Лаура Эллиот - Теперь я твоя мама
Я проделала долгий путь, но все еще в самом начале дороги. Твои письма помогли мне прийти к этому решению. Я теперь признаю, что мать украла меня, но ни за что не поверю, что отец знал об этом. Если бы ты знала, какие у них были отношения, ты бы поняла, что он ничего не подозревал. Что бы они ни сделали с ним, я никогда не признаю его виновным. Надеюсь, что ты и вся твоя семья согласитесь со мной.
Я хочу сначала встретиться с Карлой, а потом с Робертом. А потом со всеми вами… только насчет близнецов не уверена!
Боже, так страшно!
Береги себя.
Джой/Исобель.Сайт Findlsobel притягивает ее со страшной силой, особенно первая ужасная пресс-конференция после ее исчезновения.
За этой улыбкой любой может разглядеть страдание. Эта женщина ее мать. Мать… Мать… Джой прижимает палец к экрану и проводит по ее лицу, волосам, слезам, которые собираются в уголках ее лучистых глаз. Она хочет прикоснуться к ней. На секунду, чтобы почувствовать ее кожу. Но их разделяет стекло, и Джой должна разбить его.
Наконец ее приходит проведать Дилан. Он придвигает стул и садится возле ее кровати. Когда она говорит ему, что решила встретиться с матерью, его лицо светлеет и он рассказывает ей все.
Джой представляет серые пустые здания, эхо, крыс, паутину, ржавеющее оборудование, голоса полицейских, звук сирен, мусор, тени. Она представляет женщину, горько плачущую среди теней, и задыхающегося Дилана с покрытыми рубцами руками.
Наркоман и ангел… Так он это описывает. Ее мать наложила на него исцеляющие руки, и он возродился в свете, и стал… ну… он стал Диланом, который ей всегда нравился, которому она доверяла и который несет ответственность за разрушение ее семьи.
Какое ключевое слово Джой использовала? Ожидание. Оно отдается эхом. Оно вернуло его в прошлое, а она, сидя у него в клинике и ничего не подозревая, запустила уничтожение собственной семьи. Она помнит сумасшедшую езду в карете скорой помощи, крепкую хватку матери… дитя ожидания… дитя ожидания… Джой стонет и прижимает пальцы к вискам. Она не может говорить. Да и что сказать? Молодец, Шерлок Холмс! Она хочет полежать в тишине. Потом она услышит, как их с Диланом дружба рассыплется на тысячи маленьких кусочков.
Но его история еще не окончена. Он поехал в Дублин и встретился с матерью Джой. Он выложил ей свои подозрения. Но она уже не была той Карлой Келли, которую он помнил. Она больше не была похожа на ангела.
– Когда я справился с шоком, увидев, как она изменилась то понял, что сходство между вами стало еще заметнее, – признается он. – Ты выглядела совсем как она, когда у тебя были короткие волосы.
Джой пытается представить мать с короткой мальчишеской стрижкой. Невозможно. Ее волосы развеваются на ветру. Они парят над подиумом и скрывают ее лицо, когда журналисты кричат: «Как вы себя чувствуете? Вы можете описать эмоции, которые испытали, увидев пустую кроватку?»
Дилан говорит, что сейчас у нее черные волосы. Черные и короткие. Письмо Джессики… Как же Джой не поняла? Пишет книги за других… Она видит, как мать наклоняет голову, когда она опускается на могилу женщины, которая похитила ее дочь.
Джой наклоняется вперед и прикасается к гипсу. Нога под ним чешется. Она закричит, если не сможет ничего с этим сделать. Она открывает рот…
Дилан, замолчав, подается назад. Другие пациенты удивленно глядят на Джой, словно их ударило звуком, сорвавшимся с ее губ. Прибегает медсестра, потом врач, но она хочет видеть только одного человека.
Он едет в Дублин сразу же после ее звонка. Ему плевать на полицейских и разрешение Патрисии. Когда он наконец приезжает, то отгораживает ее кровать простынями, чтобы она могла прижаться лицом к его груди, поплакать и рассказать о Клэр Фразьер, которая пришла в их жизнь, словно призрак, чтобы украсть то, что когда-то было украдено у нее.
Глава семьдесят девятая
Карла
Карла смяла лист бумаги и швырнула его в мусорную корзину. За ним последовали и другие. Наконец, когда слова больше не имели значения, а оправдания – смысла, она закончила письмо дочери.
Дорогая Джой!
Когда это письмо попадет тебе в руки, ты уже будешь знать правду. Завтра я собираюсь встретиться с Патрисией и дать разрешение на то, чтобы она рассказала тебе, кто я. Я писательница, однако никакие навыки не помогли, когда я попыталась подыскать слова, чтобы объяснить дилемму, перед которой оказалась.
