Одри Ниффенеггер - Соразмерный образ мой
— Может, проводить тебя домой? — спросил он. — Или Себастьян подбросит, если хочешь.
— Как скажешь, — отозвалась она.
Посмотрев на нее, Роберт решил, что лучше будет посадить ее в машину. Джулия отключилась; глаза ее были пусты: казалось, она не понимает, о чем ее спрашивают. Он помог ей отвязаться от «друзей». В молчании они вышли на улицу и ждали, пока подъедет Себастьян.
— А сколько прошло времени, пока Элспет не стала призраком? — тихо спросила Джулия, глядя в сторону.
— По-моему, она сразу стала призраком. Она говорит, что некоторое время была чем-то вроде тумана.
— Мне кажется, сегодня утром появилась Валентина. В спальне. — Джулия покачала головой. — Я прямо чувствовала ее.
— А Элспет была с ней? — спросил Роберт.
— Не знаю. Мне ее не видно.
— Мне тоже.
Подъехала машина. Храня молчание, они поехали вверх по склону.
Казалось, этот день никогда не кончится. Роберт неподвижно сидел за письменным столом без единой мысли в голове. Ему хотелось выпить, но он боялся, что его развезет и дело пойдет наперекосяк, поэтому он просто сидел молча и ничего не делал. Эди спала на кровати близнецов. Джек сидел на диванчике, у почти зашторенного окна, слушал тихое посапывание жены и читал первое американское издание повести «Старик и море». Джулия поняла, что не может оставаться в доме. Выйдя на задний двор, она села на скамью, положила подбородок на колени и обхватила себя руками. Мартин тренировался смотреть в окно. Заметив Джулию, он после некоторого колебания постучал в оконное стекло и поманил ее. Она вскочила и побежала к пожарной лестнице. Он услышал глухой звук ее шагов и отпер заднюю дверь как раз тогда, когда подоспела Джулия. Она молча прошла в квартиру и села на кухонный стул.
— Ты сегодня что-нибудь ела? — спросил он ее.
Она покачала головой. Он стал готовить сэндвич с сыром. Налил полный стакан молока и поставил перед ней. Потом зажег плиту и сунул сэндвич в духовку, чтобы расплавился сыр.
— Ты пользуешься плитой, — отметила Джулия.
— Я решил, что это безопасно. Вызвал газовщиков, чтобы мне ее подключили заново.
— Здорово, — улыбнулась она. — Делаешь успехи.
— Витамины творят чудеса. — Мартин порылся в карманах в поисках зажигалки, достал из пачки сигарету и прикурил. Потом сел на второй стул. — Ну, как ты? Прости, я не пришел на похороны твоей сестры.
— Я и не ожидала, что ты придешь.
— Роберт меня звал… Я даже вышел, постоял на площадке, но дальше идти не смог.
— Да ничего, все нормально. — Джулия представила, как Мартин стоит один среди газетных залежей и безуспешно пытается спуститься по лестнице.
Целый день Мартин ломал голову, как убедить Джулию заночевать у него в квартире. Он предусмотрел самые разные диалоги, но сейчас просто выпалил:
— А что ты делаешь вечером?
Джулия пожала плечами.
— Ужинаю с родителями — скорее всего, в кафе «Руж». Потом — не знаю. Думаю, они вернутся в гостиницу.
— Не лучше ли и тебе с ними?
Джулия упрямо помотала головой. «Я не ребенок».
— Может, тогда побудешь у меня? Чтобы не оставаться одной.
Джулия представила себе Элспет, крадущуюся по квартире, и ответила:
— Да, я бы с удовольствием. — Она отпила молока.
Они не проронили больше ни слова, пока не зазвенел таймер; Мартин с осторожностью извлек из духовки подрумяненный сырный сэндвич, положил его на тарелку и поставил перед Джулией. Она смотрела на сэндвич и молоко, а сама думала, как это непривычно, когда вокруг нее хлопочет другой человек, а не наоборот. Мартин погасил сигарету, чтобы Джулия могла спокойно подкрепиться. Когда она закончила, он убрал со стола и предложил:
— Хочешь поиграть в скрэббл?
— С тобой? Нет уж, это нечестно.
— А в картишки перекинуться?
Джулия колебалась.
— Нехорошо как-то играть, когда она… ну, ты понимаешь. Даже думать об этом не хочется.
Мартин предложил ей сигарету. Она взяла; он поднес зажигалку и сказал:
— По-моему, игры для того и были придуманы, чтобы люди не свихнулись от тягостных мыслей; но у меня есть другая идея: давай сами устроим поминки, поскольку я пропустил те, что были. Расскажешь мне о Валентине?
Сначала он подумал, что она не ответит. Ее хмурый взгляд сосредоточился на кончике сигареты. Но вскоре Джулия с трудом заговорила; он вытягивал из нее каждую историю до тех пор, пока слова не начали складываться в образ Валентины, которому теперь суждено было жить в памяти Джулии. Рассказ ее длился не один час, Мартин оплакивал девушку, с которой познакомился лишь мимолетно, причем совсем недавно; а день между тем незаметно перешел в вечер.
