Джоан Роулинг - Случайная вакансия
Но у чёрного платья были короткие рукава.
— Не могу.
— Но поче… Господи, — ужаснулась Гайя, когда Сухвиндер закатала рукава джемпера.
Внутренняя поверхность её рук была покрыта уродливыми перекрёстными шрамами, а от запястья до локтевого сгиба тянулись свежезапёкшиеся рубцы.
— Винда, — тихо произнесла Гайя. — Во что ты ввязалась, подруга?
Сухвиндер со слезами на глазах только покачала головой.
Гайя на мгновение задумалась, а потом сказала:
— Есть идея; подойди-ка сюда.
Она начала снимать с себя белую кофточку с длинными рукавами.
Дверь содрогнулась от сильного удара, и задвижка отскочила; в дверях появился вспотевший Эндрю с двумя громоздкими упаковками рулонов туалетной бумаги, но его остановил сердитый окрик Гайи. Он выскочил за порог и чуть не сбил с ног Морин.
— Они там переодеваются, — сказала она, глядя на него с явным неодобрением.
— Мистер Моллисон велел отнести это в туалет.
Чёрт, чёрт. Она была в лифчике и трусах. Он видел почти всё.
— Извините, — прокричал Эндрю из-за двери.
От смущения у него горели щёки.
— Козлина, — фыркнула Гайя с другой стороны и протянула свою кофту Сухвиндер. — Надень под платье.
— Но это будет странно выглядеть.
— Неважно. На следующей неделе можешь надеть чёрную — будет смотреться как платье с длинными рукавами. А ему что-нибудь наплетём…
— У неё экзема, — объявила Гайя, когда она и Сухвиндер, полностью одетые, в фартучках, вышли из подсобки. — На обеих руках, целиком. Не слишком приятное зрелище.
— Вот как, — сказал Говард, разглядывая белую кофточку, прикрывающую руки Сухвиндер, а затем перевёл взгляд на Гайю, которая выглядела великолепно, как он и рассчитывал.
— На следующей неделе я надену чёрную, — пообещала Сухвиндер, не в силах посмотреть Говарду в глаза.
— Хорошо, — сказал он, похлопывая Гайю пониже спины, и отправил обеих в кафе. — Приготовьтесь, — воззвал он ко всем сотрудникам. — Скоро начнётся… Морин, открывай!
На тротуаре уже ожидала небольшая группа посетителей. Объявление снаружи гласило: «„Медный чайник“. В честь открытия первая чашка кофе бесплатно!»
Эндрю в течение последующих нескольких часов не видел Гайю. Загруженный поручениями Говарда, он едва успевал таскать молоко и фруктовые соки вверх-вниз по крутым ступенькам подвала и мыть пол в небольшой кухне в торце здания. Его перерыв на обед начался раньше, чем у официанток. В следующий раз он увидел Гайю, когда Говард подозвал его к прилавку кафе и они с Гайей прошли в нескольких дюймах друг от друга, а потом она ушла в другую сторону.
— В кафе полный аншлаг, мистер Прайс! — ликуя, провозгласил Говард. — Наденьте чистый передник и начните убирать со столов, пока Гайя обедает!
Майлз и Саманта Моллисон, прибывшие в сопровождении обеих дочек и Ширли, заняли столик у окна.
— Кажется, дела идут очень живо, правда? — отметила Ширли, оглядываясь вокруг. — Но что, чёрт побери, у этой юной Джаванды под платьем?
— Бинты? — предположил Майлз, косясь через весь зал.
— Привет, Сухвиндер! — окликнула Лекси, раньше учившаяся с ней в начальной школе.
— Не кричи, дорогая, — упрекнула Ширли внучку, и Саманта разозлилась.
Морин вышла из-за прилавка в своём кургузом чёрном платье и кружевном фартучке, и Ширли от смеха едва не подавилась.
— Боже мой, — шепнула она, когда Морин с сияющим видом направилась к ним.
На самом деле Саманта тоже подумала, что Морин выглядит как чучело, особенно рядом с парой шестнадцатилетних девушек в одинаковых платьях, но она не собиралась доставлять Ширли удовольствие, соглашаясь с её мнением. Саманта демонстративно отвернулась, наблюдая за юношей, протиравшим соседние столы. Тот был худощав, но широкоплеч. Она заметила, как под свободной футболкой играют мышцы. Сложно даже представить, что зад Майлза, большой и толстый, когда-то мог быть столь же маленьким и упругим… Тут юноша повернулся, и на свету она увидела его прыщи.
— Неплохо, правда? — проскрипела Морин Майлзу. — От посетителей отбоя нет.
— Итак, девочки, — обратился Майлз к своей семье. — Что будем заказывать? Надо поддержать дедушкин бизнес.
Только Саманта успела вялым тоном заказать тарелку супа, как из кулинарного магазина вразвалку появился Говард — он каждые десять минут заходил в кафе, приветствуя посетителей и контролируя приток денежных средств в кассу.
