Владимир Шаров - Репетиции
Дальше зэки были уже вооружены, но вместе с остальными спокойно шли в сторону лагеря. На полпути между лагерем и шахтой, и туда и туда по два километра, протекал ручей, и через него были перекинуты узкие, в три бревна мостки. Их давно собирались расширить, даже завезли бревна, но так и не сделали. Зэки здесь кучились, мешали друг другу, всегда выходила задержка и суета. Ручей находился всего в трехстах метрах от гати, на которой, как обычно, после ухода баржи, дежурило лишь два охранника. Гать отсюда видна не была, ее закрывал выступ леса, лес загораживал также лагерь и шахту. Перед мостками зэки должны были закидать охрану гранатами, но сделать это экономно и не увлекаясь. Коган выделил на акцию пять человек и соответственно только пять гранат. Потом, кто был ближе к конвойным, брал их оружие и вслед за остальными бежал к гати. Там первые три зэка тоже гранатами должны были снять пост, а дальше, за гатью, держать их уже было некому, дорога была свободна.
План Когана Петра полностью устраивал. Его было нетрудно согласовать с тем, что собирался сделать он сам. Удачей было, и что Петр практически точно знал время акции, бригада подходила к мосткам примерно через час после конца смены — Петр это дважды проверил, хотя и мог легко рассчитать, — а именно, в семь часов вечера. Теперь то, что Петру надо было добавить к плану Когана, его доля. Первое, в установленные семь часов согнать к мосткам как можно больше зэков. Петр понимал, что и так побегут не одни двенадцать отобранных Коганом, но сколько — не знал, а ему было необходимо, чтобы много, в частности, все мшанниковские евреи. С евреями-«мужиками» было просто, они работали на шахте и были либо в той бригаде, что Коган, или во второй, которая шла прямо за ней. И с зэчками-еврейками дела складывались хорошо; как и другие бабы, они середину лета были заняты на сельхозработах и сейчас пололи овощи на поле, которое примыкало к мосткам и к ручью. На сельхозработах их почти не охраняли, овощами распоряжались вольнонаемные, режим был довольно либеральный, но побегов не было, и никто ничего не менял. Конвой только приводил зэчек из лагеря и забирал обратно. Вольнонаемные даже пускали к женщинам детей, конечно, к тем, кто этого хотел, и если детям было хотя бы четыре-пять лет и они не ленились, помогали матерям на прополке. Дети постарше работали обычно уже своей бригадой и отдельно, на соседнем поле, но и здесь можно было договориться. Потом, когда смена кончалась, они редко шли сразу в детдом, обычно им разрешали проводить матерей, но не дальше ручья, где зэчек, как на границе, принимал у вольнонаемных конвой. Никакого запрета не было, но практика эта соблюдалась жестко. Работать женская бригада заканчивала, как правило, тогда же, что и бригада на шахте, но к лагерю ей было ближе, и в зону зэчек приводили минут на сорок раньше, чем «мужиков». Петру же надо было, чтобы 2 июля конвой их задержал и они подошли к мосткам сразу вслед за бригадой Когана, но ни в коем случае не раньше ее. Решить с конвоем данный вопрос, было, конечно, не трудно. Сложнее дело обстояло с римлянами и другими вольнонаемными. Чтобы покончить с ними разом, как и с евреями, Петр должен был собрать их в одном месте, собрать так, чтобы все выглядело естественно и никого не насторожило. Но они были не зэки, и он долго ничего не мог придумать.
Сначала Петр хотел устроить у мостков нечто вроде митинга, но не нашлось ни подходящего юбилея, ни даты, да и глупо было устраивать его в чистом поле — для таких мероприятий у них была площадка напротив сельсовета, и сюда, к ручью, никто бы не пришел. Созывать сейчас людей на сельхозработы тоже было бы странно: покос несколько дней назад кончился, и ничего срочного не было, с овощами зэки справлялись сами. Кроме того, Петр понимал, что многие из вольных, как всегда, найдут отговорки и на прополку не выйдут. И тут ему пришло в голову, что для его плана было бы куда лучше, если римляне соберутся не у мостков, где дело только начнется и где они, зэки и вольнонаемные, вместе в панике еще чего доброго сомнут друг друга, а дальше, там, где кончается гать, на берегу реки, у мшанниковской пристани.
Мысль была правильная, и сразу он нашел такой натуральный и без принуждения повод, что можно было дать руку на отсечение, что явятся все. 2 июля за три-пять часов до акции он через любого охранника пустит слух, что вечером у их пристани, возможно, пришвартуется катер «Орел» — популярный среди местных плавучий магазин для маленьких приречных деревень. Командовал «Орлом» Ефремов, очень оборотистый, как он сам себя называл, капитан-директор, и на судне обычно было много хорошей мануфактуры, выбор часто даже богаче, чем в городе, до которого тоже особо не доберешься.
Пока римляне ждут «Орла», сюда же, прямо на пристань, выходят с гати и люди Когана — другого пути у них нет. По их расчетам, после вчерашнего отплытия баржи пристань должна быть пустой, но здесь толпа вольнонаемных. Шесть апостолов во главе с ним, Петром, первыми замечают зэков, стреляют и пытаются их остановить, зэки отвечают им гранатами, но христиане каждый раз становятся так, что римляне оказываются между двух огней. В конце концов части зэков все же удается прорваться и уйти в лес, а охрана задерживается на пристани и приканчивает тех римлян, что еще живы.
За римлянами наступает черед зэков. На петляющих между болотами тропах с полудня расставлены секреты, и Коган, куда бы он ни пошел, упирается в них. Он пытается обойти засады и слева, и справа, но лишь теряет время. Через полчаса, управившись с римлянами, апостолы подходят с тыла — и все кончено. К этому же часу другими шестью апостолами, которые остались на острове, в лагере, мшанниковские евреи, если они, конечно, не присоединились к Когану, тоже убиты. Теперь с евреями наконец покончено, убраны свидетели, и дело против Иакова полностью готово. Он не только проморгал восстание, но, главное, именно актеры при его КВЧ организовали побег, возглавили его и все до одного в нем участвовали. Ясно, что из такой истории ему не выпутаться.
Однако и этот второй план Петра, как и первый, едва не провалился. Вечером 1 июля, меньше чем за сутки до начала восстания, Иаков откуда-то узнал, что Коган готовит побег и что Петр хочет воспользоваться им и расправиться с евреями. Ни точной даты, ни кто и сколько людей собираются бежать, ему известно не было, но судя по намекам, информацию о том, что должно произойти в лагере, он получил от кого-то из охранников-христиан, чем от людей Когана, и, соответственно, план апостола Петра Когану и приписал. Так, он явно был уверен, что в группу Когана входят все или почти все мшанниковские евреи (на самом деле, как я уже сказал, не входил ни один), что, собственно говоря, они и есть организаторы побега, евреи пошли на него, считая, что другого шанса спастись у них нет. То есть Иаков целиком принял версию лагерного восстания, которую впоследствии собирался предложить органам Петр.