Поскольку Джессика забрала у него ключ, Роберт взял ключ Элспет. Этим ключом, отпирающим дверь в садовой стене за домом, она не пользовалась — со дня их знакомства он висел без дела у нее в кладовке. Ключ от склепа Ноблинов он забрал из ее письменного стола еще неделю назад. Оба ключа, вместе с третьим, от квартиры близнецов, перекочевали в карман его плаща. Роберт стоял у окна, выходящего в сад перед домом, и ждал, когда стемнеет.
Джулия и ее родители прошествовали по дорожке, отправляясь куда-то ужинать, и скрылись за воротами. «Сейчас, — подумал Роберт. — Либо сейчас, либо никогда».
Он вышел через дверь черного хода, но запирать ее не стал. Проходя через задний дворик, Роберт поднял глаза на окна Мартина, хотя знал, что они заклеены газетами. «Что бы это значило? Кое-где газеты отлеплены». В кабинете Мартина горел свет; в остальных комнатах было темно. Роберт проскользнул в зеленую дверь, оставив ее приоткрытой.
Самый короткий путь к усыпальнице Ноблинов лежал напрямик через Ливанский круг и Египетскую аллею. Роберт включил фонарик, чтобы идти быстрее. Светил месяц, но деревья накрывали всю аллею чернильной тенью. Выключив фонарь, он прислушался. Страха не было. Он даже поймал себя на том, что ему приятно находиться на кладбище. До его слуха доносились только обычные ночные звуки: шуршание шин — несколько машин проехало вверх и вниз по склону — да жужжанье насекомых, приглушенное прохладой ночи. Свернув с аллеи, Роберт направился в горку, к склепу Ноблинов.
Ключ проворачивался с трудом. Надо было смазать замок. Наконец Роберт смог распахнуть дверь. Войдя внутрь склепа, он надел пару латексных хирургических перчаток и прикрыл за собой дверь, на случай, если кого-нибудь принесет сюда в этот час. Хотя они, надо думать, больше испугаются, чем он. Он опустился на колени перед гробом Валентины. Роберт чувствовал себя громадиной, вторгшейся в это тесное пространство, — как Алиса, внезапно выросшая в домике кролика и просунувшая руку в дымоход. Гроб был поставлен в нишу, и Роберт стал тянуть его на себя, пока не счел, что для дальнейших действий достаточно. «Достойного способа сделать это не существует», — подумал он, вытащив из кармана отвертку и принимаясь откручивать крышку гроба. Казалось, это займет целую вечность. К тому времени, когда он приподнял крышку, с него градом лил пот. Когда он открыл гроб, раздался такой звук, будто кто-то откупорил огромную банку с маринованными огурцами.
Тело Валентины покоилось под белым шелком. «Кажется, ей удобно». Наклонившись над гробом, Роберт подхватил Валентину на руки; она была словно пушинка. Тело немного увлажнилось от упакованного в полиэтиленовые мешки льда, который Себастьян спрятал на дне гроба. Она еще не утратила гибкости, хотя стала очень холодной. Себастьян был настоящим мастером: от Валентины не исходило ни малейшего запаха разложения. Роберт не знал, куда ее положить. Постояв в замешательстве, он повернулся и опустил ее на пол. Достав из гроба лед, он выбросил его в кусты, затем положил вывинченные болты в гроб и прикрыл крышку. После этого задвинул пустой гроб обратно в нишу. Подобрав отвертку и фонарик, Роберт осмотрелся — не осталось ли где каких-нибудь следов его пребывания; все было чисто. Он снял плащ и расстелил его на полу. Потом положил на него тело Валентины и завернул. Теперь она была спрятана.
Вспомнив, что ключи остались в кармане плаща, он выудил их оттуда и переложил в карман рубашки. Наконец Роберт поднял Валентину. Он нес ее, прижимая к себе, положив ее голову себе на плечо. Обнимая ее одной рукой, другой он открыл дверь и осторожно выбрался наружу, опасаясь, как бы не ударить свою ношу. Заперев за собой дверь, он выключил фонарик и в темноте пошел обратно.
«Даже не верится: без сучка, без задоринки. Я-то всегда представлял себе эту авантюру — похищение тел — необычайно трудоемким делом. Правда, мне не пришлось копать. В прежние времена гробокопатели таскали с собой потайные фонари, лопаты и много чего другого». Роберт едва сдержался, чтобы не ухмыльнуться. Или не начать посвистывать. «Я не в себе. Вернусь домой — надо будет выпить». Он свернул на Египетскую аллею. Во мраке он мог лишь чувствовать, как тело Валентины раскачивается в такт его шагам. Он замедлил ход, еще крепче прижав ее к груди.
