Виктор Левашов - Журналюга
— Теперь вы понимаете, почему Леонид не может меня сдать?
— Понимаю.
— Я вижу, мое сообщение испортило вам настроение?
— Господин Кольцов, это ненадолго, — заверил Лозовский. — Еще часа полтора мое настроение будет довольно приличным. А вот потом испортится. Поэтому чем быстрее мы перейдем к делу, тем лучше.
— О каком деле вы говорите?
— О вашей афере с «Нюда-нефтью». И не делайте вид, что не понимаете. Все вы понимаете.
— Что вы об этом знаете?
— Вы пытаетесь впарить «Бритиш Петролеум» за четыреста миллионов долларов компанию, которая стоит не больше пятидесяти миллионов. Это — главное. Остальное частности. Их я не знаю.
— Вы в этом уверены?
— Я был не очень в этом уверен. До тех пор, пока не получил по затылку кастетом.
— Рисковый вы человек, Лозовский. Не боитесь, что не выйдите из этого дома? — поинтересовался Кольцов.
— Не боюсь. Есть люди, которые знают, где меня искать. И куда вы денете мой труп?
— Определенно вы принимаете меня за какого-то монстра. Какой труп? О чем вы говорите? Вы просто проведете два дня в комфортабельной комнате, с телевизором, с хорошей едой и даже с коньяком «Хеннесси», который вам так понравился. В тот момент, когда я открою свежий номер «Курьера» с очерком Степанова, вы немедленно окажетесь на свободе.
— Вы не откроете «Курьер» с очерком Степанова через два дня.
— Попов уверил меня, что очерк стоит в номере.
— Стоит. Но номер не выйдет.
— Почему?
— Сбой в компьютерной системе. Такой же, какой был в вашем банке «Союз-кредит». Вирус, господин Кольцов. Slammer. Жуткая штука. Киберджихад. Всю базу данных как языком слизывает. А чтобы восстановить ее, понадобится время. Неделя, две, три — столько, сколько нужно.
— Кому?
— Мне.
— Вы блефуете.
— Проверьте. Рискнете? Думаю, нет. Вы не в том положении, чтобы рисковать. Слишком большая ставка в игре — триста пятьдесят миллионов долларов. Или все же рискнете?
— Нет. Давайте к делу. Я повторяю вопрос, который уже задавал: при каких условиях вы воспримете мою проблему как свою? Мне нужно, чтобы очерк Степанова появился в ближайшем номере «Курьера» и чтобы номер вышел в срок. Только не начинайте снова о том, что вы хотите видеть убийц журналиста Степанова в могиле или в тюрьме.
— Не буду. Знаете, в чем ваша ошибка? Вы считаете, что чем больше вы платите человеку, тем лучше он работает. Нет. Тем больше он боится потерять работу. Вряд ли мы договоримся, господин Кольцов. «Российский курьер» — издание независимое. Это единственное, что позволяет нам держаться на плаву. Если мы поможем вам реализовать вашу аферу, наш рейтинг невозвратимо рухнет.
— Про какую аферу вы все время говорите? — раздраженно перебил Кольцов. — Вы путаете понятия «стоимость» и «цена». Да, я хочу продать «Нюду-нефть» англичанам за четыреста миллионов. И компания стоит этих денег. Это ее подлинная стоимость. А если «Бритиш Петролеум» вложит еще миллионов двести и реализует проекты Христича, она будет стоить и миллиард. Цена в России мало зависит от стоимости. Ее во многом определяют факторы коррупционные. Китайцы предлагали за «Слав-нефть» четыре миллиарда долларов. За сколько ее продали? За миллиард восемьсот. Кому продали? Своим!
— И все же, и все же. В глазах серьезных предпринимателей, а мы ориентированы на серьезных предпринимателей, это афера. Очень масштабная, очень остроумная, если не принимать во внимание, что ваш путь к успеху выстлан трупами. Ваш авторитет очень возрастет, если вы сумеете довести дело до успешного конца. Но ваш авторитет — это ваш авторитет. А авторитет «Российского курьера» — это мой авторитет и авторитет моих друзей-журналистов. Мы не договоримся.
— Я выслушал ваши аргументы. Теперь послушайте мои, — проговорил Кольцов. — Миллион долларов. Наличными. Вам.
— Три миллиона триста тысяч, — невозмутимо поправил Лозовский.
— Сколько?! — изумился Кольцов. — Да за эти деньги я куплю «Российский курьер» со всеми потрохами!
— Это я вам и предлагаю сделать.
— Так. Очень интересно. Объясните, для чего мне «Российский курьер»?
— Странно, что вы, опытный бизнесмен, этого не понимаете. Сколько вы тратите на взятки губернаторам и их командам?
— Много, — буркнул Кольцов.
