Владимир Романовский - Богатая белая стерва
— Мисс Уолш, — сказал Кинг. — Я полностью согласен с тем, что вы сейчас сказали. Тем не менее, пожалуйста примите во внимание, что если вы не снимите обвинения, Зинии Фетерз придется провести некоторое время за решеткой.
— Я очень рассчитываю, что именно это и произойдет, Инспектор. Может это научит ее не играть в Бога в то время как ей следует искать работу, или что там люди в ее окружении считают респектабельным занятием. Почему вы хихикаете?
— Я не хихикаю, — сказал Кинг, беря себя в руки. — Мисс Уолш, дело не в том, чем должна была заниматься Зиния Фетерз. Прошлое мы изменить не можем. А вот настоящее изменить, и так, чтобы оно влияло на будущее, часто бывает вполне в наших силах. В ваших силах отправить Зинию Фетерз в тюрьму. Я прошу вас этого не делать.
— А почему вас это так волнует? Через пару лет она снова будет на свободе. Может даже новый пистолет себе купит.
Инспектор Кинг снова выдержал паузу. Может и глупенькая (еще более глупенькая, чем Зиния, которая сказала ему, «Эта сука богатая уводит у меня бойфренда, а меня сажают в тюрьму — это то, что вы называете справедливостью?»), Мелисса была отчасти права.
— Тюрьма, мисс Уолш, даже на очень короткий срок, также необратима, как инфаркт, — сказал он. — Да, люди выходят из тюрьмы, а только не такими, какими были до заключения. А без ваших обвинений ее бы судили за нелегальное ношение оружия, и дали бы год условно. О, я знаю, вам это все неинтересно. Что ж, попробуем с другого конца. Если дойдет до суда, вашу мать придется привлечь и, возможно, даже осудить. Официально. И мистера Уайтфилда тоже.
— Мою мать?
— Да.
Мелисса нахмурила брови.
— Почему? При чем тут моя мать?
— Зиния Фетерз, когда была у вас, упоминала Юджина Вилье, не так ли?
— А какое это имеет отношение…
— А Юджин и ваша мать — любовники, не так ли?
— Не думаю, что это вас касается, Инспектор.
— Понимаю.
Инспектор Кинг поднялся, подошел к окну, раздвинул слегка жалюзи.
— Частная жизнь, — сказал он не глядя на Мелиссу. — Деликатный момент. Видите ли, мисс Уолш, многие люди совершают ту же ошибку, которую вы сейчас совершаете. Многие думают, что у них есть право на частную жизнь. Конечно, когда вы имеете дело с индивидуумами, вашу частную жизнь уважают и не вмешиваются в нее. Особенно если у вас есть состояние. Вы можете делать в этой жизни все, что вам заблагорассудится до тех пор, пока большая бюрократическая машина вами не заинтересовалась. После этого никакие деньги, и никакие законы, не запретят никому копаться в ваших тайнах.
Он повернулся к ней и сделал жест, означающий, что ему очень жаль.
— Характер вашей матери будут изучать… с близкого расстояния… изучать долго и подетально, сказал он, — и ее прошлым займутся.
— Ну и что? — спросила Мелисса не очень уверенно.
— В прошлом вашей матери есть вещи, которые лучше не трогать… — Он хотел было добавить — не трогать даже десятифутовым шестом, но это звучало бы тривиально, да и двусмысленно, да и вообще дурной тон, но, рассматривая надменные черты Мелиссы, теперь дополнительно подчеркнутые бледностью, добавил — …десятифутовым шестом.
— У всех прошлое одинаково в этом смысле.
— Не у всех. Вы знаете, что вашего отца убили?
Пауза.
— Нет, — сказала Мелисса. — Убили? Что?
Роберт Кинг снова сел в кресло и поведал ей несколько фактов.
Мелисса плохо помнила отца — бординг-школа, няньки, и все прочее — но то, что рассказал ей инспектор, звучало логично. Вроде бы.
Мистер Уолш был суровый и резкий старик, нуворишеского типа…
— Какого типа? — Мелисса не знала, что и думать.
— Он даже школу не закончил.
… Он медленно продвигался наверх по социальной лестнице. Он был прирожденный организатор, лучший в стране — во всяком случае, так казалось. Все, чем он занимался, тут же становилось функциональным, эффективным, и ценным. Он строил железные дороги, он владел сетью аптек, он производил автомобили, танки, самолеты, телескопы, первые компьютеры. Он скупал нефтяные акции. Единственная область, в которую он не желал ввязываться — недвижимость. Он находил, что наживаться за счет жилого фонда — абсурдно и унизительно. Однажды он сделал предложение бабушке Мелиссы.
— Матери, — сказала Мелисса. — Не бабушке. Матери.
— Нет, мисс Уолш. Именно вашей бабушке.
