Жан-Мишель Генассия - Удивительная жизнь Эрнесто Че
– Так чем же он занимается?
Хелена собралась было ответить, но передумала, только пожала плечами и сделала несколько затяжек, рассеянно глядя на струйку дыма.
– Не имеет значения. Идем.
– Подожди, я хочу кое-что сказать.
Людвик бросил сигару в воду и несколько секунд молчал, собираясь с мыслями. Хелена повернулась к нему, ожидая продолжения.
Он заговорил тихо, как будто обращался к самому себе:
– У меня тоже роман, это началось давно и казалось несерьезным. Она жена моего хорошего приятеля. Потом все изменилось, мы по-настоящему полюбили друг друга и решили быть вместе, но ее муж заболел. К тому же у них двое маленьких детей, и он это использует. Нам очень хорошо друг с другом, но ситуация тупиковая. Муж действует как опытный шантажист, и она не решается порвать. Теперь ему предстоит операция, она мечется между нами – не знает, как поступить. Необходимо найти решение… которого нет. Придется ждать. Любовь – сложная штука, согласна?
– Дело не в любви, а в людях. Мы сами вечно все усложняем, запутываем.
– Похоже, что так. Но у нас с тобой все было просто… Сердишься на меня?
– За что?
– За все.
– Такова жизнь.
– Я сейчас скажу одну вещь… может, и не стоит, но… я ни о чем не жалею.
– Я тоже.
Хелена была рада вернуться в свою комнату, оказаться в привычной обстановке, среди милых сердцу вещей. Проснулась она поздно – Людвика уже не было, родителей тоже, так что квартира оказалась в полном ее распоряжении.
Во второй половине дня Хелена отправилась в приемную комиссию, надеясь узнать новости, но секретарь сказал, что ее, скорее всего, вызовут не раньше сентября. Выходя, она столкнулась с подругой Верой – они не виделись около года, – и та рассказала, что будет работать вторым ассистентом режиссера на первом полнометражном фильме выпускника киношколы, съемки начнутся в конце июля в Словакии. Вера пообещала познакомить Хелену с первым ассистентом, набиравшим команду, и она с восторгом согласилась.
Рабочий день у Людвика был ненормированный, но это его не смущало. Он брался за любое задание, которое поручал ему завред, мог часами слушать скучные дебаты на съезде или конференции, брал интервью у героического железнодорожника из глубинки, изучал преимущества производственной гимнастики, часами писал статьи (они всегда получались слишком длинными), а потом два дня бездельничал. Ему приходилось непросто, ведь он каждый день сталкивался в редакции с Магдой. Он радовался, что видит ее (не видеть было бы хуже), она рассказывала новости о Петре, которые его совсем не волновали, но он изображал интерес, чтобы подольше побыть с ней наедине. Мужу Магды становилось то лучше, то хуже, врачи никак не могли определиться с диагнозом. Однажды Людвик сказал, что его смерть освободит их, они смогут жить вместе и он будет заботиться о детях. Магда была шокирована его словами. По вечерам он провожал ее до больницы и отправлялся домой, но накануне решил подождать, она вышла через час, увидела его и разрыдалась. Людвик не знал, что делать.
– Как бы ты поступила на моем месте? – спросил он у Хелены.
– Она всю жизнь будет чувствовать себя виноватой, если уйдет от него сейчас. Наберись терпения и держись во что бы то ни стало.
– Говорят, испытания идут на пользу любви.
– Говорят…
Хелена встретилась с первым помощником режиссера, и тот спросил – снисходительно, но вполне миролюбиво, – почему она хочет работать в кино.
– Во-первых, потому, что буду занята день и ночь, а во-вторых… разве есть на свете занятие интересней?
Он ее взял. Денег пообещал немного, но сказал, что на съемках будут выдавать суточные на гостиницу и питание. Хелена надеялась, что работа поможет ей не думать о Рамоне. Она занималась раскадровкой и маркировкой, и ее босс говорил себе, что у него никогда не было ассистентки красивей и усердней.
Жаль только, что она такая недотрога.
Однажды Хелена поняла, что вот-вот сорвется, сказалась больной и уехала в Ладви. Вдруг Рамон вернулся и не знает, где ее искать? Два часа спустя она оказалась перед дверью, позвонила, но никто не открыл. Что, если он возвращался и снова уехал? Она решила справиться у соседа, тот посмотрел на нее с подозрением и не удостоил ответом. Хелена написала короткую записку со своим пражским адресом, но на доме не оказалось почтового ящика, в дверь листок не пролез, и она привязала к решетке свой красный шарф, решив, что Рамон поймет этот знак.