— Не много, а очень много, — уточнил Лозовский. — Это ваш единственный рычаг. Между тем есть другой рычаг, гораздо более дешевый и более мощный. Губернатор — должность выборная. Раз в четыре года они становятся уязвимыми, как черепаха без панциря. Сейчас они не боятся прессы, потому что все местные издания подмяли под себя. А что если в каждом регионе появится независимое издание? Региональные выпуски «Российского курьера». Этим рычагом вы сможете сковырнуть с места любого губернатора. И они будут это знать.
Кольцов быстро соображал. Он встал и прошел по кабинету.
— Три миллиона триста тысяч. Из чего складывается эта цифра?
— За триста тысяч вы выкупите в банке заложенные акции журналистского коллектива. Два миллиона инвестируете в издание. И миллион мне.
— Для региональных изданий нужны опытные журналисты.
— Без проблем. Основа — наши нештатные собкоры на местах. Мы получим самых сильных местных журналистов. К нам пойдут все, кому надоело прогибаться. А надоело всем. К нам понесут самые острые материалы, которые не проходят в прикормленной прессе.
— Вы большой сукин сын, Лозовский. Но вы мне начинаете нравиться.
— А вы мне пока не очень.
— Это и есть цель вашего прихода ко мне?
— Да.
— Почему вы просто не пришли ко мне с этим предложением, а затеяли поездку в Нюду?
— А вы сами подумайте. Вот я пришел к вам с этим предложением. Что вы скажете? Очень интересно, обдумаю.
— То же самое я скажу вам сейчас.
— Нет, господин Кольцов. Вы никак не врубитесь в ситуацию. Это не я пришел к вам с предложением. Это вы попросили меня подсказать решение. И я вам его подсказал. Вы можете, конечно, подумать. Минут десять. А вот это поможет вам принять правильное решение.
Лозовский извлек из кармана дискету со статьей «Смертельный пиар» и бросил на стол Кольцова:
— Посмотрите. Вас заинтересует. Статья стилистически не отшлифована, у меня на это не было времени. Но по материалу — самое то.
Кольцов включил компьютер, загрузил программу и открыл файл. По мере того, как он читал с монитора текст, лицо его становилось темнее и темнее. Дочитав, он перевел на Лозовского бешеный взгляд.
— Попов никогда не опубликует эту статью!
— При чем здесь Попов? Найдется немало изданий, которые захотят ее опубликовать. С руками оторвут.
— Если кто-то осмелится опубликовать этот пасквиль, я подам в суд и разорю редакцию! У вас нет ни одного документа, подтверждающего факты!
— В этом вы правы, — согласился Лозовский. — Есть два решения. Я уберу названия и фамилии, оставлю только: город Т., президент ОАО «С» господин К. Вы будете доказывать в суде, что это вас я имел в виду? Вы станете посмешищем, господин Кольцов. Вы станете посмешищем сразу после выхода статьи, а суд превратится во второй акт комедии. Решение второе: я не буду публиковать статью. Я всего лишь отнесу ее в московское представительство «Бритиш Петролеум». На консультацию. Какое решение вам больше по вкусу?
— Вы ошиблись в выборе профессии, Лозовский. Почему вы стали журналистом?
— Да ни к чему другому я не способен.
— Ошибаетесь. У вас есть хватка. Бизнесом не пробовали заняться?
— В сущности, я всю жизнь занимаюсь бизнесом. Правда, называю это по-другому: я борюсь за свою свободу.
— Успешно боретесь. Миллион долларов — это много свободы.
— Этот миллион будет резервным фондом редакции.
— Но распоряжаться им будете вы?
— Разумеется, я. Значит ли это, что вы обдумали мое предложение и ваш ответ «да»?
— А у меня есть выбор?
— Нет.
— Тогда зачем спрашиваете? Ваши условия?
К ответу на этот вопрос Лозовский был готов.
— Первое. Вы передаете контрольный пакет акций «Российского курьера» в доверительное управление мне сроком на пять лет. Второе. По истечение пяти лет вы или ваши наследники обязуются предоставить мне первоочередное право покупки акций по цене, которую заплатили вы. Третье. Вы обязуетесь печатать в Красногорской типографии «Российский курьер» и региональные издания в течение пяти лет по себестоимости. Вот, собственно, и все. Если вы принимаете эти условия, будем считать, что мы договорились.
— Не опасаетесь, что я вас кину? Сейчас скажу «да», а после выхода «Курьера» с очерком Степанова скажу: «я передумал»?
— Не опасаюсь, господин Кольцов. По двум причинам. Если в этом бизнесе вы дожили до сорока лет, вы умеете держать слово. Иначе бы не дожили. Второе: статья «Смертельный пиар» потеряет свою силу только после того, как вы продадите «Нюду-нефть» англичанам. А к тому времени юридическое оформление нашей сделки будет завершено. Кстати, вы уверены, что «Нюду-нефть» купят англичане? До нее найдется немало охотников и у нас.
