Виктория Беляева - Корпорация
И пока Малышев стоял столбом, пытаясь понять, что же это происходит, Старцев рванулся из кабинета вон, и, распахнув дверь, крикнул страшно:
– Наташа, врача сюда… И сразу же «скорую»… сердечный приступ…
… Спустя двадцать минут реанимационная бригада увезла в направлении ЦКБ ослабевшее тело Березникова, а штатный доктор Центрального офиса клятвенно заверил Старцева, что дело, действительно, худо, что могут ведь и не спасти. Старцев покивал головой, вызвал Шевелева и попросил людей – подежурить у палаты Березникова. Шевелев вопросов задавать не стал, кивнул и вышел…
– Опоздал к черту, – Старцев глянул на часы, – Встреча была назначена…
И тотчас, будто его услышали через двойные звуконепроницаемые двери, селектор на столе проговорил Наташиным голосом:
– Я, Олег Андреевич, перезвонила, принесла извинения… Не волнуйтесь, перенесли на послезавтра – у вас там было окошечко…
– Что б я без тебя делал… – пробормотал Старцев и впервые за несколько последних дней улыбнулся.
А после сел с Малышевым за стол и набросал на чистом листе несколько цифр.
Еще немного – и Фрайман своего добьется. Корпорация на грани жесточайшего кризиса. Если ценовую ситуацию на рынке не удастся выправить в течение двух ближайших месяцев, только на палладии будет потеряно минимум 200 миллионов долларов. Кочет все еще официально не отрекся от своих требований – еще 300 миллионов. С Генпрокуратурой, требующей 500 миллионов, по-прежнему нет никакой договоренности. Векселя на 300 миллионов, скупленные Фрайманом, со дня на день могут быть предъявлены к оплате. Итого – более миллиарда долларов. Миллиарда!…
А денег свободных, между тем, нет, и не будет. Кредит брать тоже не под что: «Росинтербанк» только-только набирает обороты после реструктуризации, «Ярнефть» обросла судебными исками, да и под СГК, после заявлений Прокуратуры и наезда губернатора Кочета никто не даст и десятка миллионов, разве что – под залог акций… Но акции – это слишком рискованно, да и они упали в цене после событий этого лета…
– Ну? – спросил Старцев, выставив на листе жирный знак вопроса.
Малышев на знак посмотрел, поиграл бровями и ответил коротко:
– Жопа…
22
8 сентября 2000 года, пятница. Москва.
– Пожалуйста, проходите… – кивнул, появляясь в дверях человек, и оба сидевших в приемной человека разом встали и проследовали в кабинет.
Высокий и плотный человек со старательно зачесанной на бок челкой поднялся навстречу, крепко пожал вошедшим руки и усадил за небольшой круглый стол, посреди которого красовалась многослойная башенка из живых цветов.
– Вашу записку, Олег Андреевич, я читал, – сообщил человек и оборвал с тугой розочки лепесток. – Ситуация мне в общих чертах ясна. Поэтому, сразу перейдем к предложениям. Итак?…
Проследив невольно за движением его руки, Старцев поднял глаза:
– Мы вчера консультировались с Модестом Гавриловичем…
Хозяин кабинета бросил взгляд на пришедшего вместе со Старцевым человека, и тот успокаивающе прикрыл набухшие веки – да, мол, консультировались, было дело…
– …И пришли к такому выводу… – рука Старцева потянулась было к переносице, но на полпути передумала, – Потери на рынке палладия – это не только наши потери, но и, в первую очередь, потери государственного бюджета. Так?… – на лице человека с челкой выразилось: «Очень может быть», и Старцев продолжил, – Ни мне, ни Модесту Гавриловичу, ни тем более – вам – это не нужно. И в связи с этим, как я понимаю, мы должны быть готовы к любым мерам, чтобы урегулировать ситуацию.
Лицо хозяина кабинета отреагировало на «любые меры» легким беспокойством, обрюзгшая же физиономия Модеста Гавриловича оставалась недвижима.
– Мы должны понимать, что простые заверения в адрес участников рынка о том, дескать, что предоставленная им информация – ложная, здесь не помогут, – продолжал Старцев, – И поэтому я считаю, что нам стоит прибегнуть… ну… к нетрадиционным мерам воздействиям на рынок.
