Бернар Вербер - Зеркало Кассандры
— …безопасное. Это транс шаманов. Как это вы называете? Ах да, гипноз.
— Не люблю я гипноз. Если ты понимаешь, что я хочу сказать, — с иронией добавляет она.
Африканец рассматривает кукол, накрашенных, словно для бала Сатаны.
— Как тебя убедить, что это принесет тебе пользу?
Он ходит по комнате.
— А если я скажу тебе, что знаю о твоем Синем Дереве Времени? Оно есть в легендах волофов. Мастер Дембеле научил меня видеть его. Только я смотрю издали. А ты — вблизи.
Уже через десять минут Кассандра приходит в хижину Фетната.
Обстановка в его домике очень странная. На одной из полок сидит чучело зевающей летучей мыши. На других пылятся сушеные ящерицы, стоят ряды банок с лягушками и жабами, прозрачные склянки с волосами и обрезками ногтей, коробочки с неподвижными насекомыми, пробирки с черным и серым порошком. На каждом контейнере — этикетка: «Для успешного экзамена в университет», или «Чтобы хорошо росли волосы», или «Чтобы не пускать газы в постели», или «Чтобы не ошибиться при покупке дома».
У стены напротив выстроились стеклянные вазы. Одни наполнены серыми, зелеными и коричневыми плодами, другие — маленькими красными цветами с черными листьями. Рядом с ними красуются деревянные статуэтки с веселыми или грозными лицами.
Сенегалец указывает девушке на покрытое высушенными собачьими шкурами кресло:
— Закрой глаза и расслабься.
Она подчиняется.
— Дыши все медленней и медленней.
Кассандра неслышно вдыхает и выдыхает.
— Успокойся. Все хорошо.
Она устраивается в кресле поудобнее. Монотонный голос понемногу убаюкивает ее, постепенно погружая в транс.
— Теперь представь, что твоя душа покидает тело. Она пролетает сквозь потолок. Она поднимается высоко в небо. Она достигает границы атмосферы и безвоздушного пространства. Ты видишь путь. Впереди — будущее. Позади — прошлое. Повернись и иди к прошлому. Что ты видишь?
Кассандра медленно произносит:
— Я вижу хижину Эсмеральды, карту «Таро» с башней. Две падающие фигуры.
— Это случилось несколько минут тому назад. Иди дальше в прошлое, переходи от минут к дням.
— Я вижу, как пришла на свалку. Меня преследуют собаки.
— Еще дальше. Возвращайся, возвращайся в прошлое.
— Я вижу, как живу в пансионате «Ласточки».
— Еще дальше.
Лицо Кассандры искажается от боли.
— Я вижу теракт в Египте у пирамиды Хеопса. Я ищу моих родителей среди обугленных, искалеченных тел. Все в дыму.
— Еще дальше.
Кассандра застывает.
Наступает долгая пауза.
Фетнат Вад не решается вмешиваться, он видит, что девушка спокойно дышит.
— Я… я… меня окружает моя семья.
— Твои родители?
— Нет.
— Кто?
— Мои… дети.
— Что ты говоришь?
— Мои дети и внуки. Они стоят вокруг моей постели. Они… они говорят со мной, но не по-французски. Я их понимаю.
Фетнат сдерживается и не прерывает девушку.
— Приходит доктор, он осматривает меня и говорит, что я поправлюсь. Что мое здоровье улучшится. Но я знаю, что он лжет. Я прошу всех членов семьи подойти ко мне поближе. У меня болит все тело. Мои мышцы словно горят в огне. Я вся как будто покрыта ожогами. Это пролежни, я слишком долго лежала неподвижно в постели. Малейшее движение вызывает такое ощущение, словно с меня заживо сдирают кожу. Я вижу свои руки, они совсем старые, с коричневыми пятнами, с потрескавшимися ногтями. Врач одет по моде прошлого века. Он в сюртуке и в маленькой круглой шляпе. У моих детей и внуков светлые волосы. На левой руке у меня кольцо. Я замужем. У меня нет груди, у меня волосы на подбородке. У меня… пенис.
Снова долгое молчание.
— Я — мужчина. У меня седые волосы, мне много лет. Я узнаю язык — это русский.
— Кто вы?
— Старый русский врач, который скоро умрет.
Фетнат невольно обращается к Кассандре на «вы», словно перед ним не юная девушка, а почтенный старик.
— Я просил вас просто вспомнить свое детство. Расскажите о нем.
Кассандра Катценберг дрожит.
— Зачем? Этот врач, утверждающий, что вылечит меня, болван. Я лечил других, а меня вылечить не сумели. Какая ирония!
— Сапожник часто ходит без сапог.
— Я кашляю, я кашляю все сильнее. Я думаю, что у меня туберкулез. У меня все тело болит. Но я рад тому, что семья собралась вокруг меня в последние минуты. Я их люблю. До этого дня дожило около десяти членов моей семьи. Я помню, как я их растил, одного за другим. Я помню, какова моя профессия. Я помню свое имя. Давид. Я помню свою фамилию. Каминский. Я кашляю. Я ненавижу кашель, он обжигает мне бронхи.
— Хорошо. Просыпайтесь, доктор Каминский, то есть просыпайся, Царевна. Ты проснешься, когда я скажу «ноль». Три… Два… Один… Ноль.
Кассандра открывает глаза. Она хрипит, словно очнулась после кошмарного сна. Фетнат Вад раскуривает длинную трубку с чашкой в виде головы пирата и выпускает несколько клубов синеватого дыма.
— Малышка, у тебя проблемы. В твоей жизни есть большая черная дыра. С тринадцати лет и до… твоей смерти в предыдущей жизни все стерто. Словно провели магнитом по кассетной ленте. Ты вспоминаешь теракт и летишь в яму, из которой попадаешь прямо в прошлую жизнь. Мы называем это дырой во времени. Это очень редко бывает.
Фетнат садится в кресло-качалку и задумчиво раскачивается.
— Обычно перед каждым новым рождением образуется провал в памяти. Чтобы ты не тащила за собой всю боль, все страхи, все неврозы предыдущих жизней. У тебя этой пропасти нет.
Он снова раскуривает трубку.
— То есть ты переходишь от одной жизни к другой без защитного барьера забвения, если ты понимаешь, что я хочу сказать.
Кассандра вспоминает фразу, прочитанную в книге матери: «Прямо перед рождением младенца ангел прижимает палец к его губам и шепчет: „Забудь все свои прошлые жизни, воспоминания о них не должны смущать тебя в жизни настоящей». И над верхней губой новорожденного остается ложбинка"».
Пошатываясь, она поднимается на ноги.
105
Хорошо. Никто не может мне помочь.
Фетнат не знает, что я видела множество других своих воплощений. Он открыл окно, и я увидела не только то, что было вблизи. Я увидела и то, что находилось далеко, то, что случилось очень давно.
Я видела… не только смерть доктора Давида Каминского, но и людей обоих полов эпохи Средних веков и Античности, все они раньше были «мной». Я помню доисторических людей, и даже тех, кто населял землю еще раньше. Когда я сражаюсь, мне дает силы мой предок-примат, чья память живет у меня под кожей.
