Наталия Терентьева - Чистая речка
– Ладно, – кивнула Анна Михайловна. – Поговорите пока с Андреем, познакомьтесь, покажи ему, что тут у вас да как… А я договорюсь о ночлеге. Потом я отдам тебе подарки, мы тебе привезли там всякого… Надо не надо, посмотришь, скажешь потом. – Оглядываясь на нас, она ушла в корпус.
Андрей стоял, не двигаясь, поэтому я сама подошла к нему ближе.
– Привет, – еще раз сказала я. – Тебе сколько лет?
– Шестнадцать.
– А мне только будет пятнадцать весной.
Я никогда не думала об этом, но всегда знала, что он будет именно такой.
На улице было довольно холодно, но я не хотела идти в корпус. По крайней мере, здесь нет десятка любопытных глаз.
– Ты замерзла? – спросил Андрей.
– Да. Пойдем, я покажу тебе семейный корпус.
Там хотя бы нет Лерки, и туда не сразу прибежит Веселухин, а в том, что он сейчас где-то появится, я была уверена. Даже если он и отправился за мной в город, отбивать меня у Виктора Сергеевича, то уже должен прибежать обратно.
Я очень странно себя чувствовала. Мне было и хорошо, и плохо одновременно. Мне хотелось уйти и прогнать это наваждение. Мне хотелось быть с ним, смотреть на него, слушать и никуда не уходить.
В семейном корпусе все сидели по углам, кто носом в телефоне, кто разговаривал. Двое или трое малышей смотрели телевизор в общей гостиной. На нас с Андреем мало кто обратил внимание.
– Надо снять обувь, – сказала я. – Дети сами убираются, на улице сейчас грязно.
– А вы что, не сами у себя в корпусе убираетесь?
– Сами, но у нас места больше, у нас есть еще и уборщица, но она очень редко убирается, и только в коридорах и туалете.
– Почему называется семейный корпус? – спросил Андрей.
Он то пристально на меня смотрел, то отворачивался. Мне показалось, ему тоже как-то не очень комфортно. Я объяснила про семейный корпус, рассказала, что здесь было раньше. Почему-то мне казалось, что мы говорим о чем-то неважном, совершенно не о том.
– Ты хорошо учишься? – спросила я.
Он пожал плечами.
– Хорошо. А ты?
– Я – да. В общем хорошо. Хотела бы лучше. Но…
– Мама показывала твою фотографию, но ты совсем другая, – сказал Андрей.
– Это плохо?
– Нет, просто… Ты… совсем ни на кого не похожа.
– А ты похож на кого-то, кого я знала в прошлой жизни.
Он даже как будто не удивился.
– Я видел, как ты танцуешь, мама показывала.
– Понравилось?
– Да. Но там не видно было лица. Ты очень красивая. У тебя, наверно, есть парень?
– Даже два! – засмеялась я. Я стала приходить в себя.
Андрей чуть прищурился.
– Два? Как это? Ты встречаешься с двумя?
– Нет, – покачала я головой. – Просто… Так вышло.
– Интересно….
– А у тебя? Есть девушка?
– Нет. Хотя, подожди… – он достал из кармана телефон, подсел ко мне поближе и сделал наше фото. – Вот, теперь есть, – засмеялся он. – Все. Ты согласна?
– Быть твоей девушкой?
– Да.
Я посмотрела на Андрея. Я знала его полчаса. Нет, меньше. Я переписывалась почти год с его мамой, она мне что-то писала о сыне, почему-то я представляла себе маленького и совершенно зависимого ребенка. Да, она писала, кажется, что сын хорошо учится, но ничего больше не говорила. Я не знала, что он старше. Я не знала, что он такой… Нет, красивый, наверно, не то слово. Красивый – Виктор Сергеевич. Ловкий, красивый, гладкий, как говорит одна из его бывших женщин, – я почти в этом уверена, что Вульфа не случайно сегодня так завелась.
Я знала Андрея полчаса. И я знала его всю жизнь. Знала, поэтому и не полюбила Веселухина – потому что он не такой, поэтому и ответила честно Виктору Сергеевичу, который так сильно мной увлекся, что я не разобралась еще в себе. Просто он тоже не такой.
– Вот вы где! – Анна Михайловна энергично прошла к нам, не снимая сапоги. – А я думаю – да что такое, куда подевались! Все, я договорилась. Мы поели с Андреем, нас накормили ужином. А ты ела?
Я вспомнила, как мы дружно и весело одновременно ужинали и обедали с Виктором Сергеевичем в танцевальном классе.
– Да.
– Руся, пойдем, разберем подарки. Что это у тебя? – она обратила внимание на мешок с танцевальными туфлями, который я так и держала в руках.
– Это… – Я решила ничего не говорить подробно о занятиях и о Викторе Сергеевиче. – Тренировочные туфли.
Не знаю, как бы было, если бы Анна Михайловна приехала без Андрея. Может быть, я бы рассказала ей и о Веселухине, и о моем влюбленном тренере. Мне очень нужно было все это кому-то рассказать. Но сейчас это было исключено. Сейчас рядом сидел ее сын, который нравился мне гораздо больше Веселухина – даже сравнивать нечего, совсем не те чувства, и больше Виктора Сергеевича. При Андрее я точно ничего рассказывать о них не буду.
Тем временем мы подошли к машине. Анна Михайловна достала два больших пакета и протянула мне.
– Вот, я точно не знала, что тебе нужно…
– Мне нужны книги.
И деньги – могла бы добавить я, но, конечно, не добавила.
Раздался звук сообщения.
«Руся, как дела? Как себя ощущаешь в новом качестве?» Я даже не стала пока ничего отвечать, потому что не знала, в чем состоит мое новое качество. В том, что в меня влюбился Виктор Сергеевич? Во мне, если честно, особенно ничего не изменилось.
Я увидела взгляд Андрея. Молча улыбнулась. Мне показалось, он понял. Анна Михайловна заметила наши перегляды и заметно встревожилась.
– Пойдемте в дом! – сказала она энергично, как хозяйка.
Войдя в наш корпус, она слегка растерялась. С двух сторон слышался телевизор, были включены разные программы. Слева стреляли, справа был концерт. У нас есть «крыло мальчиков» и «крыло девочек», в каждом телевизор, но, разумеется, телевизор можно смотреть где угодно. По коридору неслись малыши, не обращая внимания на моих гостей, кто-то громко орал матом в одной из комнат. Выперлась Лерка, она наверняка давно уже заметила интересного московского мальчика – они же здесь полдня. Прошла мимо нас, чему-то ухмыльнулась. Думаю, ничему, просто не знала, как привлечь к себе внимание.
– Можно к тебе в комнату пройти? – спросила Анна Михайловна.
– Можно, конечно, – пожала я плечами. – Только смысла нет. Там двенадцать человек.
– Двенадцать? – переспросил Андрей.
– Да.
Я видела, как проступил румянец у него на щеках и как Анна Михайловна тревожно посмотрела – не на меня, на него.
– Я привыкла, – объяснила я. – Сначала было тяжело, после дома. Потом стало нормально. Даже лучше, чем когда живут по четверо.