— Оглушительный успех, — сообщил он Майлзу, втискиваясь к ним за столик. — Как тебе интерьер, Сэмми? Ты ведь здесь впервые, правильно я понимаю? Как панно? Как фарфор?
— Мм, — произнесла Саманта. — Всё замечательно.
— Подумываю отметить здесь своё шестидесятипятилетие, — сказал Говард, рассеянно почёсываясь: мази доктора Парминдер до сих пор не подействовали. — Но боюсь, тесновато будет. Наверное, мы всё-таки остановимся на приходском зале собраний.
— Когда ты отмечаешь, дедушка? — заговорила Лекси. — Можно мне прийти?
— Двадцать девятого. А тебе сколько — шестнадцать есть? Конечно можно, — любовно сказал Говард.
— Двадцать девятого? — переспросила Саманта. — Но…
Ширли остановила её взглядом.
— Говард запланировал юбилей несколько месяцев назад. Мы сообща обсудили это давным-давно.
— …в этот вечер у Либби концерт, — закончила Саманта.
— Школьное мероприятие? — уточнил Говард.
— Нет, — ответила Либби. — Мама купила билеты на мою любимую группу. Концерт будет в Лондоне.
— И я собираюсь с ней, — добавила Саманта. — Не ехать же девочке одной.
— Мама Гарриет предлагает…
— Либби, если ты собираешься в Лондон, то тебя отвезу я.
— Двадцать девятого? — переспросил Майлз, строго глядя на Саманту. — На следующий день после выборов?
На этот раз, в отличие от случая с Морин, Саманта не стала сдерживаться и насмешливо хохотнула:
— Это всего лишь местный совет, Майлз. Вряд ли у тебя состоится пресс-конференция.
— Ну, мы будем скучать по тебе, Сэмми, — сказал Говард и с трудом встал, опираясь на спинку стула. — Пойду трудиться дальше… Ладно, Эндрю, здесь порядок… Сходи-ка глянь, не нужно ли чего поднять из подвала.
Эндрю вынужден был ждать у стойки, пропуская тех, кто стремился в туалет и обратно. Морин ставила на поднос Сухвиндер тарелки с бутербродами.
— Как твоя мама? — внезапно спросила она, будто эта мысль только что пришла ей в голову.
— Хорошо, — произнесла Сухвиндер, покраснев.
— Не слишком расстроена, что на сайте совета появились всякие гадости?
— Нет, — ответила Сухвиндер, готовая разрыдаться.
Эндрю вышел в мрачноватый двор, где в середине дня стало тепло и солнечно. Он надеялся, что Гайя стоит там и дышит свежим воздухом, но она, видимо, пошла в подсобку. Разочарованный, он закурил сигарету. Стоило ему затянуться, как Гайя вышла из кафе, завершая свой обед банкой газировки.
— Привет, — сказал Эндрю; у него пересохло во рту.
— Привет, — ответила она. Затем, спустя секунду или две: — Эй, почему твой друг так бессовестно издевается над Сухвиндер? Что-то личное или он просто расист?
— Нет, он не расист, — выдавил Эндрю.
Он вынул сигарету изо рта, стараясь сдержать дрожь в руках, но так и не смог придумать, что бы ещё сказать.
Солнечные лучи, отражавшиеся от мусорных баков, грели и без того потную спину; непосредственная близость к девушке в обтягивающем чёрном платье переполняла его эмоциями, особенно теперь, когда он воочию увидел, что скрывается под этим платьем. Он сделал ещё одну затяжку, чувствуя небывалый прилив оживления и энергии.
— Чем же она ему так досадила?
Изгиб её бедра, тонкая талия, совершенство широко посаженных миндалевидных глаз, смотревших поверх банки «Спрайта». Эндрю хотел сказать: «Да ничем, он просто сволочь, и я его поколочу, если только ты позволишь мне к тебе прикоснуться…»
Сухвиндер вышла во двор, жмурясь от солнечного света; ей, очевидно, было неудобно и жарко в кофте Гайи.
— Он тебя зовёт, — сообщила она Гайе.
— Подождёт, — холодно ответила Гайя. — Сейчас допью. У меня обед всего сорок минут.
Пока она потягивала свой напиток, Эндрю и Сухвиндер не сводили с неё глаз, восхищённые её дерзостью и красотой.
— Эта старая карга что-то сказала о твоей маме? — спросила Гайя у Сухвиндер.
Та кивнула.
— Вполне возможно, это его дружок и отправил сообщение на форум сайта. — Гайя взглядом указала на Эндрю, для которого акцент на слове «его» оказался необыкновенно эротичным, пусть даже она вложила в него уничижительный смысл.
— Исключено, — возразил Эндрю слегка дрогнувшим голосом. — Уж не знаю, кто это сделал, но моему старику тоже досталось. Пару недель назад.
