Эдуард Тополь - Китайский проезд
– Н-да! – ответил Винсент, завистливо глядя на деньги. – Я сделал большую ошибку в жизни.
– Какую? – спросил Болотников.
– Я не стал банкиром.
– Грабить самолеты еще прибыльней, – усмехнулся Болотников. – Подумай об этом.
Винсент вздохнул:
– Нет, с этим я завязал. Я приехал сюда л: ать легальный бизнес.
– Ты выбрал верное место, – сказал Брух
Второй визит – в «Президент-отель», но по дороге Винсент заехал в «Макдоналдс» и купил две дюжины биг-маков и дюжину пакетов с жареной картошкой. Он купил бы и больше, но у него кончились русские деньги, а ему еще хотелось купить цветы. Пришлось заскочить в банк и выстоять небольшую очередь, которая, наоборот, покупала доллары. Какая-то старуха, получив новенькую сотенную купюру с укрупненным портретом Франклина, недоверчиво повертела ее в руках и вернула кассирше:
– Разве это деньги, милая? Тут одна лысина! Нет, ты мне дай настоящие – с маленьким мужичком!
Обменяв деньги, Винсент выскочил к своему «мерседесу», у которого уже стоял милиционер, грозно постукивая жезлом по лобовому стеклу машины.
– Документы! Штраф будем платить! – привычно сказал он Винсенту.
– Моменто! – Винсент нырнул в машину, достал из бардачка грамоту с подписью московского мэра и с улыбкой подал мильтону. Тот уставился в текст.
– Карашо? – спросил у него Винсент.
– «Карашо»! – злобно передразнил его милиционер. – Езжай, сука!
– Thank you!
Но на следующем углу Винсент притормозил, жестом подозвал старуху с ведром подснежников, увязанных в маленькие букетики.
– Патчом? How much?
– Три тыщи, милок! Свеженькие! Седни с ранья сама собирала, все ноги поморозила. В лесу-то… – затараторила старуха.
Он не понял, переспросил:
– All snowdrops – how much? Патчом? – и обвел жестом все ведро с цветами.
– Все хочешь взять? Ой, я не знаю. Тут, поди, тридцать букетов! Тут на девяносто тыщ!
Винсент дал ей русскую стотысячную купюру:
– Enough? Карашо?
– Сдачу я тебе должна, милок, сдачу… – не веря своей удаче, старуха достала из кармана телогрейки мятую пачку мелких русских денег и трясущимися руками стала отсчитывать ему сдачу.
Он махнул рукой:
– It's okay! Карашо! Forget it!
Но она не поняла, вручила ему горсть мятых рублей и еще перекрестила его:
– Спасибо, милок! Дай тебе Бог! Будет старухе на хлебушек с чаем… – и протянула Винсенту мокрую охапку букетов.
– Wrap it up, please, – и Винсент жестами показал, как заворачивают букеты. – Don't you have a paper to wrap it?
– А газетку купишь, милок, газетку. Благослови тебя Бог! Дай те Бог мульон!
Винсент взял цветы, положил на соседнее сиденье возле пакетов с гамбургерами и покатил в «Президент-отель», разбрызгивая апрельские лужи на неосторожных прохожих.
Апрель уже стоял в Москве, апрель!
По Тверской проезд был закрыт в обе стороны – тут шла краснознаменная коммунистическая демонстрация. Впереди медленно катил грузовик с гигантским портретом Зю Гана и мощными радиодинамиками, оглушающими улицу маршами времен второй мировой войны:
Вставай, страна огромная!
Вставай на смертный бой!
Огромная колонна демонстрантов с вдохновением подхватывала:
С фашистской силой темною,
С проклятою ордой!
Демонстранты несли портреты Зю Гана и Ленина, кумачовые флаги и развернутые во всю ширину улицы транспаранты:
«БАНДУ ЕЛЬ ТЗЫНА – ПОД СУД!»
и
«НАШЕ ДЕЛО ПРАВОЕ – МЫ ПОБЕДИМ!»
48
На сей раз в проходной «Президент-отеля» Винсента ждал пропуск, а охранники, осматривая его большой макдоналдовский пакет с гамбургерами, жадно потянули носами.
– You like it? Be my guest! Take it! – и Винсент с апрельской щедростью дал им по гамбургеру, а они в ответ даже не стали открывать его атташе-кейс, где лежали пачки с долларами.
Нагруженный свертком с цветами, сумкой с гамбургерами и атташе-кейсом, он прошествовал через центральный вход в вестибюль отеля и не узнал его: вместо прежней величественно-холодной и бело-мраморной пустоты тут царила обстановка не то революционного штаба, не то шумной московской тусовки. К лифту пришлось чуть ли не проталкиваться, и по дороге Винсент натыкался то на банкиров, которых он видел на банкете в «Праге» и в президентских покоях на «приеме» у Сос Кор Цннья, то на знаменитых политологов и журналистов, чьи лица не сходят с русских телеэкранов. В воздухе стоял сигаретный дым, шелест деловых бумаг и листов ватмана с эскизами плакатов, значков, клипов. И со всех сторон шумели голоса, обрывки разговоров, возгласы:
– Издание газеты «Не дай Бог» обойдется всего в пятнадцать миллионов баксов…
– Шестьдесят дирижаблей и воздушных шаров с транспарантами «Голосуй сердцем!» полетят по маршруту Москва – Урал – Челябинск…
– Почему все клипы должен делать Никита Михалков?…
– А кто финансирует портреты Ель Тзына с мэром?…
– Прямая почта «От двери к двери». Печатаем антизюганские листовки и нанимаем людей, чтобы разносили по квартирам!…
– Это старо! Сегодня с помощью компьютерного банка данных можно печатать личные письма каждому избирателю. «Дорогой Пупкин Иван Иванович, поздравляю Вас с днем рождения и так далее. Подпись: Ель Тзын».
– Плакаты «Голосуй или проиграешь» должны висеть на каждом столбе! То есть тираж – десять миллионов, не меньше!…
– Сеть клубов молодых избирателей – но современных, с дискотеками…
– Передвижная фотовыставка «Россия вчера, Россия сегодня» обойдется в копейки, но может проехать по всей стране…
– Фильм «Рассекреченный Ленин»…
– Значки «Ель Тзын – наш президент!» – всего два миллиарда рублей…,
Когда Винсент был уже рядом с лифтом, чья-то рука легла ему на плечо:
– Stop, американский шпион! Hende hoh! Он оглянулся.
Конечно, это был Брух, хохочущий своей собственной шутке.
– Shit! – с облегчением сказал Винсент. – Fuck твой юмор! Что тут происходит?
– Спасение утопающих – дело рук самих утопающих, – сказал Брух и спросил своего шестилетнего сына: – Марик, можешь перевести на английский?
– I'll try, – сказал мальчик и действительно перевел.
Но Винсент все равно не понял, и Брух ему объяснил:
– Тан Ель изложила нам классный план проведения выборов. Не знаю, это ее идеи или твоей команды, но видишь, что тут завернулось?! Если мы выиграем, ты получишь орден Героя России, бля буду!
– Папа! – укорил его сын. – Watch your language!
– Извини, Марик, – сказал Брух-отец. – Познакомься. Это дядя Винсент, он делает бронированные и летающие автомобили.
– Правда? Really? – загорелся мальчик. – Можно мне посмотреть?
– Запросто, – сказал Винсент. – Как только твой папа и его друг привезут мне кевлар и броневую сталь, 0 кей? А сейчас мне нужно идти наверх.