Его не было уже неделю. Семь бесконечных дней неизвестности. Никакие, даже самые трудные, политические переговоры не могут длиться так долго, говорила себе Хелена. Рамон не предполагал, что будет отсутствовать неделю, значит он должен был попытаться предупредить ее, но связаться не смог. Сколько еще ей ждать? И в какой момент придется похоронить надежду? Поговорить Хелена могла только с Людвиком, но у него не было ответов ни на один вопрос.
Через три дня он пригласил ее поужинать, чтобы отвлечься от грустных мыслей. Вид у него был мрачный. Они выпили белого моравского, и он рассказал, что Петра успешно прооперировали и Магда совершенно счастлива.
– Ситуация, прямо скажем, складывается не в мою пользу. Петр мог умереть, и меня бы это не слишком расстроило, что уж душой кривить. Я подставил бы Магде плечо, утешал бы ее, а теперь впереди месяцы выздоровления, и мерзавец будет давить на жалость, это он умеет. Думаю, нам с тобой нужно быть реалистами. Твой Рамон не вернется. Десять дней! Куда он мог отправиться, чем занимается? С глаз долой – из сердца вон… Он понял, что все слишком сложно, и решил смыться. С тобой объясняться не захотел, проявил вполне понятную человеческую слабость. Что собираешься делать?
– Меня взяли в группу, я надеялась, что работа поможет не сойти с ума, но он следует за мной повсюду – как тень, как призрак, засыпает со мной, будит меня, вселяется в каждого, с кем я говорю. Он и сейчас с нами – не пугайся, я не сумасшедшая, но скоро начнутся съемки, может, хоть тогда исчезнет.
– Давай съездим в Каменице, повидаемся с родителями – я возьму несколько отгулов. Ты развеешься, они обрадуются.
– Я сейчас никого не хочу видеть. Очень тебя прошу, ничего им не говори.
В четверг 30 июня – Хелена была на кухне, готовила Людвику ужин – раздался длинный настойчивый звонок в дверь.
– Я открою, – сказал Людвик.
Через минуту он вернулся, и лицо у него было странное.
– Кто там?
– Какой-то лысоватый тип в синем костюме. Изъясняется по-французски, спрашивает тебя.
Хелена не вытерла руки, не сняла фартук и ринулась к выходу. Рамон ждал на пороге. Она на мгновение застыла, потом спросила – как-то глупо, по-детски: «Это ты?» Наверное, хотела убедиться, что перед ней реальный человек, а не один из тех дьявольских миражей, которые так ее измучили. Хелена не заметила, как осунулся Рамон, она видела только его улыбку, и каждая клеточка ее тела отзывалась на прилив адреналина, передавая энергию позвоночнику. Лицо у нее порозовело, нижняя губа задрожала.
«Только бы не…» – подумала Хелена, но через секунду мысль улетучилась, поселившийся в животе сгусток страха растворился, и она снова почувствовала себя невыносимо легкой.
Рамон распахнул объятия, и Хелена кинулась к нему, повторяя:
– Рамон, Рамон, Рамон…
Ни одна женщина никогда не обнимала его с такой неистовой силой. Они долго не могли расцепить рук, Хелена гладила его по лицу, ощупывала каждый сантиметр кожи, как будто хотела убедиться, что это действительно он.
– Как ты меня нашел?
– Увидел шарф на решетке, спросил у Сурека, где ты, и получил этот адрес. В такого рода вещах они весьма эффективны.
– Ты выглядишь усталым.
– Это дело поправимое.
– Пойдем, я познакомлю тебя с Людвиком.
Мужчины пожали друг другу руки, кивнули и вежливо улыбнулись. «И что она нашла в этом чинуше?» – подумал Людвик, чувствуя себя уязвленным.
Ужинать Рамон не стал – «спасибо, я не голоден», они еще немного постояли, потом Хелена сходила за курткой и сказала:
– Спасибо за все, Людвик, я никогда не забуду того, что ты для меня сделал. – Она поцеловала его в щеку. – Удачи тебе и не теряй надежды.
Рамон и Хелена сбежали по лестнице, держась за руки, пошли по набережным Влтавы и поднялись к Замку. В городе наступило лето. Рамон смотрел на крылатые статуи на крышах зданий: таинственные ангелы, кокетливые дамы и уродливые пророки собирались то ли взлететь, то ли броситься вниз. Они зашли в кафе на три столика, сели на террасе и заказали пиво.
– Господи, как же хорошо, что ты вернулся! Я боялась, что ты обо мне забыл.
– Возникли непредвиденные обстоятельства. Из-за визита де Голля. Дело так и не сдвинулось с мертвой точки, разговор не получился. Взаимные упреки, подозрения, пустые обещания. Ждать от русских помощи бессмысленно. Их коммунизм – тот же капитализм, они лучшие и вернейшие союзники американцев. Меня выпроводили как назойливого посетителя. Все кончено. Мы проиграли. Я объявил, что выхожу из дела.