Модест Гаврилович Зверев, президент Центрального банка России, снова прикрыл свои тяжелые веки, демонстрируя полное согласие с тем, что меры, предлагаемые Старцевым, традиционными назвать никак нельзя. Встреча со Старцевым накануне заставила его надолго задуматься, и даже сейчас, когда он должен был ясно и недвусмысленно продемонстрировать свою точку зрения на старцевское предложение, этой точки зрения все еще не появилось. Странные вещи предложил ему вчера Старцев, вещи, прямо скажем, невозможные… Но так, черт же его знает, может, именно поэтому они и могут оказаться наиболее действенными…
Хозяин же кабинета, в котором даже последняя малограмотная бабка из глухой провинции без труда признала бы Григория Григорьевича Плотникова, председателя кабинета министров России, с предложениями Старцева ознакомлен не был, и потому дальнейшую речь хозяина «Росинтера» слушал с растущим изумлением.
А Старцев говорил вот что:
– …Скажем так – представителей ведущих западных структур, так или иначе связанных с этим сектором рынка. Банкиров. Игроков на рынке палладия. Автомобилестроителей. Просто пригласить их… если хотите – на экскурсию. На это самое месторождение Агапово. Пусть посмотрят, пусть сами все увидят.
– Что увидят? – переспросил Григорий Григорьевич.
– А что есть, то и увидят. Каменистая пустынь. Редкие деревца и мох ягель. Песцы там, лемминги… не знаю уж, кто водится на этом острове… Дикое, совершенно дикое место! Никаких рудников, никакой техники… ни-че-го!… Вот вам геодезические карты, вот вам документация, вот вам живая натура – сверяйте и удостоверьтесь, что никаких разработок тут не ведется и в ближайшие годы не планируется!… – Старцев все-таки потер переносицу, – Это может показаться несерьезным… на первый взгляд. Однако, я думаю, такие простые и понятные вещи впечатлят участников рынка куда больше, чем любые наши заявления и заверения.
Премьер-министр поглядел в стол, в размытое отражение цветочной башенки на гладком лаке, потом перевел задумчивый взгляд на Зверева. Зверев приоткрыл глаза и сказал:
– А гостайна?…
В самом деле, любая информация о месторождениях редкоземельных металлов в России носит характер государственной тайны. Даже если месторождение до конца не разведано, даже если не эксплуатируется и долго еще эксплуатироваться не будет… Любое разглашение информации о запасах палладия и подобного ему ископаемых карается законом. И что предлагает Старцев?… Старцев предлагает, чтобы закон нарушил не кто-нибудь, не Вася Пупкин из добывающей компании, а высшие должностные лица страны. Старцев предлагает, что Премьер Российской Федерации сам пригласил на заветные земли алчных чужестранцев: здравствуйте, гости дорогие, проходите, чувствуйте себя как дома на нашем палладии!…
– Гм… – сказал Плотников, и оторвал от многострадальной розочки еще один лепесток. – Бог с вами, Олег Андреевич… Может, прикажете их еще по складам Госрезерва прогулять?…
Старцев пожал плечами:
– В идеале и это неплохо было бы… Ситуация неординарная, и методы ее разрешения должны быть адекватными.
Премьер посмотрел на Старцева, посмотрел, растерзал в пальцах розовый лепесток и сказал наконец:
– Я не могу принять такое решение. Это не в моей компетенции. Это должен решать Президент.
Старцев глянул на Плотникова вопросительно, но тот сделал вид, что вопроса не понял.
– Вы могли бы взять на себе объяснение с Президентом? – вынужден был вслух произнести Старцев.
Председатель правительства подарил Старцеву еще один долгий взгляд и промолчал.
Зверев покосился в сторону промышленника, потом вдруг развернулся всем корпусом к премьеру и сказал фальшиво-старческим голосом:
– Григорий Григорьевич… А хорошо бы было, в самом деле, чтобы Олег Андреевич сам эту темку озвучил… Не дело вам с такой инициативой к Президенту лезть… а мне и подавно… чином не вышел… – Зверев покряхтел, возвращая обильное тело в исходное положение, – Подумайте-ка, Олег Андреевич, ей-богу…
Это предложение чрезвычайно устроило премьера – Плотников оживился, поддержал разговор, дал даже кое-какие рекомендации…
«Трусы, – кивая согласно головой, думал Старцев, – Этого и следовало ожидать… никогда они в Кремль не сунутся ни с какой инициативой… тем более, с такой…»
Спустя десять минут авто Старцева выруливало со стоянки Белого дома на Краснопресненской набережной. Глядя на реку и щурясь от солнечных пятен, плясавших на воде, Старцев прикидывал, что придется предпринять, чтобы дойти до Президента. Ничего не придумывалось – трижды уже за последние дни он пытался это сделать, трижды под благовидными предлогами ему было отказано. Кто-то в кремлевской администрации очень не хотел, чтобы они встречались. Кто-то достаточно сильный и властный, кто-то, связанный с Фрайманом…
