Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 9 2009)
Составитель Сергей Костырко
Периодика
“АПН”, “Booknik”, “Волга”, “Вопросы литературы”, “Газета”, “Город 812”, “День и ночь”, “Дружба народов”, “Иностранная литература”, “Коммерсантъ”, “Крещатик”, “Литературная газета”, “Литературная Россия”, “Москва”, “НГ Ex libris”, “Неприкосновенный запас”, “Нова демократія”, “Новая газета”, “Новая газета в Нижнем Новгороде”, “Новая газета — Санкт-Петербург”, “Новые Известия”, “Новые облака”, “Новые хроники”, “Newslab.ru”, “Огонек”, “OpenSpace”, “ПИТЕРBOOK”, “ПОЛИТ.РУ”, “Православие и Мир”, “Профиль”, “Postimees”, “Российская газета — Неделя”, “Русский Журнал”,
“Русский Обозреватель”, “Русский репортер”, “СловоWord”, “Собеседник”,
“SvobodaNews.ru”, “Топос”, “Частный корреспондент”
Михаил Айзенберг. Постскриптум. — “ OpenSpace ”, 2009, 6 июля < http://www.openspace.ru>.
“Начинаясь мемуаром, прибауткой, едва ли не стихотворным фельетоном, лучшие стихи Лосева меняют свою структуру и переходят в другое состояние. Спешившаяся речь развивает скорость, пешеходу недоступную (и достаточную для свободного полета). На каком-то изгибе ритм попадает под воздушный поток. Здесь и начинается самое важное: когда лосевская „проза” встает на крыло , необыкновенно ощутим сам момент взлета”.
Михаил Айзенберг. Первое лицо множественного числа. — “ OpenSpace ”, 2009, 28 июня .
“В основе реальной новации всегда угадывается какая-то антропологическая новость. И в поэзии [Евгения] Сабурова скрыто присутствует нетривиальное представление о человеке — как о первом лице множественного числа. Его голос соединяет разные и противоречивые голоса, звучащие в одном сознании. Но у всех этих голосов один глубинный источник, и стихи Сабурова несут „на выходе” память о прохождении разных глубин, становясь каким-то дневником „внутреннего” человека: его любовных смут, снов и страхов, грозных или зыбких воспоминаний. <...> Разнохарактерные сообщения приходят к нам на единой стиховой волне, настолько переиначенные ее ритмической волей, что мы не сразу обнаруживаем их начальную природу”.
Светлана Алексиевич. “Пишу для притихшей России”. Беседовал Сергей Золовкин. — “Новая газета”, 2009, № 58, 3 июня <http://www.novayagazeta.ru>.
“В Петербурге от одной учительницы я услышала: она уже не может убедить своих учеников, что гоголевский Чичиков — отрицательный герой. Для них он — положительно прав. Как и Абрамович”.
“На московском вокзале слышала, как разговаривали две старушки. „Бедный Абрамович! Столько денег из-за кризиса потерял! Миллиарды!” — „Но мы-то с тобой выживем!” И — выживут же! Нет опыта счастья. Просто — жизни. А опыт выживания — гениальный. Но лагерный опыт выживания, как писал Шаламов, нужен только нам самим. Он нужен только в лагере. Его некому передать. Прежние люди кончаются, начинаются другие”.
“<...> в Вологде, где, с точки зрения какого-нибудь голландца или француза, везде святая и непонятная русская бедность, я увидела забытые русские (советские) лица.
О Медведеве и Путине никто не говорит, как будто их и нет. Там мне напомнили поговорку 90-х: пусть совсем не платят, дали бы только сделать”.
Юрий Арабов. “Драматургам придется стать дворниками”. Беседу вела Веста Боровикова. — “Новые Известия”, 2009, 9 июня <http://www.newizv.ru>.
“Позже нам с мамой дали целый двадцатиметровый „дворец”, но тоже в коммуналке. Там я и написал первые стихи. Это был 1972 год, 8 марта. Мы с моим другом Володей Винокуровым были уже десятиклассниками и немножко пригубили какого-то ужасного вина — кажется, „Агдама”. В этом состоянии я посмотрел по телевизору какой-то мрачный партийный концерт, посвященный женскому дню, и пришел в ужас. Хотя в профессиональном плане советская масскультура была все же выше сегодняшней. Разозлившись на всю эту убогость, я залпом написал свое первое стихотворение „Загнанные лошади в белой пене”. Вскоре к нам в школу приехал поэт, фамилию которого я забыл, о чем до сих пор очень жалею. Я подстерег его в учительской, где он вел разговор о гонораре за выступление перед нами, и напугал его просьбой послушать мои стихи. Он с ужасом согласился. Я в коридоре прочел ему про своих загнанных лошадей. Он сказал мне пророческую фразу: „Вы будете популярны, но только в узких кругах.
