Гарольд Роббинс - Охотники за удачей
— Но ведь сегодня — пятница.
— То-то и оно. На улицах будет пусто. Некому будет думать, что мы делаем в такое время. И легавые фургон старьевщика не тронут.
— Постараюсь, — сказал Дэвид. — Во сколько, Иглонос?
— В девять у гаража Шоки. Твой старик идет. Пока!
— С кем это ты разговаривал? — спросил отец.
— С одним парнем, папа.
— С Исидором Шварцем?
— Угу, с Иглоносом.
— Держись от него подальше, Дэвид, — строго сказал отец. — Его нам только не хватало. Лодырь. Один из тех паршивцев, что слоняются вокруг гаража Шоки и тащат все, что плохо лежит.
Дэвид кивнул.
— Отведи лошадь в конюшню. Скажи матери, чтобы к семи был готов ужин.
3
Когда Дэвид свернул в узкий переулок у гаража, к нему поспешно подошел Иглонос.
— Это ты, Дэвид?
— А кто же еще? — усмехнулся Дэвид.
— Да мы уж подумали, что ты не появишься. Ведь почти десять.
— Я ждал, чтобы мой старик лег, — сказал Дэвид, останавливая лошадь рядом с гаражом.
Появился Шоки, блестя лысиной. Он был невысокого роста, с широкой грудью и длинными, почти до колен, руками.
— Долго же ты добирался, — проворчал он.
— Главное, что я здесь.
Шоки повернулся к Иглоносу.
— Начинай грузить. Он тебе поможет.
Дэвид соскочил с козел и вошел в гараж. Длинный ряд металлических канистр отражал свет единственной лампочки, подвешенной под самым потолком. Дэвид присвистнул.
— Да здесь штук сорок!
— Смотри-ка, он умеет считать! — бросил Шоки.
— А значит четыреста фунтов. Старушка Бесси столько не потянет.
— В прошлый раз было столько же, — заявил Шоки.
— Ничего подобного. В тот раз было только тридцать, и то я думал, она отбросит копыта. И что тогда будет? Мертвая лошадь и двести галлонов спиртного!
— Ну, в последний раз, Дэви, — попросил Шоки. — Я обещал Дженнуарио.
— Почему ты не берешь один из своих грузовиков?
— Не могу. Остановят. А фургон старьевщика никто не ждет.
— Я возьму не более двадцати пяти.
— На этот раз дам двадцатку.
Дэвид не ответил, размышляя. Двадцать долларов. Столько его отец не выручает и за неделю. А это — шесть дней в дождь, и в зной, и в мороз. Каждый день, кроме субботы.
— Четвертак! — сказал Шоки.
— Ладно, рискну.
— Тогда грузим.
Шоки подхватил по канистре в руку.
Бесси медленно тащила повозку к окраине. На углу Дэвид придержал лошадь, пропуская грузовик. К нему медленно подошел полисмен.
— Что это ты сегодня выехал, Дэви?
Дэвид невольно покосился назад. Канистры со спиртным были спрятаны под брезентом и забросаны тряпьем.
— Я слышал, что на фабрике дают хорошие деньги за тряпье, — сказал он. — Решил свезти туда остатки.
— А где отец?
— Сегодня пятница.
— А! — полицейский проницательно посмотрел на Дэвида. — А он знает, что тебя нет дома?
Дэвид молча покачал головой. Полицейский рассмеялся.
— Все дети одинаковы!
— Надо вернуться, пока старик не спохватился, — сказал Дэвид и дернул поводья. Старушка Бесси двинулась, но полицейский снова окликнул Дэвида.
— Передай отцу, пусть присмотрит что-нибудь для девятилетнего мальца, — крикнул он. — Мой Майкл уже из всего вырос.
— Хорошо, мистер Дойл, — пообещал Дэвид.
Когда Дэвид подъехал к платформе, Шоки и Иглонос были уже там. Дженнуарио стоял рядом, наблюдая, как они начали разгружать.
Внезапно из темноты возникли два сыщика с пистолетами наготове.
— Всем стоять!
Дэвид застыл, сжимая в руках канистру. На мгновение ему пришло в голову бросить ее и бежать, но тогда фургон и Бесси останутся. Что он тогда скажет отцу?
— Клади канистру, парень, — сказал один из детективов.
Дэвид медленно опустил канистру на землю.
— Лицом к стене!
Дженнуарио улыбался. Казалось, его ничуть не встревожило происходящее.
— Зайдем на минуту, лейтенант, — спокойно сказал он. — Я уверен, что мы все уладим.
Лейтенант проследовал за Дженнуарио в помещение, и через десять минут они вышли оттуда, улыбаясь.
— Все в порядке, ребята, — сказал лейтенант. — Похоже, мы ошиблись. Мистер Дженнуарио все объяснил. Идем.
Они испарились так же быстро, как и появились. Дэвид продолжал стоять и глядеть им вслед, открыв рот.
* * *Иглонос молча ехал рядом с Дэвидом до самой конюшни.
— Я же тебе говорил, все на мази, — сказал он Дэвиду, когда они вышли на улицу.
Дэвид решил, что даже двадцать пять долларов не стоили такого риска.
— Я завязываю, Иглонос. Все.
Иглонос рассмеялся.
— Что, испугался?
— Точно. Надо найти другой способ зарабатывать на жизнь.
— Найдешь, скажи мне! — усмехнулся Иглонос. — Кстати, Шоки приволок к себе пару китаяночек. Говорит, нам можно сегодня их трахнуть, если захотим.
Дэвид не ответил.
— Там будет Син-Лу, — добавил Иглонос. — Помнишь, та смазливенькая танцовщица? Она еще бреет свою киску.
Дэвид колебался, чувствуя, как по нему прокатывается горячая волна возбуждения.
* * *Часы над «Голдфарб Деликатессен» показывали час ночи, когда Дэвид свернул на свою улицу и увидел возле дома полицейскую машину. У входа столпился народ.
Дэвида охватил страх. Что-то случилось. Полиция приехала арестовать его. Больше всего ему хотелось убежать, но что-то тянуло обратно к дому.
— Что случилось? — спросил он у мужчины, стоявшего с краю.
— Не знаю, — ответил тот. — Один коп сказал, что наверху кто-то умирает.
Дэвид протиснулся через толпу. Взбегая по лестнице на третий этаж, он услышал истошный крик.
Его мать билась в руках двоих полицейских.
— Хаим! Хаим!
У Дэвида сжалось сердце.
— Мама, — окликнул он ее, — что случилось?
Мать устремила на него невидящий взгляд.
— Я вызывала доктора, а пришли полисмены, — объяснила она и снова закричала: — Хаим!
Дэвид проследил за ее взглядом. Дверь туалета была открыта. На сиденье сидел отец, неловко привалившись к стене. Глаза и рот у него были открыты; по седой бороде что-то текло.
— Хаим! — возмущенно крикнула мать. — Ты сказал мне, что тебя пучит. Ты не сказал, что идешь умирать!
4
— Значит, это я виноват, что его отец умер раньше, чем он успел закончить школу? — раздраженно говорил дядя Берни.
Дэвид сидел на краю стула и смотрел на мать.
— Я не прошу у тебя милостыни, Берни, — сказала она. — Дэвиду нужна работа. Это все, о чем прошу.
