Сара Джио - Ежевичная зима
– Какой позор, – он попытался рассмотреть, что происходит впереди. – Почему?
– Хотят построить кондоминиум, – объяснила я.
– Разве в городе их недостаточно?
Я пожала плечами.
– Судя по всему, у Сиэтла ненасытные аппетиты, если речь идет о кондоминиумах и сети «Старбакс», – я посмотрела на кафе. – Это действительно позор. Владелец – хороший человек. Он продает кафе, чтобы помочь матери. Она давно больна и не в состоянии оплачивать лечение.
Я не знала, слушает ли меня Уоррен или нет. Он не отводил взгляда от улицы.
– Ты пойдешь с нами? – спросила я Этана, прежде чем выйти на тротуар. Солнце било в ветровое стекло, и зеленые глаза моего мужа сверкали.
Он посмотрел сначала на своего деда, потом на меня.
– Иди, Клэр, – улыбнулся он. – Заканчивай свою историю.
– Спасибо, – шепнула я.
– Я заеду за вами через полчаса, – пообещал Этан, и в его глазах светилась любовь, которой мне так не хватало. – Как думаешь, вам хватит времени?
Я кивнула и сжала руку Уоррена. Мы с ним направились по тротуару, неторопливо, осторожно приближаясь к кафе.
– Вы готовы?
Старик кивнул, и мы медленно начали преодолевать ступени подъема, часто останавливаясь, чтобы Уоррен мог отдышаться. Строительная площадка была неподходящим местом для старика, которого недавно выписали из больницы, и на какое-то мгновение я почувствовала себя виноватой в том, что привела сюда Уоррена. Но потом я вспомнила, что это было его желание.
– Клэр! – услышала я и заметила Доминика, который торопился нам навстречу. – Я так рад, что ты пришла. Я все утро пытался до тебя дозвониться, но твой телефон, должно быть, выключен.
Я достала мобильный из сумки и увидела, что случайно выключила звонок.
– Я тебя ни в чем не виню, – произнесла я.
Он сжимал в руке конверт из крафтовой бумаги.
– Сегодня я подписываю бумаги, – извиняющимся тоном объяснил он. – Через пару дней они начнут снос, – Доминик потер лоб. – Клэр, я ужасно себя чувствую из-за того, что мне пришлось пойти на это, но у меня нет другой возможности позаботиться о своей матери.
Я подняла руку.
– Прошу тебя, не извиняйся. Я все понимаю.
– Правда?
– Да. Но мне бы хотелось, чтобы нашелся другой выход. Ужасно, если этот старый дом разрушат.
– Мои брат с сестрой предложили свою помощь маме, – продолжал Доминик. – Мы открыли счет на имя матери, надеясь, что община нас поддержит. Но собранных денег все равно не хватило.
Уоррен стоял рядом со мной, вполуха слушая наш разговор и не сводя глаз с двери кафе. Дверная рама красно-коричневого цвета давно требовала покраски, особенно верхний правый край, где из-под облупившейся краски проглядывало дерево. Интересно, какого цвета она была в 1930-х годах?
В эту минуту на улицу въехал еще один грузовик. Доминик с пониманием посмотрел на меня и кивком указал на кафе.
– Все в порядке, – шепнул он. – Я попрошу их не заходить внутрь, пока вы там будете. Не торопитесь.
Я с удивлением посмотрела на Доминика.
– Как ты узнал, что это?..
Он улыбнулся.
– Дэниел, ведь так?
Я кивнула.
– Я знал, что ты его найдешь. – На лице Доминика засияла широкая улыбка.
Мы сделали еще шаг вперед, и Уоррен посмотрел на меня, ища поддержки.
– Я так долго ждал этого момента, – произнес он, глядя на дверь. Потом старик повернулся ко мне. Его взгляд затуманился.
Я беспокоилась из-за его сердца, физическая и эмоциональная нагрузка была приличной. Но Уоррену это было необходимо. Его жизнь напоминала трагический роман, в котором не хватало заключительной главы, недоставало красивого финала.
– Спасибо, Клэр, – тихо произнес он.
Доминик придержал для нас дверь, и мы вошли внутрь. Старую кофемашину сдвинули с привычного места за барной стойкой. О ней напоминали старые кофейные пятна. Столы и стулья придвинули к боковой стене, их вот-вот должны были вынести. Красивый камин у дальней стены выглядел одиноко. Я глубоко вдохнула. Теперь-то я знала, что этими прекрасными изразцами его украсил каменщик Иванов. Их уничтожат, как и все остальное.
– Уоррен? – окликнула я.
Он не ответил.
Я дотронулась до его руки.
– Уоррен, с вами все в порядке?
– Я помню, – ответил он, будто застыв и глядя вокруг широко открытыми глазами. – Этот вестибюль. Тут всегда были мужчины. Пьяные мужчины. Мама обычно старалась провести меня через толпу поскорее, и мы быстро бежали мимо пьяниц, потом вверх по лестнице.
Он сделал несколько медленных шагов по направлению к задней части кафе.
– Можно? – спросил он, поворачиваясь к Доминику.
– Конечно. Прошу вас, – ответил тот, но сам остался в зале.
Следом за Уорреном я прошла через дверь в заднюю комнату и потом вверх по лестнице. Ступени скрипели под нашими ногами, и я предложила Уоррену руку, чтобы поддержать его, но он отказался от моей помощи.
Старик остановился на маленькой площадке и провел рукой по перилам.
– Все эти годы я мечтал оказаться здесь снова. – Он замолчал, сунул руку в карман плаща, достал носовой платок и промокнул глаза. – И вот я здесь… Все точно так, как я помню.
Я коснулась его руки.
– Вы помните ее? Веру?
Он кивнул.
– Помню. Хотя, думаю, это не столько память, сколько… ощущение, – Уоррен закрыл глаза и глубоко вздохнул. – Инстинкт. Сердце всегда помнит мать.
Я смахнула слезы, глядя, как он входит в бывшую гостиную, внимательно разглядывает стену возле лестницы, ведущей в его бывшую спальню. Старик подошел ближе, действуя по памяти, нагнулся, провел рукой по обшивке.
Я тоже подошла к стене.
– Что вы ищете?
Уоррен отошел назад и вздохнул.
– Так, пустяки, – сказал он. – Мне казалось, я что-то помню, но…
– Наверное, непросто снова оказаться здесь.
Его глаза блестели от слез.
– То, что моя мать потеряла меня, должно было ее убить. Моя жизнь точно была бы разрушена, если бы мы с женой потеряли одного из наших детей. Так что мама никогда не стала бы прежней.
– Она очень вас любила, если продолжала поиски вплоть до своей смерти, – заметила я.
Уоррен кивнул и начал спускаться вниз по ступеням. Я пошла за ним, держа руку наготове возле его локтя, чтобы вовремя поддержать старика.
– Теперь я отвезу вас домой. Вы наверняка устали.
Но Уоррен как будто меня не слышал. Он посмотрел направо, потом налево, как будто что-то почувствовал.
– Уоррен, – встревожилась я, – вы в порядке?
Он вернулся обратно к лестнице, снова поднялся наверх, вошел в комнату и остановился перед коробками, стоявшими у стены под лестницей на третий этаж. Я не отставала от него ни на шаг. Опустившись на одно колено, Уоррен отодвинул в сторону коробки, обнажив рейки и штукатурку. Я смотрела во все глаза, как Уоррен проводит рукой по впадинам на стене, как будто повинуясь велению инстинкта. Через несколько секунд раздался скрип, и Уоррен распахнул крохотную дверцу. Тайник. Мое сердце заколотилось.
