Скарлетт Томас - Наша трагическая вселенная
— Даже как-то обидно, — сказала я и тут же покраснела. — Извини. Это я пошутила.
— Нет-нет, ты права. Конечно же, ты права в том смысле, что…
— Ну и к тому же я больше не живу в Дартмуте.
Он задумчиво кивнул.
— Возможно, это даже к лучшему, — проговорил он.
— Ты имеешь в виду, что так будет лучше для ваших отношений с Лиз? Наверняка. И это, безусловно, было одной из главных причин, по которым я решила уехать.
— Я не это имел в виду, — сказал он, глядя куда-то в стол.
— Ясно.
— Но я и в самом деле хочу от тебя слишком многого. Пожалуйста, прости.
— Все в порядке. Это ты прости, что я так резко ответила. Ты ведь мой друг. И я не должна…
— Я сказал Лиз, что не собирался заводить с тобой роман, но она не поверила.
— Почему?
— Сказала, что ты — мой тип. Сказала, что заметила тебя еще раньше, чем я.
— Я не думала, что могу оказаться чьим-то типом.
— Мег…
— Ну и к тому же она определенно ошиблась, правда? Ведь это же ясно как день, что я тебя совсем не привлекаю. Ты сказал ей это, когда все отрицал?
Роуэн посмотрел на свои пальцы, переплел их между собой, поднес сцепленные руки к лицу и положил на них подбородок.
— Нет, — ответил он. — Этого я ей не сказал.
— Почему? — удивилась я.
— Потому что это неправда. И ты это знаешь. Ты знаешь, какие чувства я испытываю к тебе. Но я не могу позволить себе испытывать эти чувства и с этим ничего нельзя поделать. Я думал, мы с тобой оба в одинаковом положении и что как раз поэтому мы никогда ни о чем таком не говорим. Но теперь ты ушла от Кристофера, и…
— Я ушла от него не из-за тебя.
— Нет, я не говорю, что…
— Я хотела сказать, что ведь у нас с тобой нет романа, правильно? И я ушла от него просто потому, что он смертельно меня достал. Мне нужно было сделать это еще сто лет назад. Я так хорошо живу без него.
— Понимаю.
— А ты не сказал ей, что я для тебя слишком молода?
— Это неважно. Наш возраст не важен. Ты сама так говорила.
— Все равно говорить об этом бессмысленно, раз ты твердо решил остаться с Лиз.
— Я просто не вижу для себя другого выхода. Нам пришлось бы уехать из Дартмута. Хорошо, хорошо, я знаю, ты уже оттуда уехала. Но ты отъехала всего на несколько миль по побережью. Нас бы все осудили. Я потерял бы все свои связи в Девоне — наверное, не такая уж и большая потеря, но других у меня нет. И из Центра мне, пожалуй, пришлось бы уйти.
— Роуэн?
— Что?
— Мы не планируем совместного побега. Не стоит ломать над этим голову. Ты останешься с Лиз, а я буду… Не знаю, что буду я делать. Но ты вовсе не обязан чувствовать себя в долгу передо мной только из-за того, что жена обвинила тебя в том, будто у тебя со мной роман.
Он глубоко вздохнул и медленно выдохнул.
— Она мне не жена.
— Это ничего не меняет.
Мы доели бутерброды. Ну, или по крайней мере я расковыряла свой посередине, а Роуэн съел половину своего и отодвинул тарелку. Он посмотрел на часы.
— Мне надо будет скоро идти, — сказал он. — Лиз теперь каждый день звонит в Центр, чтобы проверить, там ли я.
— Не логичнее ли тебе звонить и проверять, дома ли она, раз это она завела роман на стороне, а не ты?
— Пожалуй. Послушай. Я хотел бы закончить наш разговор по-человечески. И к тому же ты вроде собиралась что-то мне показать. Корабль в бутылке?
— Если будешь проезжать мимо Торкросса, заходи на чашку чая.
Он еще раз глубоко вздохнул, будто был рекой, которая во время весеннего половодья выходит из берегов и отступает чаще и стремительнее, чем обычно.
— Было бы здорово, — сказал он. — Но…
— Между нами ничего нет, — напомнила я. — И нет причин испытывать чувство вины. Я не стану набрасываться на тебя, как только ты переступишь через порог. Я останусь одетой все время, пока ты будешь пить чай, обещаю.
— Но если Лиз узнает…
— Господи, — выдохнула я. — Это просто смешно. Впрочем, смотри сам. Я скину тебе по почте свой адрес и телефон.
— А может быть, ты лучше… — Он запнулся.
— Что?
— Может, ты лучше вобьешь свой номер прямо мне в телефон? Чтобы не посылать его по почте. Мне кажется, у Лиз есть мой пароль. Я пришлю тебе сообщение, если окажусь поблизости. Хорошо?
Он протянул мне телефон. По краям краска немного облупилась, и некоторые значки на клавишах совсем стерлись. Я открыла его телефонную книгу и увидела там не больше двадцати имен, среди которых были Фрэнк и Ви.
