Жан-Мишель Генассия - Клуб неисправимых оптимистов
В начале декабря родственники нашли квартиру в Домениле, на окраине Двенадцатого округа. Мы были в этом квартале всего один раз, когда ходили в Венсенский зоопарк. Переехали они самостоятельно. Мы с Жюльеттой отказались идти на новоселье, и мама отправилась одна.
Мы надеялись, что жизнь войдет в привычную колею, но этого не случилось. За столом теперь царила гробовая тишина. Родители друг с другом даже не разговаривали. Не интересовались, как идут дела в лицее. Чтобы нарушить гнетущую тишину, мы включали телевизор. Мария так и не вернулась, и мама с утра до вечера занималась хозяйством. Луиза приходила на чай и с удивлением наблюдала, как мама наводит лоск, драит, натирает, стирает и гладит. Она весь день ходила в фартуке, сидела дома и не хотела таскаться с Луизой по бутикам. В начале года Морис перешел в наступление и аннулировал подписанные заказы, заявив, что они не принесут прибыли. Папа разозлился. Мама приняла сторону брата, сказав, что клиентов стало меньше и нечего тратить время на тех, кому нечем платить. Морис предложил устраивать ежедневный «брифинг» по изучению рынка сбыта и составлять «репортинг» о ситуации на рынке.
— Что устраивать?
Папа снова послал родственника и перестал работать.
— Патрон предприятия тот, кто получает чеки.
Папа слушал «Риголетто». Купил «Травиату» с Каллас и целыми днями упивался великой оперой. Играл в таро и ждал, когда мама с Морисом приползут к нему на коленях и будут умолять вернуться, но дядя нашел выход. Он нанял трех разъездных представителей со сдельной оплатой, не поинтересовавшись папиным мнением, и дела пошли на лад. Без папы. Вспоминая те дни сегодня, я думаю, что нашему отцу ужасно не повезло с сыновьями. Он нуждался в моей помощи, а я оказался бесполезен, потому что был одержим Сесиль и ничего не замечал. Мы так об этом и не поговорили. Ни тогда, ни потом.
Семейный корабль медленно, но верно шел ко дну, и тут случилось чудо. Позвонила женщина, увидевшая наше объявление, сказала, что нашего кота приютил парикмахер с улицы Жюссье. Мы забрали Нерона домой. Кот похудел на несколько килограммов и при встрече не выказал ни радости, ни благодарности. Он дни напролет сидел под дверью, надеясь снова удрать. Вскоре из Испании вернулась Мария, и жизнь в доме — во всяком случае, внешне — стала налаживаться.
3
Проявка и печатание фотографий стоили дорого, и мне едва хватало тех денег, что выдавала на неделю мама. Приходилось довольствоваться банальным форматом 9 × 11, другие расценки были мне не по карману. Просить о «прибавке» в трудный для семьи момент я не мог и сдавал в мастерскую одну пленку в месяц. Отец Николя рассказал мне об ателье с разумными ценами, особенно на снимки крупного формата. «Фоторама» находилась на улице Сен-Сюльпис, между двумя магазинчиками, где продавались предметы религиозного культа. В витринах были выставлены две дюжины увеличенных фотографий отменного качества. Прохожие часто останавливались, чтобы полюбоваться ими. Правая витрина была отведена под традиционные работы — свадебные снимки, индивидуальные и групповые портреты, съемки первого причастия. В них отсутствовала привычная заурядность жанра, видимо благодаря искусному освещению: оно подчеркивало характеры персонажей, делая незаметными физические недостатки. За стеклом левой витрины стояли черно-белые пейзажные фотографии: деревня под снегом, белые деревья, телеграфные столбы и провода в инее. Я рассматривал другую серию снимков — пейзажи пустыни, точеные лица туарегов, — как вдруг рекламный щит отодвинули и техник в белом халате начал выставлять на небольшой мольберт фотографии стойбища в лучах заходящего солнца. По сгорбленным плечам и усталому лицу я узнал человека из клуба, с которым две недели назад разговаривал в Люксембургском саду. Он меня не заметил и продолжил свое занятие, чередуя светлые и темные кадры. Я дошел до здания сената, решил, что напрасно не воспользовался возможностью получше узнать этого загадочного типа, вернулся и вошел в лавку. Человек в костюме объяснял клиенту, как заряжать пленку в фотоаппарат. Я ждал, когда он закончит, с восхищением разглядывая фотографии на стенах.
— Что вам угодно?
Я положил пленку на прилавок.
— Какой формат? Матовые или глянцевые?
— Могу я поговорить с вашим лаборантом?
— О ком вы говорите?
— Я бы хотел увидеть человека, который расставлял фотографии в витрине.
— Не понимаю, о ком вы.