Отец ее бабушки сразу отказал нуворишу. Еще чего! Нувориш в клане Уайтфилдов.
— Простите. В каком клане?
— Уайтфилдов.
— Инспектор, вы все перепутали. Я не хочу больше слушать.
— Не перепутал.
— Уайтфилды. Моя бабушка — Уайтфилд. Вы с ума сошли. Вам следует…
— Да, Мелисса, это и есть ее девичья фамилия. Уайтфилд.
Мелисса закатила глаза. Она хотела засмеяться, но не могла — больно. Она управилась показать инспектору кривую ухмылку.
— Вообще-то, — наставительно сказал Роберт, — не мешает иногда покопаться в генеалогических потемках, посмотреть, что за история у семьи, и так далее. Вам, людям нового поколения, ничего не интересно. Вы пассивны и пресыщены. Ваше самолюбование отвратительно, молодая дама — пошло, банально, и в плохом вкусе.
… Уолш поклялся отомстить гордому семейству. План его был прост, но следовало подождать, прежде чем приводить его в действие.
Ветвь Уайтфилдов, к которой принадлежала бабушка Мелиссы, обанкротилась. Муж бабушки изначально не был богат. Джозеф Дубль-Ве Уайтфилд еще не стал к тому времени светилом мегастроительства, как сегодня. Уайтфилды потеряли все и не могли позволить себе платить даже уборщице. Особняк следовало продать. Уолш снова объявился, когда эту продажу обсуждали. Он попросил семью повременить с продажей.
Он переговорил с мужем своей бывшей невесты, а затем с самой бывшей невестой. Он предложил им, что женится на их дочери, после чего он все их дела приведет в порядок. Супруги уединились в гостиной, позвали Кассандру, и объявили ей об этой возможности.
Она встречала Уолша раньше, в обществе, и находила, что он приятный человек. Ну, хорошо, ему было шестьдесят восемь, а ей двадцать, но был он симпатичный, энергичный, и даже милый, в импозантно-морщинистом смысле. Она была любопытна и не возражала.
Женившись на ней, Уолш сдержал свое слово. Он выкупил семейные драгоценности, заплатил долги. Их особняк, летний дом на Золотом Берегу, дача в Мейне, имение в Колорадо, владения на Французской Ривьере — все это опять было их, функционировало. А затем родилась Мелисса. И, еще через шесть лет, Алекс.
А семь лет спустя Кассандра Уолш влюбилась в своего двоюродного брата.
Через год после этого муж, жена и любовник поскандалили. Муж, униженный до нельзя (голубокровные снова перешли в наступление и грозили победить — и это после всего, что он для них сделал!) оскорбил обоих и пригрозил отобрать детей. Он также объяснил…
— Да? Сказала Мелисса — бледная, в тревоге, и с болезненным любопытством.
— … причины, по которым женился на Кассандре. Он объяснил, что Кассандра фригидна; ему она никогда не нравилась; он просто использовал ее, чтобы отомстить матери и семье.
… И она его застрелила.
— Как?!
Не обо всяком убийстве можно составить газетный репортаж. Десять лет спустя Роберт Кинг все еще помнил два выстрела подряд, и все еще был уверен, что это не мешок с бельем упал на влажный асфальт с четвертого этажа.
— Все это, — сказал Роберт Кинг, — всплывет на суде. Отец Зинии не располагает большими средствами, но он любит свою дочь. И он наймет самого лучшего адвоката, которого только сможет найти.
— Но она стреляла в меня, а не в мою мать!
— Будут искать причины стрельбы. Пожалуйста, Мелисса. Все это болото — не выдерживает близкого рассмотрения. Сними обвинения.
— Зачем вы мне все это рассказали?
— Слабость у меня такая, — сказал Роберт Кинг. — Я вел дело Уайтфилда все эти годы. А затем, хоть это и глупо звучит, немного музыки, сочиненной очень молодым и совершенно безответственным человеком убедило меня, что есть в жизни лучшие занятия, чем пытаться привлечь к суду голубокровного просто потому, что… ну… скажем потому, что он в детстве пользовался определенными привилегиями, которые мне, в моем детстве, были недоступны. Глупо, правда?
Он насмешливо на нее посмотрел. И в то же время он говорил так спокойно, и слова его звучали так убедительно, а психологическая защита Мелиссы была так слаба, что она забыла о своем недавнем обещании не верить ничему, что говорят люди о ее матери и Джозефе Дубль-Ве Уайтфилде.
На улице Роберт Кинг вынул сотовый телефон и набрал номер.
— Привет, Лиллиан.
— Да?
— Это Роберт.
— О. Привет.
— Слушай, тебе будут звонить с минуты на минуту. Они хотят найти одного человека до того, как он спрыгнет с корабля. Зовут его Ави Финкелстайн.
