Элис Сиболд - Милые кости
— На первых трех схемах — один и тот же разрез, но стрелки указывают в разные места: «грунт», «трещиноватый известняк», «размыв породы». И аршинный заголовок: «Заткнуть глотку», а под ним — помельче: «Пасть забетонируют, в трещины закачают цементный раствор».
— Пасть? — переспросил Рэй.
— Я и сама удивилась, — сказала Рут. — С другого боку есть еще одна стрелка — прямо проект века, честное слово, — и подпись: «Заключительный цикл: засыпка ствола».
Рэй расхохотался.
— Как хирургическое вмешательство, — сказала Рут. — Наша планета больна, ей требуется сложная операция.
— Думаю, бездна всегда внушает людям первобытный страх.
— Еще бы! — подхватила Рут. — Тем более с хищной пастью! Давай туда съездим, поглядим.
Примерно через милю на шоссе появился знак «дорожные работы». Рэй взял влево и свернул туда, где прежде росли деревья, а теперь змеились кольца новых развязок, обрамленные невысокими аккуратными столбиками с красно-желтыми флажками.
Не успели они вкусить радость первооткрывателей, как впереди на шоссе показался Джо Эллис.
Рут не стала ему махать, Рэй — тем более, да и Джо сделал вид, что их не узнал.
— Мама говорит, он до сих пор живет с родителями и нигде не работает.
— Чем же, интересно, он занимается? — спросил Рэй.
— Наводит страх на всю округу, не иначе.
— Горбатого могила исправит, — сказал Рэй.
Рут провожала глазами длинные ряды незастроенных участков. Рэй опять вырулил на трассу и за железнодорожным переездом свернул на шоссе номер 30, которое вело к мусорному коллектору.
Высунув руку из окна, Рут ощутила влажность — напоминание о ночном ливне. Хотя Рэя в свое время Подозревали в причастности к моему исчезновению, он не держал зла на полицейских: те просто делали свою работу. А Джо Эллис так и не отмылся от обвинений в убийстве кошек и собак, которых на самом-то деле прикончил мистер Гарви. Теперь этот парень слонялся по округе, держась подальше от людей, и надеялся завести дружбу хотя бы с кошками и собаками. К моему величайшему огорчению, животные чуяли в нем надлом — человеческий изъян — и старались не попадаться ему на глаза.
На шоссе номер 30, у заставы Илз-Род, к которой приближались Рэй и Рут, я увидела Лена, выходящего из квартиры над парикмахерской. Он шел к машине, неся с собой легкий студенческий рюкзачок. Это был подарок женщины, хозяйки квартиры. Она когда-то пригласила Лена на чашку кофе, познакомившись с ним в полицейском участке, куда ее направили из колледжа «Уэст-Честер» на стажировку по криминалистике. В рюкзаке лежали разрозненные предметы: одни предназначались для показа моему отцу, а другие вообще не предназначались для родительских глаз. К последним относились фотографии мест, где были обнаружены закопанные детские трупы, — но во всех случаях локтевые суставы были на месте.
Когда Лен позвонил в больницу, медсестра сказала, что у мистера Сэлмона сейчас находится жена и еще кто-то из родных — Лен терзался чувством вины, а когда он въехал на больничную парковку, муки совести сделались просто нестерпимыми. Он не сразу вышел из машины, а еще посидел под беспощадным солнцем, которое жарило сквозь лобовое стекло.
Я видела: Лен раздумывает, как выразить словами то, что предстоит сказать. Над ним довлела одна — единственная мысль: начиная с семьдесят пятого года, то есть почти за семь лет знакомства, которое теперь еле теплилось, семейство Сэлмонов не теряло надежды увидеть мои останки или услышать весть об аресте мистера Гарви. Но их ждал только амулет.
Подхватив рюкзак, он запер машину и прошел мимо девушки, торговавшей у входа нарциссами. Он знал номер папиной палаты и поэтому, поднявшись на пятый этаж, не стал обращаться к медсестрам, а просто постучался в приоткрытую дверь.
Моя мама стояла к нему спиной. Его словно ударило, когда она повернулась на его стук, не отпуская руки моего отца. А я вдруг почувствовала себя никому не нужной.
Поймав на себе взгляд Лена, мама сначала немного растерялась, а потом выбрала самый легкий путь.
— Ага, полиция тут как тут! — Она попыталась обратить эту встречу в шутку.
— Лен, — только и сумел выговорить папа. — Абби, помоги мне сесть.
— Как самочувствие, мистер Сэлмон? — спросил Лен, пока мама, нажимая на кнопку, поднимала изголовье кровати.
— Зовите меня просто Джек, — попросил папа.
— Не стану вас обнадеживать, — сказал Лен, — мы его не поймали.
Папа заметно сник.
Мама подложила ему под спину и шею поролоновые подушки.
— В таком случае, что вас сюда привело? — спросила она.
— Мы нашли одну вещь, которая принадлежала Сюзи, сказал Лен.
Он в точности повторил те слова, с которыми когда-то предъявил родителям мою вязаную шапку с бубенчиками. У мамы в голове эта фраза отозвалась далеким эхом.
Прошлой ночью, когда мама смотрела на спящего отца, а вслед за тем он, проснувшись, увидел ее голову на своей подушке, оба хотели стереть из памяти ту первую ночь, со снегом, градом и дождем, когда они прильнули друг к другу, но так и не решились облечь в слова заветную надежду. Именно прошлой ночью мой папа впервые произнес: «Она к нам не вернется».
Простая истина, которую давно усвоили все, кто меня знал. Но ему нужно было проговорить это вслух, а ей — услышать от него эти слова.
— Мы нашли подвеску от ее браслета, — сказал Лен. — Замковый камень Пенсильвании, с гравировкой.
— Это я купил, — сказал папа, — в городе, у станции метро «Тринадцатая улица». Там стоял киоск; продавец надел защитные очки и тут же выгравировал инициалы, не взяв за работу ни цента. Я и для Линдси такой же купил. Помнишь, Абигайль?
— Помню, — сказала мама.
— Мы нашли его около закопанного тела в Коннектикуте.
Мои родители вдруг на мгновение замерли, как зверьки, вмерзшие в лед: широко раскрытые глаза молили о свободе.
— Это была не Сюзи, — сказал Лен, спеша заполнить паузу. — Но можно сделать вывод, что Гарви причастен к другим убийствам, в Делавэре и Коннектикуте. Амулетик Сюзи найден, в районе Хартфорда.
Папа и мама следили, как Лен теребит тугую молнию на своем рюкзаке. Мама пригладила папины волосы и попыталась поймать его взгляд. Но папа думал только о подоплеке этого неожиданного визита — о возобновлении моего дела. И маме, которая едва начала обретать уверенность, пришлось скрыть, что ей невыносимо переживать это заново. Имя Джорджа Гарви лишило ее дара речи. Она никогда не знала, что о нем сказать. Ей казалось, что вечно ожидать его ареста и наказания — это все равно что приучать себя к жизни с врагом, тогда как сейчас важнее было научиться жить в этом мире без меня.
