Лариса Райт - Мелодия встреч и разлук
Он ушел. Обиделся. Но сразу простил. Алина была чужой, незнакомой, загадочной. К чему обижаться на незнакомцев? Но, с другой стороны, она почему-то казалась близкой, родной, доступной, а на родных людей невозможно гневаться долго. Решил, что позвонит ей на следующий день. Не позвонил. Заболел. Поправился. Впал в апатию. Потом познакомился с очередной женщиной и снова отложил выстраивание взаимотношений с Алиной. Почему-то не отпускала мысль, что дамы сердца — какая-то переменная категория в его жизни, а Алина — постоянная, поэтому и откладывал, поэтому и не боялся упустить время. А может быть, потому, что так и не мог ответить себе на вопрос, что именно хочет он построить с этой женщиной, которая заполняла его жизнь, практически в ней не присутствуя.
В общем, к середине весны Влад был подавлен и угнетен тем, что количество вопросов в его жизни в разы превосходит количество ответов. Оптимизма ему не внушало даже то, что во время разбушевавшегося кризиса его финансовые дела нисколько не пошатнулись, а как раз наоборот. Теряющие миллионы миллиардеры не отказывали себе в консультациях специалиста, способного помочь им легче пережить утрату. Гальперин помогал другим. Себе не получалось.
Кризис кризисом, но мусульмане отметили рождество пророка Мухаммеда, иудеи Пейсах, православные Пасху. Гальперин был бы рад присоединиться к всеобщему ликованию, но праздновать было решительно нечего, и поводов для радости не существовало.
51
До Москвы оставалось еще километров пятьдесят, когда Алина проснулась. Ей всегда тяжело было крепко уснуть в автомобиле, но, возвращаясь с ночных съемок, она обязательно проваливалась в сон хотя бы на несколько минут. Поэтому и не спешила обзаводиться собственным транспортом — боялась заснуть за рулем во время таких поездок. Конечно, денег, которые за годы жизни в Москве она потратила на такси, хватило бы уже, наверное, на две, а то и три приличных машины. Давно прошли те времена, когда она отправлялась фотографировать с небольшой тряпичной сумочкой через плечо, в которую вмещалось все нехитрое оборудование начинающего мастера. Алина передвигалась тогда на общественном транспорте и чувствовала себя комфортно. Но размеры необходимого для работы реквизита росли одновременно с опытом и признанием. Теперь невозможно было даже представить, каким образом доставить на себе к месту съемок всю аппаратуру, а учитывая, что иногда таких мест за день могло оказаться несколько, вопрос о перемещении своим ходом следовало закрыть, не открывая. Кроме того, огромное количество времени Алина проводила в командировках, так что личный автомобиль большую часть года определенно ржавел бы под окнами. Конечно, было бы здорово, отправившись с Натали в один из огромных торговых моллов, спокойно загрузить потом все покупки в багажник и самостоятельно доставить себя домой, а не стоять на шоссе, обвешанной сумками, тщетно пытаясь поднять правую руку, удерживая в левой весь скарб и вертящуюся дочь. Купить автомобиль и нанять водителя? Но что будет делать водитель те полгода, что Алина проводит не в Москве? Возить Натали? Но куда? Школа во дворе, балетная студия в пяти минутах ходьбы, музыкальная школа (чего не сделаешь ради счастья ребенка!) — в десяти.
«Все-таки правильно я выбрала местоположение квартиры», — хвалила себя Алина, глядя на проплывающие мимо в предрассветном тумане пейзажи Новорижского шоссе. На деньги, что приносили сданные в аренду однушка в Солнцево и американские хоромы, она снимала просторную трехкомнатную квартиру в центре Москвы и была довольна. Хотя иногда вспоминала одну веселую, беззаботную фразу:
— Продадим мою, твою и Алишкину. И будет у нас с сестрой такая площадь, что…
Отсутствием площади обе они теперь не страдали, страдали от совершенно других, отнюдь не бытовых проблем, а заниматься проблемами бытовыми никто из них не имел ни времени, ни желания. Поэтому две квартиры в Москве (одна с великолепной библиотекой, другая с прекрасным видом из окна) пустовали. Алина иногда заглядывала: забрать счета, смахнуть пыль, взять какую-нибудь книгу для Натали. Маша в последний раз даже не зашла сюда. Зачем? Жила ведь у Алины. Не хотела оставаться одна. Не нуждалась в покое и одиночестве. Искала общества, заботы, ласки, тепла. Нашла…
Алина прислоняется лбом к стеклу, всматривается в информацию на указателе: до МКАД всего пять километров. «Попытаться еще немного поспать? Не получится. А надо бы. Сегодня воскресенье, а значит, бороться со сном теперь придется до позднего вечера, развлекая Натали, которая сразу же, как проснется, повиснет на матери». Мысли о дочери заставляют женщину улыбнуться. «Да, пожалуй, сегодня весь день придется провести в безумных играх. Когда же я смогу отсмотреть то, что нащелкала? Завтра у меня студия, „Вокруг света“, и с куратором выставки нужно пообщаться, послезавтра ранний вылет на Домбай — новая серия гор, возвращаюсь в четверг. Значит, отобрать снимки смогу только через три дня. Ничего себе! Ладно, не страшно. Наверняка там получилось что-нибудь симпатичное. Не могло не получиться. Места просто сказочные. И ночь была дивная. Если бы в пленку можно было добавить воска, я бы, пожалуй, обскакала самого Куинджи и его „Ночь на Днепре“. Да, моя „Ночь на Волге“ должна быть не хуже». И Алина улыбается снова. «Конечно, это не совсем Волга, но кому это известно!»
Впервые она оказалась на Валдае месяц назад в пасхальную ночь. Она готовила к выставке новую серию с названием «Вера», и ей обязательно нужны были кадры чего-то настоящего, подлинного, безыскусного. Она уже побывала в почти заброшенной турецкой мечети, где мулла служит и муэдзином, и духовником, и учителем для своих двух прихожан — отца и сына, живущих отшельниками в маленькой хижине неподалеку. Алина ездила в Рим, где сделала великолепные кадры выступающего с речью Бенедикта XVI, и в Иерусалим, чтобы запечатлеть толпы пишущих записки у Стены Плача. Она фотографировала священных слонов в Индии и Шри-Ланке и старинные пагоды Китая и Таиланда. Не отраженным в ее творчестве осталось только православие. Алина была уверена: истинную веру следует искать в глазах, и необязательно в глазах священников. Как нельзя лучше для этой цели подойдут простые прихожане какого-нибудь храма, далекого от помпезности и размаха столицы. Кто-то из коллег посоветовал выбрать деревеньку в известных монастырских местах, сказал, что близость обители непременно должна сделать лица одухотворенней. Алина к совету прислушалась, выбрала для посещения церковь Святой Троицы в деревне Ужин на берегу одноименного озера, входящего в каскад валдайских водоемов. Она приехала туда на пасхальную службу, сделала нужные кадры, но была поражена не столько лицами людей, которые действительно оказались достойными и прекрасными, сколько совершенно дивными красотами этих мест. Во время крестного хода Алина увидела, что с холма, на котором возвышался храм, открывался захватывающий дух вид на озеро, село и бывшую усадьбу Новотроицкое.
