Сара Джио - Ежевичная зима
Старик сунул руку в отверстие в стене. Я встала на колени рядом с ним и наблюдала, как он достает перо птицы, покрытое слоем пыли. Старик покрутил его между пальцами, улыбнулся и положил на деревянный пол. Рядом с ним он положил камешек абрикосового цвета, монетку в один пенс, три белые ракушки и потрепанный туз червей.
– Я нашел ее внизу, у лестницы, – сказал Уоррен, рассматривая игральную карту. – Мама разрешила мне сохранить эту находку.
Мама.
Он снова сунул руку в углубление в стене и на этот раз вытащил конверт. Уоррен дрожащей рукой протянул его мне. На конверте едва различалась выцветшая надпись: «Дэниелу». Старик повернулся ко мне.
– Клэр, прочти, пожалуйста.
Я кивнула, открыла пожелтевший конверт, достала сложенный листок, развернула его и, сначала взглянув на Уоррена, начала читать:
– «Мой самый дорогой и любимый Дэниел!
Мир перестал для меня существовать в тот день, когда исчез ты, мой любимый сынок. Тот, кто забрал тебя, украл и мое сердце, и мою жизнь. Я жила только для того, чтобы видеть твою улыбку, слышать твой смех, делить твою радость. Без тебя мир стал другим, не таким прекрасным. Я знаю, что ты где-то рядом. Я чувствую это сердцем. Я верю, что ты вернешься сюда и заглянешь в наш с тобой тайник. А когда ты это сделаешь, я хочу, чтобы ты узнал, как сильно я люблю тебя, пусть даже меня не будет рядом, чтобы сказать тебе об этом.
Настанет день, и мы с тобой встретимся, дитя мое. Когда-нибудь я снова спою тебе песенку и обниму тебя. А пока я буду всегда любить тебя и думать о тебе.
Твоя любящая мама Вера».Передо мной снова был маленький Дэниел. Я видела его таким, каким видела его когда-то Вера. Мягкие пухлые щеки вместо морщин. Белокурые локоны вместо седых прядей. Яркие голубые глаза, не потускневшие с возрастом.
Уоррен взглянул на меня.
– Это кафе, – медленно спросил он, – его собираются снести?
– Мне очень жаль, Уоррен. Доминик его продает. Он вынужден это сделать…
– Сколько ему предложили?
– Простите?
– Какую сумму ему предложил застройщик, который хочет купить кафе?
Я пожала плечами.
– Не знаю. Доминик не сказал.
– Я ее удвою.
Я расплылась в улыбке.
– Правда, Уоррен? Вы действительно это сделаете?
Он тоже улыбнулся.
– Я же не могу позволить им уничтожить дом моего детства, верно? И разве молодой человек не говорил, что его семье нужны деньги? Пусть старые деньги Кенсингтонов пойдут на благое дело. – Он оглядел маленькую комнату. – Да, этот замечательный молодой человек сможет оставить все как есть. Я ничего не стану менять. – Глаза старика затуманились. – Кроме одного.
– И что же это?
– Название. Кафе будет называться «У Веры».
– О, Уоррен! – воскликнула я, крепко обнимая его. – Она бы так вами гордилась!
Я в последний раз взглянула на письмо Веры, и мое внимание привлекли несколько строк в самом низу страницы. Постскриптум. Я его почему-то не заметила.
– Подождите, – торопливо проговорила я. – Я кое-что пропустила.
P.S. Дэниел, не забудь Макса. Я нашла его в снегу. Он по тебе скучал.
Я удивленно посмотрела на Уоррена.
– Макс?
Уоррен был изумлен не меньше моего. Он снова сунул руку в тайник, на этот раз чуть глубже. Спустя мгновение он вытащил плюшевого мишку, потрепанного, с потертым бантом из голубого бархата.
– Макс, – произнес Уоррен, поправляя пыльный бант. – Я уронил его в ту ночь, когда она пришла за мной, – его подбородок задрожал. – Она не позволила мне вернуться за ним.
– Джозефина?
– Да. Я все время думал о том, как ему холодно в снегу. Было ужасно холодно.
Я положила руку ему на плечо.
– Ваша мать нашла его и сохранила для вас. Она знала, что вы вернетесь домой.
Уоррен поднялся на ноги, обнял мишку, прижался лицом к его мордочке, просунул палец под ветхую ленту, как, должно быть, делал в детстве. Это была всего лишь ткань и набивка, грубо сшитая игрушка. Но для Уоррена этот плюшевый мишка был дороже всего его состояния.
– Я подожду вас на улице, – шепнула я, давая ему возможность побыть одному. Я чувствовала, что старику это необходимо. – Мы сможем уехать, когда вы будете готовы.
Он кивнул, и я спустилась вниз, в кафе. Доминик стоял с засунутыми в карманы руками и застенчиво смотрел на меня.
– Мне так жаль, что…
– Пожалуйста, не извиняйся, – остановила его я. – Все произошло так, как должно было произойти. Кстати, когда Уоррен придет в себя, он был бы рад кое-что с тобой обсудить.
– В самом деле? – удивился Доминик.
Я улыбнулась и направилась к двери. Доминик с сожалением смотрел мне вслед.
– Прощай, Доминик, – сказала я, распахивая дверь и выходя на улицу. Скоро подъедет Этан. Мы начинаем новую – лучшую – главу нашей жизни, и от этого предчувствия сердце мое замирало. Сквозь ветви деревьев пробивалось солнце, и я заметила зарянку, замершую возле моих ног. Отважная, не испугавшаяся моего присутствия птичка смотрела на меня, склонив головку набок. Я не сразу увидела ее гнездо в нескольких шагах от меня, упавшее на тротуар и превратившееся в кучку веточек и кусочков мха. Из единственного голубого яйца с треснувшей скорлупой вытек желток.
Бедняжка. Она потеряла свое дитя, как когда-то Вера потеряла своего сына и – я глубоко вздохнула – как я потеряла ребенка. Это несправедливо. Это трагедия. Но такова жизнь.
Птица приблизилась к гнезду, попыталась потянуть за веточку, потом отлетела в сторону. Я почти ощутила тот момент, когда она поняла, что ее усилия тщетны, ту минуту, когда она отпустила то, что связывало ее с прошлой жизнью. Зарянка взлетела, села на ветку вишни, словно для того, чтобы запомнить это место навсегда и сказать последнее «прощай».
Я почувствовала тянущую боль в животе, старую, привычную боль. Я обхватила руками свой живот, который выносил и потерял ребенка. Прощай, мой Дэниел.
– Я всегда буду любить тебя, – прошептала я.
Налетел ветер и раскачал ветви тополя, с которых сорвались и полетели во все стороны пушистые семена. Совсем как снег. Я поймала одну пушинку и улыбнулась, глядя в небо. А зарянка, захлопав крыльями, взлетела, сделала круг и умчалась прочь.
Слова благодарности
От всей души благодарю своего дорогого литературного агента Элизабет Вид за ее постоянную поддержку, руководство и доброту. Элизабет, работать с тобой – это и удовольствие, и привилегия. Большая благодарность и двойной кофе-латте Стефани Сан, благодаря которой мои истории всегда становятся значительнее. (Подождите, пусть будет тройной кофе-латте!) Огромная благодарность Дженни Мейер за то, что она поделилась моими книгами с читателями во многих странах – от Германии до Италии, от Испании до Турции, и не только (вау!) – и Дане Боровиц из UTA [10] за то, что она так мастерски представляет мои книги в мире кино.