— Как мне себя назвать? — спросила я. — Химчистка?
— Нет, я ни разу в жизни ничего не сдавал в химчистку. Просто придумай себе какое-нибудь другое имя.
— Ты серьезно? Хорошо, я буду Анна.
— Не женское.
— Ладно, тогда Антон.
— Мне ужасно неудобно перед тобой. Если ты перестанешь со мной разговаривать и не захочешь иметь со мной ничего общего, я пойму.
— Ты хочешь, чтобы я перестала с тобой разговаривать?
— Конечно же, нет. Мне нужен друг, я тебе говорил.
— Тайный друг.
— Да.
Я еще раз вздохнула.
— Это так странно, — сказала я.
— Извини. Я ничего не могу с этим поделать. — Он снова посмотрел на часы. — Мне пора. До встречи?
— Ну да, может быть. — Мне вдруг захотелось плакать.
Он перегнулся через стол и коснулся моей руки.
— Мег?
— Все в порядке, — сказала я. — Иди.
— До встречи, — еще раз сказал он. — Я очень хочу поскорее встретиться с тобой снова, если, конечно, и ты захочешь встретиться со мной.
— Ладно.
— Только ты мне не звони и не пиши. Я сам с тобой свяжусь.
Когда Роуэн ушел, я осталась наедине с нашими недоеденными бутербродами. Через несколько минут я достала телефон и ответила Джошу. «Извини, что целый день молчала. Да, я пойду с тобой на Ньюмана и за пиццей. Напиши, во сколько встречаемся в „Руморе“».
Прошла целая неделя, а Роуэн так ни разу мне не написал. Кристофер тоже молчал, а вот Джош сообщил, что забронировал столик в «Руморе» на вечер двадцатого марта. Мою статью опубликовали в газете, и разные люди прислали мне поздравительные электронные письма, но от Ви ничего не было. Я съездила в Дартмут и забрала из дома остальные свои вещи, кроме книг — их должен был вывезти Человек с Фургоном, знакомый Эндрю. Я управилась со сборкой кровати и застелила ее органическим хлопковым бельем без красителей, которое купила в «Гринфибрс». По вечерам я засиживалась за книгой Айрис и, следуя ее инструкциям, сделала аппликацию в виде трясогузки в нижнем правом углу покрывала, отрезав несколько полосок ткани от старой наволочки. Остатки я разрезала на относительно ровные квадраты и сложила в новую сумку с материалами для лоскутного рукоделия. Я решила сшить себе к зиме лоскутное одеяло и написать об этом колонку.
Я вошла в ритм самостоятельной жизни. Бывало, я забегала то днем, то вечером в «Фогхорн» — поесть и выпить пинту «Зверя». В другие дни я готовила себе макароны и омлеты сама. Я научилась срывать листочки со своего базилика в горшочке так, чтобы на том же месте вырастали новые. Мой гиацинт расцвел — он оказался голубым, как море. Несколько раз я говорила по телефону с матерью и Либби. Мне звонила Клавдия сообщить, что на следующую неделю назначена заседание редколлегии. Я хотела спросить ее про Ви, но слова застревали где-то на полпути. По вечерам, когда телефон переставал звонить, я выпивала пару пинт «Зверя», доставала гитару и начинала играть народные песни из книги Айрис или же свою версию какой-нибудь блюзовой композиции, которую знала давно. Я ничего не могла с собой поделать и играла все песни, о которых мы говорили с Роуэном. Я решила, что первая из моих еженедельных колонок будет посвящена игре на гитаре — это хобби было мне хорошо знакомо. Между песнями я проверяла телефон — не пришло ли сообщение, которое я могла не расслышать из-за музыки, но каждый раз обнаруживалось, что никто мне ничего не присылал, даже Либби. Дошло до того, что в какой-то момент я вышла в интернет и разобралась, как послать сообщение самой себе, чтобы узнать, все ли в порядке с телефоном. С телефоном было все в порядке. Я получила свое сообщение, в нем было написано «Ты идиотка».
А еще я довязала тапочки и обнаружила, что это довольно просто — постирать связанные детали и расстелить на кухонном столе, чтобы придать им нужную форму. Но вот про сшивание деталей в готовую вещь Либби говорила сущую правду: это было скучно и тяжело одновременно — редкое сочетание ощущений, сравнимое разве что с ситуацией, когда тебе вручили бесценную антикварную вещь и велели стоять на одном месте пять часов подряд, не выпуская ее из рук. Во время последней поездки в Тотнес я купила себе органическую некрашеную шерсть и набор из четырех бамбуковых спиц, заостренных с обоих концов, а заодно симпатичный мешочек на молнии, в котором можно было носить вязание с собой. Спицы выглядели странно, они напоминали гигантские зубочистки. Я решила воспользоваться схемой вязания из книги Айрис Гласс и написать об этом в своей второй колонке и подумала, что начинать надо уже сейчас, раз Либби говорит, что вязать носки — это так сложно.
