Андрей Шляхов - Черный крест. 13 страшных медицинских историй
– Ты его уже купил? – изумилась жена. – Так быстро?
– Пока что только дал задаток, но если ты одобришь, то куплю немедленно. Это очень выгодное предложение, такое бывает раз в жизни! Спускайся и жди меня у подъезда, я буду через сорок минут.
Никакой спешки, разумеется, не было, но того требовал план Александра Святославовича.
– У меня есть знакомый риелтор, – рассказывал он по дороге. – Я его когда-то вылечил от алкоголизма, и он благодарен мне по гроб жизни. В общем – человек, которому можно доверять. Сегодня я был у него, и он посоветовал мне купить именно этот участок, причем сделать это срочно, не откладывая.
– Почему?
– Потому что сейчас рядом находится свалка...
– Фи! Не стану жить рядом со свалкой...
– Ты слушай! Свалку скоро уберут, все овраги выровняют. Он показывал мне копию письма, подписанного самим губернатором, о ликвидации свалки и копию официального разрешения на строительство жилых коттеджей. Прикидываешь? Мы покупаем землю по дешевке, а через два года оказываемся бок о бок с цивильным поселком, где будет торгово-развлекательный центр, отделение связи, офисы банков...
– И никакой голытьбы! – мечтательно вздохнула жена.
«А сама-то ты кто? – подумал Александр Святославович. – Столбовая боярыня?»
Он дал жене привыкнуть к мысли о загородном доме в крутом месте, а потом обронил:
– Правда, надо принять меры к тому, чтобы участок не отобрали...
– А как его могут отобрать? – тут же всполошилась жена. – Ведь ты его покупаешь, какие тут могут быть проблемы? Собственность неприкосновенна!
– Когда цена земли мгновенно вырастает в семьдесят раз, – Александр Святославович ужаснулся своей смелости, но жена пропустила «семьдесят» мимо ушей, – то проблемы неизбежны. Могут придраться к оформлению, сказать, что оно велось с нарушениями, могут еще к чему. Поэтому мой знакомый посоветовал кому-то из нас непременно прописаться туда... Для надежности. Прописанного собственника недвижимости выкинуть к чертям собачьим невозможно.
– А кто будет прописываться – я или ты?
– Конечно же ты! – Александр Святославович придал голосу толику горячности.
– Но почему?
Александр Святославович сбросил газ и плавно вырулил на обочину. Когда машина остановилась он посмотрел жене в глаза и тихо сказал:
– Милая, надо трезво смотреть на вещи. Ты намного моложе меня, и я как твой любящий муж не могу позволить себе поступить иначе...
Для пущей достоверности пришлось горько вздохнуть.
– Но почему?.. – растерялась жена.
– Чтобы тебе не пришлось платить огромный налог на наследство! Сейчас супруги его не платят, но поговаривают, что очень скоро ситуация изменится – платить станут все, и ставка вырастет в разы...
Провинциалы верят в нерушимую силу прописки. А еще они верят слухам. Чему же еще можно верить, если не слухам?
При осмотре участка Александр Святославович превзошел сам себя.
– Я видел план! – вдохновенно врал он. – Вот здесь будет проходить дорога, поэтому нам придется высадить на этой стороне деревья, чтобы они ограждали нас от шума и нескромных взоров. Южную сторону мы оставим свободной, не исключено, что со временем удастся присоединить к своему и соседский участок. Дом поставим не так, как стоит эта халупа, а развернем под углом...
– Зачем?
– Мне не нравится прямоугольная площадка перед домом. Есть в ней что-то казарменное. И вообще – участок видится мне как совокупность ломаных линий, так, как модно сейчас за рубежом. А вот там, где лопухи, мы устроим площадку для барбекю...
– Тяжело будет бегать вверх-вниз...
– Милая, как только ликвидируют свалку, всю территорию выровняют.
– Значит, до того нельзя начинать строить дом?
– По имеющимся у меня сведениям, это произойдет очень скоро. В мае мы сможем начинать строительство...
Врал, как в юности на комсомольских собраниях, и добился своего. Жена выписалась из московской квартиры и прописалась в деревне. «На дурака не нужен нож, ему с три короба наврешь – и делай с ним что хошь!», – пели лиса Алиса и кот Базилио.
Часть выходных дней Александру Святославовичу приходилось посвящать разъездам по магазинам – жена приглядывалась к вариантам обстановки еще не построенного дома, иначе говоря, упоенно строила из себя состоятельную женщину. После магазинов у нее обычно начинала болеть голова. Она, вся такая несчастная, укладывалась на диване и тихо стонала. Александр Святославович кормил ее таблетками и время от времени сокрушался:
– Это я во всем виноват! Столь длительное воздержание плохо сказывается на твоем здоровье!
Согласно легенде, строгий уролог все продлевал и продлевал срок воздержания, грозя оперативным вмешательством в случае ослушания. На самом деле Александр Святославович не монашествовал – восстановил отношения с одной из бывших любовниц и раз-другой в неделю наведывался к ней. Жена, разумеется, тоже не маялась невостребованной – уж что-что, а сытую женщину от голодной Александр Святославович отличать умел.
В один из октябрьских вечеров, когда супруга стонала особенно сильно, Александр Святославович покачал головой и сказал:
– Нельзя есть столько таблеток. Ты испортишь себе желудок.
– Что же делать? – Жене и впрямь было плохо, она избегала малейших движений головой и разговаривала почти не размыкая губ.
– Выраженные боли принято лечить инъекциями.
– Не хочу уколы, от них на попе остаются шишки...
– Внутривенными. Хочешь, я тебе сделаю укольчик, и тебе сразу полегчает.
– Хочу, – простонала жена.
Александр Святославович полез в книжный шкаф, где за двухтомным «Руководством по наркологии» (кстати говоря – совершенно бесполезным) уже месяц дожидались своего часа двенадцать ампул с однопроцентным раствором морфина гидрохлорида. Двенадцать снарядов возмездия. Двенадцать порций неземного блаженства, его прощальный подарок жене...
Ампулы с физраствором, шприцы и все такое прочее он хранил открыто – в одном из кухонных шкафчиков. Частнопрактикующий нарколог должен иметь под рукой все необходимое для выездов к пациентам.
Игла еще была в вене, когда жена сказала:
– Как хорошо, – и закрыла глаза.
Александр Святославович пару минут слушал ее дыхание, потом унес шприц и пустые ампулы в кухню. Ампулу из-под морфия завернул в обрывок бумаги для запекания и раскрошил в пыль молотком для отбивания мяса. Ампулу из-под физраствора и шприц с иглой выбросил просто так.
Закончив с уборкой, налил себе стопку ледяной водки, выловил из банки маринованный корнишон и, не присаживаясь, поздравил самого себя с почином. Точнее, не с почином, а с началом завершающего этапа операции.
