Сергей Минаев - Р.А.Б.
– Ну, вчера, наверное. Или позавчера. Он таких выступлений знаешь сколько проводит? Будь снисходительным.
– Ребят, не мешайте слушать! – зашикали на нас сзади.
– Членство в команде «Крахт Тойз» не только большая удача, но и большая ответственность. – Мне показалось, что в этот момент Сморчок посмотрел на нас. – И всем нам нужно научиться ответственно относиться к каждодневной работе. Здесь я особенно хочу обратиться к нашим новым членам коллектива. Иначе, без должной ответственности, получится…
– Безответственное безобразие, которое не останется без ответа со стороны ответственных, ответственно отвечающих за то, чтобы ответственность отвечала интересам компании, – забубнил Загорецкий. – Господи, какой же косноязычный мудак!..
– Интересно, какой текст у их гимна? – спросил я вполголоса.
– …интересам компании, во имя которых мы и работаем. – Сморчков потер переносицу, словно задумавшись. – Поэтому теперь многое изменится. Перемены не могут не наступить. И они наступят!
И перемены действительно наступили. Конкретно так, реально. Ответственно. Все продажи и управление объединенным ассортиментом были взяты Сморчковым под прямое управление. «Нематериальные поощрения», «бонусы» и «премии клиентам» отменены. Рекламную продукцию выделяли теперь после прямых переговоров новых бренд-менеджеров с клиентом. А главное – было покончено с откатами. Выделение баснословных маркетинговых бюджетов напрямую владельцам бизнеса превращало торговые подразделения «Крахт Тойз» в простых мерчандайзеров, от которых не требовалось договариваться с клиентами на местах. Все решалось между головными структурами. Рабочие отчеты и распределение задач между нашими подчиненными теперь контролировались супервайзерами и контролерами. Отчеты с магнитных карточек, отмечающих время ухода и прихода на работу, в конце каждой недели ложились на наши столы с требованием комментариев по поводу позднего прихода и позднего ухода (это также считалось подозрительным. Задерживаешься – значит не успеваешь, не успеваешь – значит бездельничаешь).
В нашем отделе появились три новых менеджера. Это были гладко выбритые и аккуратно причесанные типы с выпуклыми глазами, похожие на окуней. Наши ровесники, выглядевшие лет на пять старше из-за глубоких теней под глазами и продольных морщин на лбу, которые, казалось, вот-вот сложатся в рекламный слоган:
«Дом, работа, семья, коллеги – с двумя сим-картами ты успеваешь все!»
С нами они практически не общались, если не считать общением чисто деловые вопросы. Я даже не уверен, что знал их имена. Возможно, они и не представились. С обеда и на обед они ходили вместе и, по-моему, появлялись и исчезали из офиса в одно и то же время. Единственный вопрос, который у меня возникал по их поводу: берутся ли они за руки, выходя на улицу?
В коридорах повесили ящики «для связи с руководством по возникающим вопросам». Сначала я недоумевал, полагая, что такие «вопросы» можно задать по почте, но знаток человеческих душ Загорецкий объяснил, что наличие подобных ящиков выполняло визуальную функцию психической атаки. Ящики означали, что стучать отныне можно не стесняясь. Эти ящики и есть твоя «корпоративная вовлеченность».
В туалете появилась табличка, гласящая, что «минимальное время мытья рук должно составлять сорок пять секунд». Для тех кто с бронепоезда, мелким шрифтом ниже пояснялось, что мытье рук в течение более короткого времени не убьет бактерий, способных вызвать болезнь не только у вас, но и у ваших коллег, что нанесет корпорации ущерб в виде снижения производительности труда и в связи с оплатой больничных листов. Таким образом, закос от работы, произведенный путем массового заражения коллег мандавошками, был невозможен. Они учли даже это…
Наша хитроумная система воровства и безделья, столкнувшись с железобетонным фасадом по-настоящему жесткой корпорации, издала неприятный звук, скукожилась и обвисла, как воздушный шарик…
Тем временем денег становилось все меньше, а проблем вокруг все больше. По телевизору говорили, что начавшийся в США, а следом – в Европе экономический кризис будет мировым, но локальным, и это наводило на мысли о том, что либо у телевизора проблемы с географией, либо у меня – с головой.
Появилось ощущение, что окружающая среда усилила свое давление. Это проявлялось в разного рода подчас не связанных друг с другом вещах, как то: подорожание стройматериалов, увеличение толпы гастарбайтеров на Ярославском шоссе, обвальные, не по сезону, распродажи в гипермаркетах, разговоры о необычайной стабильности рубля. Один знакомый неожиданно получил отказ в выдаче автокредита, другому на один процент повысили ипотеку. Кому-то стали чаще звонить из банка, осведомляясь о следующем платеже за плазменный телевизор, хотя чувак исправно платил. В ресторане я краем уха услышал о волне увольнений в страховых компаниях, якобы связанной с ротацией кадров. Знакомый финансист в проброс заметил, что решил отложить поездку на море в январе, мол, «чего-то перспективы рынка неясны». Началось еле заметное падение биржевых индексов и увольнения в банках. Но страна, не отошедшая от новогодних каникул, все еще вяло реагировала на происходящее. Вместе с тем в воздухе витала какая-то скрытая угроза.
Неожиданно позвонила Лера, и мы болтали минут пятнадцать. Детали быстро стерлись, но поскольку диалог начался с поздравлений по поводу слияния, а закончился выяснением моих перспектив в новой компании, суть лежала на поверхности: узнать, не «поднялся» ли я случайно? Не встретиться ли нам? Как раньше, когда было так здорово! Выслушав в ответ сразу несколько причин, в силу которых наша встреча в ближайшее время невозможна, Лера жеманно попрощалась. Я отчетливо представил себе, как она закусила губу. То, что я больше не хочу с ней спать, осталось за гранью ее понимания. В ее системе координат мой отказ мог значить лишь одно: я резко сменил социальный статус. Следовательно, эту ситуацию необходимо развернуть в свою пользу. Как минимум трахнуть меня. На перспективу. Учитывая нестабильную финансовую ситуацию.
Дома начались нескончаемые разговоры о текущем моменте. То ли Света стала чаще смотреть новости, то ли в реалити-шоу стало больше экономических тем, но факт оставался фактом: даже в собственной квартире я не имел возможности уйти от биржевых котировок, прогнозов экономистов и роста цен на молоко.
Как мне стало известно от жены, все вокруг оказались буквально повернутыми на судебных процессах. Продюсеры судились со своими артистами, директора компаний с корпорациями, звездные жены со звездными мужьями. Предъявлялись иски, выставлялись счета, выдвигались обвинения в незаконном использовании торгового знака. «Все это к кризису, – комментировала Света, – перед кризисом народ начинает друг с друга бабки тянуть под любым предлогом». Кажется, ей сообщили об этом у Малахова.