— Он был здесь пятнадцать минут назад. Человек в белом халате.
— В этом магазине работаю только я.
— Но я его видел.
— Вы что-то напутали, молодой человек.
Он отдал мне пленку. Я был в недоумении, но спорить не стал, покинул фотоателье и решил подождать в сторонке. Никто не вышел. Что бы там ни говорил хозяин, я знал, что не ошибся.
* * *Он не показывался уже три или четыре месяца. Как-то раз, в воскресенье, во второй половине дня, Леонид и Томаш Загеловский играли партию, исход которой представлялся неопределенным и им самим, и полудюжине зрителей. Леонид играл черными, потерял слона, коня и был в сложном положении. Томаш двигал фигуры. Леонид не реагировал. Игорь и Имре обменялись многозначительными взглядами и вдруг заметили Лоньона. Он стоял позади нас, заложив руки за спину.
— Что тут делает Братец Большие Уши? — недовольно буркнул Грегориос.
— Как поживаете, мсье Петрулас? Поздравляю с последней речью, она очень понравилась в верхах. Вы поднимаете планку требований.
— Зачем вы сюда ходите? Зачем тратите на нас время? У вас разве нет жены и детей, не с кем провести воскресный день?
— Вы меня забудете и заскучаете, если я перестану здесь бывать. Красивая партия, мсье Загеловский, победа будет за вами.
— Ему мат через три хода, — буркнул Леонид.
— Черта с два! — возмутился Томаш.
— В три хода. Как бы ты ни изворачивался.
Мы смотрели на доску, пытаясь угадать или рассчитать, как будут развиваться события. На доске оставалось двадцать фигур. Через несколько минут все пришли к единодушному мнению: мат в три хода невозможен.
— Что с вас взять, — презрительно фыркнул Леонид. — Жалкие неудачники, простофили…
— А вы хвастун, — парировал Лоньон.
— Хотите пари?
— Ты же знаешь, здесь на деньги не играют, — напомнил Игорь.
— Это правило распространяется только на членов клуба, а он, насколько мне известно, таковым не является. Если вы так уверены в себе, мсье Лоньон, сколько готовы поставить?
— Вы позер, мсье Кривошеин, и я вас проучу.
Инспектор достал из бумажника три купюры по сто франков, положил их на стол и придавил стаканом:
— Я добавлю еще сто, если будет мат в три хода.
— Согласен.
Леонид вытащил бумажную подставку из-под своей кружки и написал на обороте три строчки:
— Пусть Мишель займет мое место и сделает три хода, которые я здесь записал. Устраивает, мсье Лоньон?
— Не вижу препятствий.
Леонид встал и протянул мне картонку. Я сел напротив Томаша.
— Ходи, — сказал он.
Я двинул фигуру, Томаш сделал ответный ход. Я съел его ладью, и он задумался, положив подбородок на сложенные кулаки.
— Ты решил усыпить нас? — раздраженно поинтересовался Грегориос.
Томаш попал в цейтнот. Он не мог взять моего коня — ему мешал собственный слон, и пошел пешкой. Я двинул даму:
— Шах и мат!
Раздался восхищенный шепот, все принялись поздравлять Леонида.
— Спасибо, друзья. Это было нетрудно. И очевидно, — невозмутимым тоном отвечал он.
Леонид взял со стола деньги и с явным удовольствием пощупал каждую купюру.
— Рад, что вы сегодня с нами, мсье Лоньон. Всегда приятно сыграть партию в присутствии знатока. Приходите еще.
— Красиво сыграно, признаþ`, — скрипнув зубами, ответил полицейский.
— С вас еще сто франков, не забудьте. Если не застанете меня, оставьте Жаки. Давайте выпьем за всеобщее здоровье. Не уходите, мсье Лоньон. Жаки, принеси нам бутылку шампанского, префектура угощает.
— У нас есть «Кристал-Рёдерер». Специальный разлив, — откликнулся официант.
— Тогда неси сразу две, чтобы не бегать туда-сюда. И никаких бумажных стаканчиков!
Жаки побежал за вином, я машинально проследил за ним взглядом и заметил стоявшего в дверях человека. Он улыбнулся и поднял руку в знак приветствия. Появился Жаки с бутылками, и посетитель посторонился, давая ему дорогу. Леонид налил шампанского всем присутствующим, даже Лоньону, а его проигнорировал. Они произносили тосты за здоровье, выпивали залпом и… не замечали его. Я чокнулся с Игорем и Имре и обернулся. Гость исчез — как не было. Леонид хлопнул меня по спине:
— Хочу сделать тебе подарок, Мишель. Говори, чем тебя порадовать? Лови момент, я сегодня богат — благодаря нашему другу Лоньону. Выкладывай.