Я не желала тебе зла. Мне просто нужно было быть рядом. Что я собиралась делать? Наблюдать за тобой из-за сухих каменных стен? Прятаться в кустах? Я до сих пор не знаю, что сделала бы, если бы ты тогда не пришла на кладбище. Возможно, судьба забрала у меня инициативу, но когда я увидела тебя, то не могла позволить тебе уйти.
Патрисия найдет подходящие слова. Она умеет сопереживать. Она утешит тебя. Пожалуйста, не отворачивайся от меня. Я так долго ждала, чтобы обнять тебя.
Я люблю тебя.
Карла.Карла подписала адрес и приклеила на конверт марку, понимая, что если не отправит письмо сейчас, то утром порвет его в клочья и попытается написать другое, более внятное и понятное. Когда она выходила из квартиры, то заметила букет фрезий, которые купила у продавца цветов на Графтон-стрит. Она вынула их из вазы и завернула в бумагу.
Холодный ночной воздух обдувал лицо, когда она шла по дорожке вдоль канала. Она застегнула верхнюю пуговицу на пальто, поглубже натянула на голову шляпу. Бросив письмо в почтовый ящик, пошла дальше. Если повезет, она сможет заснуть. Она посмотрела на шлюз, где однажды хотела утопиться, и перед ее глазами вдруг возникла Анита. Но это была всего лишь утка, которая неуклюже заковыляла к воде, где тут же преобразилась в грациозную птицу. Берег густо порос камышом. Карла положила цветы в камыши, где было обнаружено тело, и постояла несколько минут, глядя на воду. Что Анита думала о ней? Считала ли она ее подругой, почти матерью? Или эксцентричной дамой, страдающей от бессонницы и убивающей время до рассвета?
Она подошла к скамейке, которая стояла на берегу канала напротив ее дома. Бездомные часто коротали здесь ночи. Сейчас на ней сидел всего лишь один человек. Он поднял глаза и, увидев ее, поднялся.
– Это вы.
Дэвид Доулинг удивленно посмотрел на нее. Возможно, он подумал, что она фея, вышедшая из камышей. Может, даже лебединая дева.
– Что вы здесь делаете? – спросила она.
– Я заходил к вам домой, но никого не застал.
– Извините.
– Кто из вас извиняется? Карла Келли или Клэр Фразьер? – Он вздрогнул от холодного порыва ветра и снова опустился на скамейку. – Сегодня Дилан приходил к Джой. Она знает, кто вы.
Слишком удивленная, чтобы отвечать, она села рядом с ним. Он отодвинулся, когда их плечи соприкоснулись. Карла запахнулась в пальто и сунула руки в широкие рукава.
– Почему вы лгали нам? – спросил он.
– Как я могла рассказать правду?
Он покачал головой.
– Я жил во лжи с тех пор, как появилась Джой. А теперь я узнаю, что вы тоже лжете.
– Я не собиралась лгать… но все произошло так быстро… я растерялась… В ту ночь, когда вы пришли ко мне, я собиралась все рассказать. Но Джой пропала, и вы ушли…
Она беспомощно замолчала.
– Почему я должен вам верить? – спросил он. – Вы пришли в наш дом и приняли наше гостеприимство с одной лишь целью – чтобы уничтожить нас Что ж, вы достигли того, чего хотели. Вы забрали ее у меня.
Карла наблюдала, как камышница плещется в неподвижной воде.
– Если бы она была вашей дочерью, вы бы не сделали то же самое?
– Сделал бы, – кивнул он. – Но я бы сделал это честно.
– Как? Шестнадцать лет, Дэвид! Она никогда не будет моим ребенком. Она всегда будет принадлежать вам… независимо оттого, что происходит сейчас.
Он встал и подошел к кромке воды. На какой-то ужасный миг она решила, что он прыгнет в канал. Она рванулась к нему, сама потрясенная этой потребностью защитить его, но он стоял неподвижно и глядел на воду.
– Пойдемте ко мне. – Она взяла его за руку и потянула от воды. – Нам надо обсудить все.
– Что нам еще обсуждать?
Он отдернул руку и повернулся, чтобы уйти.
– Дэвид, вы помните слова, которые вы когда-то написали мне… Карле Келли?
– Что вы имеете в виду?
Он недоуменно уставился на нее.
– Я запомнила их, – ответила она. – «Если бы вера могла двигать горы, то вы спровоцировали бы землетрясение. То, что покоится на дне, обычно очень хрупкое и непостоянное. Раньше или позже – я всем сердцем надеюсь, что раньше! – появятся трещины, и вы воссоединитесь с Исобель».
Какое-то мгновение он молчал, понурив голову.