В большое искусство вас никогда не пустят”. Я был абсолютно счастлив, хотя стихотворение было очень плохое”.
Андрей Ашкеров. Джексон как проект. — “Новые хроники”, 2009, 2 июля <http://novchronic.ru>.
“Джексон был человеком-проектом. Он стремился воплотить образ идеального субъекта, предельно противостоящего объективной действительности, по сути, объявившего ей войну”.
“Фигура Джексона — воплощение великой грезы об управляемости таких мутаций: он изменил не цвет кожи, а расовую принадлежность, не форму носа, а восприятие человеческого лица, не стереотипы сексуального поведения, а само понимание пола и возраста (Бодрийяр не зря говорил о том, что Джексон воплощает индивидуальный пол). Джексон — это великий футурист наших дней, вступивший в опасную и заведомо проигрышную игру с будущим”.
Андрей Ашкеров. Зыкина, или Откуда течет Волга. — “Новые хроники”, 2009, 2 июля.
“Зыкина была москвичкой, горожанкой. При этом „из низов”, да. Ее народность была связана с опытом культуры, пережившей и, в общем-то, вполне принявшей раскрестьянивание”.
“Зыкина — пример модернистского искусства, радикальный и, если вдуматься, довольно вызывающий”.
Альберт Байбурин. К предыстории советского паспорта (1917 — 1932). — “Неприкосновенный запас”, 2009, № 2 (64) <http://magazines.russ.ru/nz>.
“<...> тот период, когда прежняя (дореволюционная) паспортная система оказалась разрушенной, а новая (советская) еще только создавалась”.
“<...> показательна в этом отношении официальная статья о паспорте в Малой советской энциклопедии, вышедшей в 1930 году: „Паспорт — особый документ для удостоверения личности и права его предъявителя на отлучку из места постоянного жительства. Паспортная система была важнейшим орудием полицейского воздействия и податной политики в т. н. ‘полицейском государстве‘. Паспортная система действовала и в дореволюционной России. Особо тягостная для трудовых масс, паспортная система стеснительна и для гражданского оборота буржуазного государства, которое упраздняет или ослабляет ее. Советское право не знает паспортной системы”. Но пройдет всего два года, и паспортная система будет введена. На самом деле, эта статья о паспорте вышла с явным опозданием. <...> В 44-м томе Большой советской энциклопедии, вышедшем в 1939 году, все уже расставлено по своим местам: „Паспортная система — порядок административного учета, контроля и регулирования передвижения населения посредством введения для последнего паспортов. Советское законодательство, в отличие от буржуазного, никогда не вуалировало классовую сущность своей П. с., пользуясь последней в соответствии с условиями классовой борьбы и с задачами диктатуры рабочего класса на разных этапах строительства социализма””.
Родион Белькович. Прыжок в хаос. — “Русский Журнал”, 2009, 1 июня <http://russ.ru>.
“Не имеет совершенно никакого значения, сохранился ли марксизм в неизменном виде. Важно то, что марксизм явился, возможно, первым учением нового времени, которое довело тезис о необратимости и неизбежности прогресса до своего логического завершения и сделало все для его победы”.
“В конце XIX века отчуждение раскрывалось через категорию экономической эксплуатации, но в конце XX века говорить о беспросветности земного существования нужно по-другому. Однако до сих пор именно язык марксизма остается наиболее актуальным и применимым к меняющимся реалиям”.
“Все, что остается человеку, — непрерывно двигаться вперед, отрицая и разрушая все, что он представляет собой сейчас”.
Михаил Бойко. Благолепие тления. 180 лет философу Николаю Федорову. — “НГ Ex libris”, 2009, № 21, 11 июня <http://exlibris.ng.ru>.
“Категория „ничто” в русских религиозно-философских построениях никогда не играла центральной роли. А если и фигурировала, как в некоторых работах о. Сергия Булгакова, Николая Бердяева и других мыслителей, то на поверку оказывалось, что под „ничто” подразумевалось не абсолютное небытие, а или какая-то более первичная, фундаментальная, богатая и насыщенная форма бытия („Божественное ничто”), или некая экзотическая форма иносуществования. Этим грешат и современные разработчики философии небытия (покойный Арсений Чанышев, действующие — Натан Солодухо, Владимир Кутырев, Дмитрий Родзинский, Юрий Разинов и другие). „Ничто”, „небытие”, с которым они работают, в каком-то смысле есть . Если вспомнить о двух греческих словах, обозначающих ничто, — меон (ничто порождающее, то есть в некотором смысле существующее) и укон (бесплодное ничто, парменидовское, которого вовсе нет), то можно сказать, что все наши мыслители занимаются меонологией , а не уконологией ”.
