессы Баннермэн с Робертом, стало причиной кровной вражды между ним и де Виттом. Если бы она уделяла больше внимания Артуру, чье умение управлять людьми было исключительным, когда у ней была такая возможность… но теперь уже поздно. Она решила в любом случае остановить свару между юристами-
– Послушайте, – резко сказала они, – почему бы нам не разобраться во всем спокойно? Я пришла сюда, чтоб определить свое положение.
Де Витт с мрачным видом сложил пальцы домиком.
– Ваше положение? Мы полагаем, что такового у вас просто нет.
– Бросьте, де Витт, – мрачно заметил Стерн. – У нас завещание. У нас есть свидетельства о браке. Ее положение прочно как скала.
– Скала? Завещание – да, существует. Оно в моем столе. Это документ, тщательно подготовленный лучшими юристами страны и проверяемый раз в году для использования в нем преимущества каждого изменения в законодательстве и налоговом кодексе. Оно было представлено для ознакомлении Артуру менее полугода назад, и он подтвердил его. Вот его завещание, подписанное, юридически правильно засвидетельствованное н заверенное нотариусом, а не тот клочок бумаги, который он, может быть, начеркал, а может, и нет, в спешке в Гарвард-клубе, после попойки с Бакстером Троубриджем, при обстоятельствах, заставляющих серьезно усомниться в состоянии его рассудка.
– С его рассудком все было в порядке, – резко возразила она, несмотря на свою решимость сохранять спокойствие – и это была не попойка.
– Всякий ланч с Бакстером Троубриджем – это попойка. Нам не составит труда доказать это в суде, если до этого дойдет. – Он вынул из урмана лист бумаги, надел и мрачно усмехнулся ей. – Счет Артура за ланч. Два супа du jour, один салат, одно холодное блюдо, два кофе, шесть скотчей и два бренди. Два скотча были двойными, прочим. Не похоже на ланч трезвенника, верно? Впервые за время знакомства Алекса взглянула на де Витта с определенным уважением. Он хорошо выполнил домашнее задание – или кто-то сделал это за него. Стерн молчал, прикрыв глаза, пока де Витт выкладывал свой козырь.
– Я уверяю вас, что большую часть этого выпил Бакстер Троубридж, – сказала она – Артур мог вылить двойной скотч до ланча, конечно, и может быть, одинарный, вместе с салатом. Он пил значительно меньше.
– В действительности Артур брал холодную закуску, не дотронулся до нее, если верить официанту. Даже вы соглашаетесь, молодая леди, он мог вылить три скотча на пустой желудок. А может, и больше. И, возможно, один бренди. Не совсем подходящее состояние, чтобы писать завещание на любое наследство, не говоря уж о таком.
Боевой задор Стерна вернулся.
– Закон не предусматривает проверки на алкогольное опьянение для последней воли и завещания, де Витт. Вам это прекрасно известно. Или вы собираетесь сделать подобный анализ этим подписям?
– Два пьяных старика в Гарвард-клубе, – холодно сказал де Витт. – Этого нельзя отрицать, Стерн. Артур не соображал, что он делает. Троубридж не знал, что подписывает, – Он снова сложил пальцы домиком. – К написанию завещании следует подходить с должной ответственностью, а не под влиянием винных паров. И, конечно, чего Артур не должен был делать, так это наливаться со своим приятелем Троубриджем. Он был очень больным человеком – как, полагаю, вам это известно, молодая леди.
